Симона Элкелес - Беги от любви

Я наклоняюсь ниже, чтобы наши губы соприкасались. Мне так нравится целоваться с этим парнем. Я просто в трансе и не хочу, чтобы это ощущение исчезло.

– Возьми меня, Виктор Салазар.

Выругавшись себе под нос, он вдруг кладет ладони мне на ягодицы, привлекая меня ближе и задавая ритм. Наклонившись вперед, я зарываюсь руками в его густые волосы и откидываю голову назад. Губами он накрывает впадинку на моей шее, дразнит ее кончиком языка, целует ее. Уже не помню, когда мое тело в последний раз вибрировало от предвкушения. А язык Вика скользит по моей разгоряченной коже все ниже и ниже…

– Скажи, тебе хорошо? – спрашивает Вик хриплым голосом, не отрываясь от моей кожи.

Он проводит языком вдоль края лифчика, и мое дыхание учащается.

– Пожалуйста, не останавливайся, – говорю я, когда он заводит руку мне за спину. Одно движение пальцев – и лифчик падает на пол. Спина Вика словно опора для моего позвоночника, Вик поддерживает меня, и суставы напрягать не надо.

Он проводит языком по чувствительной мочке уха и спускается ниже, туда, где у меня кожа буквально горит. Не знаю как, но моя одежда оказывается на полу и одежда Вика тоже, мы оба обнажены.

– Посмотри на меня, – говорит он, беря мое лицо в свои ладони. Клянусь, в его глазах я вижу отражение его души.

Внезапно все происходящее вдруг становится слишком напряженным, слишком реальным. Мне хочется закрыть глаза, я никогда не чувствовала себя такой уязвимой. Эмоции, о существовании которых я и не подозревала, грозятся выплеснуться наружу в виде слез. Этого допустить нельзя. Подавив в себе волну чувств, я усилием воли приказываю им исчезнуть.

– Мы это сделаем, – говорю я.

Его губы встречаются с моими. Сначала поцелуи мягкие и нежные. Кончики наших языков соприкасаются, я теряю над собой контроль и начинаю двигаться в ритме Вика. Он целует меня с яростной решимостью, и я улетаю еще выше – эмоционально и физически. Такого у меня не было никогда. Язык Вика влажный и скользкий, наши стоны тают в ночном воздухе…

Я тону в мгновении. Голова кругом, и все плывет перед глазами, но мне это нравится. Я жива. Волнения и неприятности будто исчезли.

– Ты в порядке? – спрашивает Вик. – Как твой артрит, справляется с этим?

– Я хорошо. И даже лучше, – шепчу я.

Приподнявшись над ним, я собираюсь сделать следующий шаг. Я волнуюсь: пути назад не будет.

– Погоди, – сдавленно говорит Вик и, взяв за талию, останавливает меня.

Дотянувшись до брюк на полу, он достает из заднего кармана кошелек. Там блестит презерватив в серебристой упаковке.

– Прости, я забыла, – говорю я, надеясь скрыть дрожь в голосе.

– Все нормально.

Я снова сверху, теперь с защитой.

– Ты идеальна, – добавляет Вик.

Я опускаюсь на него, нежные слова проникают прямо в душу. Начав снова двигаться, я чуть морщусь, и он останавливается.

– Что не так? Я сделал тебе больно?

– Да нет, ничего.

– Не ничего. Это твой артрит. Малышка, давай сама задавай ритм.

Я сама выбираю ритм, боль стихает, ее сменяет нарастающее удовольствие. Губы Вика скользят по мне, его руки парят над моей кожей, я схожу с ума от желания. Он двигается со мной, прерывисто дыша, сначала ласкает спину, а потом его рука оказывается между нами. О боже! Я никогда… Он знает женское тело, это уж точно. При этом старается поддерживать меня так, чтобы не было боли в суставах.

Вскоре мы начинаем тяжело дышать, выступает пот, руками мы исследуем друг на друга, синхронно двигаясь… Кажется, это длится целую вечность. Останавливаться вообще не хочется. Никакой боли. Только удовольствие.

– Я жду тебя, – напряженным голосом шепчет он мне в ухо. – Не сдерживайся, малышка. Давай вместе.

– Вик, я боюсь.

Он переплетает свои пальцы с моими.

– Не бойся. Мы же вместе. Ты не одна.

Его слова достигают цели. Я не одна. Он здесь. Он защитит меня, даже если я сама забуду про защиту. Я теряю контроль и отпускаю себя. Вик морщится и напрягается. Смотрю ему в глаза. Мое тело бесконтрольно содрогается, я улетаю к звездам и медленно возвращаюсь на землю. Вау! Не знала, что так бывает. Наше тяжелое дыхание наполняет воздух.

