— Ух ты, пол-одиннадцатого уже! — фальшиво изумился он. — Прошу извинить, но мне пора.

Он поднялся и вышел из-за стола. У девушки — той самой, немножко похожей на Верочку, — даже глаза округлились от удивления.

— Ты что это вдруг? — Леха посмотрел на него с искренним недоумением и обидой. — Чего компанию разрушаешь? Тебе все равно спешить некуда, а ты меня тут бросаешь одного! С двумя красавицами!

— Ничего! — Максим светло улыбнулся и положил ему руку на плечо, будто в рыцари посвящал. — Ничего. Я в тебя верю.


Максим вышел на улицу. В воздухе висела тяжелая предгрозовая духота. Вот сейчас ливанет так ливанет… Рубашка мигом взмокла от пота и прилипла к спине. Он еще постоял немного, покурил, посматривая в небо, затянутое густыми облаками, потом щелчком отбросил окурок и направился к своей машине.

Максим торопился поскорее попасть домой, ехал быстро, но старался вести машину как можно аккуратнее. Так, наверное, заботливая мать спешит к детям, так бизнесмен тоскует в отпуске где-нибудь на Багамах по своей работе, так он сам когда-то торопился к Верочке, если случалось пойти куда-нибудь без нее.

Максим вздохнул. Счастливое же было время! Пусть он даже сам не всегда понимал это и позволял себе злиться и обижаться из-за всяких мелочей вроде плохой погоды, грубого гаишника или не вовремя выплаченного гонорара.

Сейчас его ждет дома только Малыш… А еще — книга, которая притягивает к себе словно магнит. Он уже жалел о том, что столько времени потратил зря. В первый раз самому было интересно узнать, чем все закончится! Обычно он составлял четкий план и старался придерживаться его, по крайней мере в общих чертах, но теперь повествование развивалось как будто само собой, а он чувствовал себя не творцом, не богом придуманного мира, а сторонним наблюдателем, который видит и записывает, но не может вмешиваться в ход событий.

Лифт почему-то не работал. Максим почти бегом поднялся по лестнице. И свет в подъезде какой-то мерцающий, тревожный… Максим долго шарил по карманам в поисках ключей. Неужели забыл? А, нет, вот они!

Малыш радостно бросился ему навстречу. Видно, надвигающаяся гроза напугала собаку, и теперь он не отходил от Максима ни на шаг, как будто боялся потерять его снова.

— Ну, ну, ничего!

Максим рассеянно погладил пса, сразу же уселся за стол и включил компьютер. Малыш благодарно лизнул ему руку и свернулся калачиком прямо под ногами.


«Парадный обед удался на славу. Синий зал с оленями — самый большой во дворце — освещали огромные бронзовые люстры с тысячами свечей, отлитых из белого воска. Слуги сбивались с ног, таская огромные блюда с новыми и новыми яствами — жареными фазанами, лебедями с озера Борхит, красной рыбой алвас, что водится только в устье Ярвы, свежими фруктами, доставленными прямиком из Дестра… Стол украшал даже целый бык, зажаренный на вертеле.

Вино лилось рекой, и, когда луна взошла на небе, все гости уже успели изрядно опьянеть. Даже сам вейс покраснел и нетвердо держался на ногах, когда приходилось вставать, поднимая по древнему обычаю золотой кубок в честь победителей.

Автар сидел в самом темном углу. Весь день он провел в дворцовом книгохранилище, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь сведения о шаманах-таобах. Это было нелегко — упоминаний о них в сочинениях Древних было немного, к тому же все они весьма расплывчаты и противоречивы. К примеру, тот же Валъцерий Итурийский считал их чуть ли не людоедами, а Манир Халам из Дестра — напротив, почти святыми людьми: мудрецами, предсказателями будущего, целителями, защитниками людей от злых духов…

Но все сходятся в одном — таобы могли оказаться где угодно в любой момент, путешествовать в пространстве и времени, даже посещать иные миры, коих Древние насчитывали несметное множество.

Другое дело — почему шаман сгорел на костре вместе с другими? Почему не смог спастись?

Или — не захотел…

Чувство неосознанной тревоги росло час от часу, а чужое пьяное веселье только наводило тоску. Он бы с радостью ушел отсюда, но не положено… Раз попал в число придворных дармоедов — изволь радоваться победе.

Сам виновник торжества сидел окруженный высшими сановниками и военачальниками. Среди парадных одежд, расшитых золотом, его простой суконный мундир выглядел странно, даже дико, словно черная ворона залетела в стаю райских птиц. А лица у этих птиц были такие, будто они только что отведали кислой и вяжущей ягоды кнет, но все равно старались улыбаться через силу и говорить подобающие случаю заздравные речи:

— Да прославится Благородное Воинство!

— Сто лет жить храброму Марану!

— Пусть эта славная победа станет первой из тысячи других!

Автар почувствовал даже что-то вроде жалости к ним. Легко ли родовитым и спесивым чествовать какого-то выскочку?

Странно другое — на лице победителя не было радости. Там вообще ничего не было. Глаза — черные провалы без всякого выражения. Странно было видеть, как вполне обыкновенное, даже приятное лицо может быть таким нечеловеческим, словно застывшая каменная маска, выделялся только ожог на правой щеке — безобразный сине-багровый рубец. Интересно, где это его так угораздило?

