- Тоша, - жалобно позвала она. - Поговори со мной. Не молчи.

Мужчина с тихим глухим рычанием обхватил голову ладонями, опершись локтями на ноги, так и застыв в этой позе.

Маритта подошла к нему, опустилась на колени, и, просачиваясь между его руками, обхватила за талию.

- Антон, - горячим проникновенным шепотом стала уговаривать его она. - Я знаю, тебе тяжело принять этого ребенка. Он для тебя чужой и нежеланный. Но он - часть меня. Хотя бы попытайся с этим смириться. Я уверена, ты привыкнешь к нему. Он никак нам не помешает. Да и как может помешать малыш?

- Это ты сейчас так считаешь, а потом сама будешь жалеть, что не избавилась от него. Ты не сможешь полюбить его. Каждый раз, глядя на ребенка, ты будешь вспоминать о том, что с тобой сделал Мирэк. И вскоре начнешь ненавидеть его так же сильно, как и его отца.

Девушка скорбно покачала головой:

- Нет. Не говори так. Я буду любить его. Я - его мать.

- Ита, - мужчина приподнял ее лицо за подбородок и, заглянув в ее янтарные глаза, предпринял новую попытку объясниться. - Ты не понимаешь? Я не смогу стать ему отцом. Для меня дети - пустое место. Все, пусть даже будут мои. Я их никак не воспринимаю. Разве только - как дополнительные сложности. А сложностей я привык избегать. Я никогда не буду любить его, как бы ты этого не хотела. И не хочу, чтобы потом мне это ставилось в упрек. Это только испортит отношения между нами.

Девушка улыбнулась, почувствовав, как дрогнул его голос. Ей удалось прорвать плотину его отчужденности.

- Ты просто боишься, что я его буду любить больше, чем тебя - догадалась она, и снова крепко обняла Антона. - Врешь ты все, что никак его не воспринимаешь. Ты видишь в нем конкурента. Глупый, какой же ты глупый. Моей любви хватит на вас обоих.

Тоха обхватил ее за пояс, подняв с колен, и усадил себе на ногу.

- Итка, - он спрятал свое лицо в ее волосах, и девушка ощутила его дыхание на своей шее. - Прости меня. Наверно, я вел себя, как последняя скотина. Я уже давно привык принимать решения самостоятельно, не с кем не считаясь. Я несу ответственность за жизни многих людей. Зачастую лишь от меня зависит исход тех или иных ситуаций. И, я думаю, что лучше знаю, как будет правильно. Но, уже готов допустить, что я могу ошибаться.

Маритта спрятала свою улыбку у него на плече.

- Тош, - необычным для себя рассудительным тоном, произнесла она. - Может быть, и я неправа. И все делаю не так. Но уверена в одном - жизнь все расставит по своим местам. И как бы мы не старались, нам не изменить свою судьбу. Если что-то должно произойти - то обязательно произойдет. И наши беспорядочные телодвижения все равно на это никак не повлияют. Так почему же не оставить все как есть? Пусть жизнь идет своим чередом.

- С каких это пор ты такой фаталисткой стала? - рассмеялся Тоха, немного отстраняя девушку от себя и ловя ее взор.

- С тех пор, как посмотрела в дуло твоего пистолета, - с бесами во взгляде, ответила Ита.

- Ехидина, - упрекнул муж, наклоняясь к ее губам.

Маритта задохнулась от долгого жадного поцелуя, от того, что Антон сжал ее так сильно, что она не могла вздохнуть. А он испугался, просто испугался того, что чуть не потерял ее снова, проявляя свой мужской эгоизм, за который ему теперь было чуточку стыдно. Не знал Тоха, что Ита была готова уже простить ему все ради того неподдельного чувства, которое еще только зародилось между ними, постепенно разгораясь, как костер.

Почувствовав его возбуждение, девушка расхохоталась, не в силах сдержать этот рвущийся смех облегчения.

- Итка, ты можешь хотя бы иногда вести себя серьезно? - одернул ее муж, но и его губы уже кривились улыбкой, как он не пытался ее спрятать.

Он легкими щекочущими поцелуями прикасался к ее лицу, шеи, плечам, попутно освобождая от одежды.

- Тош, там суп пригорит, - опомнилась Маритта. - Давай поедим.

- Ммм, сначала я тебя съем, а суп на закуску, - постановил Антон, подняв ее на руки и, не расставаясь со своей ношей, направился на кухню, проявив поистине чудеса ловкости, выключая газ.