– Не верится, что мы это сделали, – шепчу я, касаясь губами губ Вика, мое тело приходит в себя. – Я вся дрожу.

– Я тоже. – Он убирает волосы с моего лица. – Это было круто.

В ответ я удовлетворенно вздыхаю. Теперь мы лежим обнявшись. Но через пару минут Вик садится.

– Никому не говори, ладно?

– В каком смысле?

– Просто не хочу, чтобы другие узнали, вот и все.

Мое сердце обрывается.

– Я не выставляю личную жизнь напоказ, но что, если это не на одну ночь?

– Это должно быть только на одну ночь, – говорит Вик, искоса глядя на меня.

Слова режут меня, будто ножи. Я быстро встаю:

– Вик, ты с самого начала был прав. Ты придурок. Хотя нет, лучше даже сказать, сволочь.

Он всплескивает руками:

– А что я должен был сказать? Мы же не можем официально встречаться.

– Так, ясно. Можешь ничего не говорить, – раздраженно восклицаю я, беря в руки сумочку.

– Прекрасно. Замечательно. – Он отворачивается в сторону, будто от одного взгляда на меня начнет жалеть о случившемся.

– Послушай, Вик, я не просила тебя стать моим парнем, я не говорила об обязательствах, так что об этом не переживай.

– Я об этом не переживаю, но… – Он отходит еще дальше, с каждым его шагом расстояние между нами увеличивается. – Мы не можем быть вместе. Трей был моим лучшим другом.

Ощущение такое, будто мне перекрывают кислород.

– А разве я тебе не друг? Вик, Трея больше нет. А я здесь. Я твой друг.

Вик поворачивается лицом ко мне, зубы стиснуты, тело в напряжении.

– У меня нет привычки трахаться с друзьями. И с их девушками, даже бывшими.

– А, моральный облик не позволяет? – Я закатываю глаза. – Вик, сексом заниматься со мной было не обязательно. Прости, что из-за меня ты теперь чувствуешь себя виноватым. Мой косяк.

Пытаясь сохранить остатки достоинства, наспех одевшись, я с высоко поднятой головой покидаю квартирку и спускаюсь в мастерскую. Вик пытается натянуть джинсы, а я уже бегу через гараж к входной двери. Я тянусь к дверной ручке, но тут кто-то, напугав меня, открывает дверь снаружи. Это Айза.

– Что за… – говорит она, но, включив свет, видит в мастерской меня и Вика.

Он без рубашки, брюки расстегнуты. У меня тоже видок еще тот.

– Как же вы, ребята, меня напугали.

– Извините. Я заехала поговорить с Виком и… э-э… – запинаясь, говорю я.

– Я вижу, – отвечает Айза, переводя взгляд с Вика на меня. – У вас все в порядке? А то вы оба выглядите так, будто обиделись на весь мир. Или друг на друга. Или и то и другое. Можете остаться, чтобы со всем разобраться.

– Я ухожу, Вик не хочет, чтобы я осталась, – объясняю я.

– Это неправда, – вступает Вик, его голос напряжен не меньше, чем его стиснутая челюсть.

Я резко разворачиваюсь:

– Правда, правда. Не ври.

– Так, значит, не все в порядке, – говорит Айза. – Почему бы нам тогда не сесть и не обсудить это, а?

– Обсуждать здесь нечего, – Вик произносит слова словно мученик, жертвующий всем во имя спасения моей грешной души. – Я уже сказал ей, что сожалею обо всем, что сегодня случилось.

Глаза Айзы округляются, она прикрывает рукой рот.

– Стоп! Что значит «обо всем»? – глухо спрашивает она, так как ладонь прикрывает рот.

Вик пропускает вопрос Айзы мимо ушей.

– Ну ты же хотела, чтобы я прижал тебя к себе, помог ускользнуть из действительности. Ты говорила, что только на одну ночь. Ты так хотела…

Приблизившись к Вику, Айза машет рукой перед его лицом:

– Эй, Вик. Пожалуй, тебе лучше замолчать.

– Нет, продолжай, – с сарказмом говорю я, желая только одного – вывести Вика из себя. – Ты же начал. Так зачем останавливаться.

Он мотает головой:

– Я все сказал.

– Точно? – спрашиваю я.

Вик кивает:

– Точно.

Меньше всего мне хочется, чтобы Вик пожалел меня или внушил мне, что это я обманом втянула его в то, что случилось. Но, может, это действительно так? Меня накрывает волной паники, ведь я не сказала ему правды. Он не знает, что в последнее время, когда я хочу избавиться от стресса, меня тянет позвонить ему. Не знает, что, когда я с ним, все остальное кажется второстепенным. Не знает, что глубоко внутри я испытала облегчение, когда узнала о Заре Хьюз.