После спасения обеда, он отнес девушку на кровать, где все ее шутливые попытки вырваться терпели крах. Несмотря на сопротивление, которым девушка давала понять ему, что все еще сердиться, Антону довольно быстро удалось стащить белье, чисто символически прикрывавшее такое желанное для него тело, и раздеться самому. Он пригвоздил запястья Иты к постели, нависая над ней, и, лизнув ее плечо, со зловещими нотками в голосе спросил:

- Ну, с какого места начнем?

Поймав выразительный взгляд девушки, остановившейся на том его месте, с которого явно хотела начать она, мужчина со смешком покачал головой.

- Не угадала.

С разрывающей сердце нежностью Антон стал исследовать губами ее всю, сантиметр за сантиметром изучая нежное тело, начиная с призывно полуоткрытых губ, продвигаясь все ниже. Он алчно целовал ее набухшие груди, и Ита чувствовала, что еще немного, и она взорвется от восторга. От прикосновения к животу его лба у нее закружилась голова. Когда он, осторожно раздвинув ее ноги, спустился еще ниже, она пронзительно закричала, вцепившись пальцами в его волосы, ощущая себя так, словно его язык, проникая сквозь кожу, касался ее обнаженных нервов. Тело девушки сотрясалось беспорядочными движениями, как земля сотрясается в конвульсиях от подземных толчков. А он все ласкал и ласкал ее, как будто пытаясь извиниться, стереть из ее памяти ту боль, которую причинил.

Ощущая, что собственную боль напряжения уже невозможно терпеть, он вошел в нее и заполнил ее всю, так, что ей трудно было дышать. Двигаясь в такт отчаянно колотившемуся внутри сердцу, он ловил губами ее стоны, слизывая слезы, безотчетно струившиеся по ее лицу. Ита не осознавала, что плакала, что слезы текли сами собой от переизбытка чувств, от невыносимого ощущения болезненного счастья, которое она испытывала в объятиях этого мужчины, буквально купаясь в его нежности, вбирая ее всю, получая несказанное, ни с чем несравнимое удовольствие, впервые в жизни познаваемое ею. Антон же внимательно и настойчиво продолжал играть с ее чувственностью, усиливая ее исступление и свое собственное наслаждение, не в состоянии насытиться тем, в чем так долго себе отказывал.


Проснувшись в состоянии томного блаженства, Маритта недовольно щурилась от яркого света. Конечно, никому из них вчера и в голову не пришло задернуть занавески. А наступивший день выдался солнечным и морозным. Противно на тумбочке зазвонил телефон Антона, разрывая сонную тишину. Мужчина нехотя выпустил Иту из своих рук и потянулся, пытаясь с закрытыми глазами нащупать возмутителя спокойствия.

Услышав голос в трубке, Антон сразу открыл глаза и злобно нахмурился. Увидев выражение его лица, Маритта подумала о том, что он, видимо, только с ней такой милый. Да и то не всегда, но неизменно в постели.

- Я никуда не пропал. И скоро буду, - жестко, чеканя каждое слово, наконец, ответил он. - И все, конечно же, объясню. Только тебе это, вряд ли, понравится.

Заметив обеспокоенный взгляд жены, он ободряюще улыбнулся и притянул ее к себе.

- Итка, мне надо идти.

- А ты мою стряпню отведать так и не рискнешь? - деланно сердито пропыхтела девушка.

- Ладно, только давай быстрее, - шепнул ей Тоха, целуя в ушко и направился в душ.


Завтракали в молчании.

- Ит, все еще дуешься? - осторожно спросил Антон, глядя как девушка насупила бровки.

Вот уж не думал он, что она так серьезно расценит эту его попытку вправить ей мозги, наставить, так сказать, на путь истинный. Теперь же, чувствуя себя виновато и неловко, он не знал, что еще можно сказать. Женщины - непостижимые, загадочные существа, и воспринимают все совсем иначе, чем мужчины.

- Нет, - немного замявшись, ответила Ита. - Только не делай больше так. Обещаешь?

- Не буду, - с облегчением выдохнул Тоха и робко улыбнулся. - Клянусь.

Он залпом выпил кофе и поднялся.

- Я пошел.


- Антон, - окликнула его у выхода девушка. - Это ведь Дарнов звонил?

Мужчина кивнул, думая, что когда не нужно, женщины могут быть еще и удивительно проницательными.

- Тош, - несмело попросила Маритта. - Не надо, а?

- Ита, - зло буркнул Горский, уловив, что она догадывается о том, что он собирается делать. - Вот это точно уж не твое решение. Я прав? - и хлопнув дверью, вышел.