Я тычу пальцем ему в грудь:

– Вик, я не нуждаюсь в благотворительности. Отныне я могу делать все, что угодно, без посторонней помощи.

– Оно и видно, – говорит он, глядя на уткнувшийся ему в грудь палец. – Черт побери, это было на одну ночь. Ты сама сказала.

– А ты продолжай себе это повторять. – И я убегаю из мастерской.

ПОСЛЕ УХОДА МОНИКИ я ловлю на себе взгляд Айзы: в нем читается, что она мной недовольна.

– Ну что еще?

С улицы доносится шум машины Моники.

– Давай за ней.

– Не могу.

– Почему?

У меня много причин не делать этого. Я не могу броситься ей вдогонку и вернуть ее.

– Айза, она хотела любви на одну ночь. Она хотела уйти от действительности. И выбрала для этого меня, но все кончено. Финал.

Айза закатывает глаза. Типичная latina, это видно и в жестикуляции, и в пластике тела.

– Виктор Салазар, ты идиот. Полный и неисправимый. Даже можешь книгу об этом написать: «Как быть идиотом. Инструкция от идиота».

Тяжело вздыхая и качая головой, она начинает подниматься по ступенькам в квартиру.

– Почему это я идиот?

– Потому что ты ей нужен.

– Ей хотелось тепла человеческого тела, хотелось прижаться к парню и провести ночь. Скорее всего, будь сегодня здесь Джет, она бы вместо меня выбрала его.

Резко развернувшись, Айза со всей силы толкает меня в грудь:

– Она выбрала тебя, pendejo. А не кого-то другого. Ты такой непробиваемый! Я уже начинаю сомневаться в том, что в твоей голове есть мозги!

– Ну спасибо.

Что же мне делать – стать для Моники игрушкой и быть рядом, пока ей не надоест и она не уйдет к какому-нибудь более достойному ее парню, чтобы чувствовать себя лучше?

– Вик, возвращайся домой. Там твое место, так ведь?

– Нет. – Я иду за Айзой в квартиру. – Мне не место во Фремонте.

– Только не вешай мне лапшу на уши.

– Я не могу спать с Моникой. С ней встречался Трей.

Айза закрывает лицо руками:

– И тем не менее ты с ней переспал. Пойми ты это своей дубовой башкой. – Она поднимает глаза. – Может, Трей и встречался с ней, но сейчас его здесь нет. И что ей делать – скорбеть до конца жизни?

– Нет. И вообще, со всем этим дерьмом я разберусь сам, – говорю я.

– Зачем сам? Ты не один, Вик, так что прекрати вести себя как одиночка.

Теперь я знаю, что чувствует Моника. После смерти Трея я ощущаю себя совершенно одиноким. Это ощущение уходит, только когда я с Моникой, когда мы ругаемся, целуемся или просто во время работы стоим рядом.

Час спустя, когда я лежу на диване и смотрю в потолок, в комнату входит кузина. На ней футболка на три размера больше, которая заменяет ей пижаму.

– Сегодня я была на свидании с Берни.

– Вау! Серьезно?

– Ну да. – Глубоко вздохнув, она садится на диван. – Знаешь, он хочет, чтобы мы продолжали работать.

До меня не сразу доходит смысл ее слов.

– В смысле автомастерская Энрике?

– Ну да. Я же знаю, что тебе всегда хотелось прокачивать тачки, которые сюда поступают, все эти старые «Мустанги» и «Кадиллаки». Энрике тоже об этом мечтал. Я не показывала тебе помещение за мастерской. Он закупил необходимое для металлообработки оборудование и собирался расширяться, но погиб.

– Ты мне об этом не рассказывала.

– Ну да, я много о чем не рассказываю. Держу в себе. Как и ты, братишка. У Берни есть деньги. Он хочет вложить их в дело, построить успешный бизнес и жениться на мне.

– Жениться на тебе? И что ты ему ответила?

– А ты как думаешь? Я послала его подальше. А он решил, что я согласна.

– Ты любишь его, да?

Она кивает, из глаз текут слезы.

– Я боюсь его потерять, ведь судьба отбирает у меня всех, кого я люблю. – Она нервно теребит прядь волос. – Ты наверняка хочешь учиться в колледже и получить крутой диплом, но, может быть, останешься и попробуешь с нами? – Она откашливается, ее голос дрожит. – Вик, я бы не хотела потерять мастерскую. Можешь даже вернуться в школу и, пока не получишь аттестат, работать здесь по выходным.

О том, что я, наверное, в колледж не пойду, я ей не говорю. Для колледжа я недостаточно хорош и недостаточно умен. А здесь реальная возможность делать то, что у меня хорошо получается.

– Тебе не стоит так уж верить в меня, – говорю я. – За что бы я ни взялся, в конце концов все порчу.