Глава 6.




Маритта металась по дому, заламывая руки, то и дело подбегая к окну, будто бы надеясь, что Антон одумается и вернется. Когда ей уже практически удалось собрать волю в кулак и заняться посудой, оставшейся после завтрака и уныло ожидавшей, когда ее помоют, в дверь постучали. Вздрогнув, Ита крадучись, вышла на террасу, и тихонечко отодвинув шторку, воззрилась на посетителя.

На крыльце, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стоял Иван, по кличке Косой. Он снова громко постучал в дверь. Девушка решилась открыть ему, немножечко подумав и рассудив, что раз Горский разрешил в случае чего обращаться к его родителям, то и от самого Ивана прямой угрозы не исходит. Наверное, все же Антон ему доверяет.

- Опа! - воскликнул Косой, - а ты че здесь делаешь?

- Я тут как бы живу, - засмущалась Маритта.

- Не понял? - растерялся мужик.

- Мы с Антоном поженились, - скромно опустила глаза девушка. - И теперь живем вместе.

- Все равно не понял, - продолжал тупить Иван. - Как поженились? Когда только успели?

- Пару дней назад, - терпеливо пояснила Ита. - Сразу, как он только из Америки приехал.

- А..., - постепенного Косой начинал врубаться. - Так он все это время у тебя был?

- Почти, - вздохнула Маритта, зябко поеживаясь. Она накинула на себя куртку, но ноги были в тонких носочках и стали подмерзать, - да ты не стой на пороге. Проходи.

Иван нерешительно шагнул во внутрь помещения.

- И где Шторм? - выдал он, наконец, вопрос, который и намеревался выяснить с самого начала.

- Пойдем на кухню, - предложила Ита, чувствуя, что разговор предстоит долгий.


Разливая чай по чашкам, девушка раздумывала над тем, с чего бы начать. С одной стороны - времени было мало, с другой - важно все правильно объяснить.

- Ваня, - она присела напротив него. - Антон и я... Короче, мы давно нравились друг другу. Но Тоша не торопился развивать взаимоотношения, отложив это до своего возвращения из штатов. Он посчитал, что нам обоим нужно время на размышления. А пока он был в отъезде, Дарн, - Ита запнулась, не зная, как все это преподнести. - Он... он приехал ко мне через пару месяцев после того, как отпустил... Мирэк, видимо, не привык, когда ему отказывают... И...

- Тебя трахнул, - закончил быстренько за нее Косой, которому надоела эта тягомотина, и который привык, по своему обыкновению, называть вещи своими именами.

- Поразительная прозорливость, - съязвила девушка. - Не трахнул, а изнасиловал, если быть точнее. Я не хотела этого. Он мне никогда не нравился. И за то время, что прошло до того, как ему вздумалось снова навестить меня, вовсе не пересмотрела свои взгляды относительно него.

- И че? - Иван был, похоже, не сильно тронут ее горем.

- А то, - взвилась от его толстокожести Маритта, - что Тоха поехал Дарнову морду бить. А ты тут сидишь, и тормозишь со страшной силой.

- Так бы сразу и сказала, - разъярился Косой, - а то: нравится, не нравится...

Он вскочил со стула и помчался к двери.

- Давно Шторм уехал?

- Почаса или минут сорок назад, - Ита побежала вслед за ним. - Вань, ты не думай. Я не хочу, чтобы они поубивали друг друга из-за меня. Но Тоха и слушать ничего не хотел...

- Сиди тут, - обернулся уже на выходе Косой.

- Развелось вас тут, командиров, - пробурчала Маритта, запирая за ним дверь. - Можно подумать, у меня еще варианты есть. А то вдруг я, глупая баба, решу пешочком по морозу километров в пятьдесят прогуляться.


Маритта места себе не находила. Телевизор смотреть не могла. Прибрать тоже. Все валилось из рук. Перед глазами всплывали страшные картинки: Тоха, избитый до смерти, или с простреленной грудью. Она не понаслышке знала о невероятной силе Дарнова. "Силой боженька тебя наделил, а на мозги пожадничал", - бубнила тихо девушка, меряя шагами комнату. - "Не такой уж ты и совершенный, как о себе возомнил. Нужно на чем-то природе отдыхать. Придурок. Ушлепок недоделанный. И ни совести, ни сердца у тебя нет. Да вообще нифига нет, кроме мордашки твоей смазливой. Тфу.. Только шлюшкам на радость".