И кто он такой, в конце концов? Сирота? Ребенок, брошенный родителями? Оборотень? Подменыш? Пришелец из Тергаля?

Одна из свечей в массивной бронзовой люстре оплавилась и упала на стол — прямо перед Мараном. Вспыхнула белая полотняная салфетка… Опытный и расторопный слуга тут же загасил пламя, опустив на него массивную крышку от супницы, и в следующий миг снова поднимались кубки и звучали заздравные речи.

Только Автар сидел в своем углу и смотрел не отрываясь на новоявленного победителя. Он один заметил, как тот вздрогнул всем телом, как изменилось его лицо. На миг оно стало лицом испуганного ребенка, и языки пламени отражались в огромных, расширенных от ужаса зрачках.

Это продолжалось всего несколько секунд, потом Маран снова овладел собой. Никто, кажется, даже не обратил внимания на это маленькое происшествие, только Автар застыл на месте, словно громом пораженный. Тонкий стакан с вином хрустнул в его руке, как яичная скорлупа, осколки впились в ладонь, и кровь, смешиваясь с вином, закапала на белую скатерть, но он даже не замечал этого.

Будто вспышка молнии сверкнула — и осветила все вокруг новым, безжалостным, всепроникающим светом. Наконец-то он все понял! Фрагменты головоломки встали на свое место.

Огонь! Обожженная щека! Женщины и дети, принявшие мученическую смерть двадцать лет назад! Сколько тогда было Марану? Четыре-пять лет, не больше. Достаточно маленький, чтобы протиснуться между прутьями клетки — и в то же время достаточно большой, чтобы все запомнить и лелеять месть в своем сердце все эти годы. Теперь понятно, почему Грозный Дух ждал так долго…»


Где-то далеко раздался первый раскат грома. Порыв ветра распахнул окно, так что чуть не вылетело стекло. Малыш жалобно взвизгнул и попытался забиться под диван, но уместилась только голова и передние лапы. Выглядело это довольно комично, но Максим отнесся с пониманием — умный и храбрый пес всегда боялся грозы. В конце концов, у всех есть свои маленькие слабости.

— Малыш! Давай вылезай, а то застрянешь еще, не дай бог…

Максим встал, аккуратно закрыл окно, потом присел на корточки и принялся гладить собаку. Малыш дрожал всем телом и только смотрел на него благодарно и чуть виновато, как будто сам стеснялся, что так перетрусил.

— Ничего, псина! — утешил его Максим. — Это скоро пройдет. Вот кончится дождь — и гулять пойдем.

Малыш сжался еще больше и прижал уши, всем своим видом показывая, что к прогулкам не расположен и охотнее останется здесь, под защитой родного дома, в относительном покое и безопасности.

— Ну и ладно. Не хочешь — не надо.


«Веселье в Синем зале шло своим чередом. Шипучее вино льется в бокалы, музыканты играют на скрипках, арфах, флейтах и цимбалах, и кажется, что стены дрожат от криков хмельных гостей. Похоже, что никто во дворце не останется в стороне от общего веселья — даже слуги и стражники уже перепились под шумок. Не все же одним господам раздолье…

Автар чувствовал себя бессильным, как никогда. Что толку в знании, когда ничего не можешь сделать? Только теперь он понял наконец, почему Благородному Воинству удалось так легко взять крепость Кастель-Тарс — ее никто и не охранял! Седрах оказался жертвой кого-то из своих приближенных, кому не терпелось занять его место. И теперь, когда вроде бы одержана победа, ничто не помешает его преемнику дождаться подходящего момента — и ударить по-настоящему.

И ждать долго не придется. Сейчас не то что во дворце — во всем городе не найдется ни одного мужчины, достаточно трезвого, чтобы держать оружие. Может ли быть более удобный момент для нападения?

А Маран — сердце этой кровавой интриги — все так же спокойно сидит за столом с самым невозмутимым видом. Неужели уже поздно? Вейс и его челядь, безусловно, заслужили свою участь, но если край будет захвачен варварами — прольются реки крови. А захлебнутся в них и правые, и виноватые…

Автар поднялся с места и пошел через зал. Вейс Уатан сильно опьянел и клевал носом, сидя в своем изукрашенном высоком кресле. Пожалуй, сейчас до него не достучаться… Но попробовать нужно, тем более что стражники, призванные охранять его священную особу, и сами давно уже валяются под столом.

Автар бесцеремонно потряс его за плечо:

— Вейс Уатан! Выслушай меня.

— А? — Вейс чуть приоткрыл мутные, осоловелые глаза. — Это ты, колдун? Что тебе нужно?

— Поговорить наедине. Это важно, поверь.

Автар изо всех сил старался сохранить спокойствие.

— Говори! Здесь все друзья, — вейс широко обвел рукой огромный зал, — все друзья, и мне некого опасаться!

Воистину, глупость людская может быть безгранична! Автар склонился над ним и зашептал прямо в ухо:

— Маран… Он не тот, за кого выдает себя!

— Да ты пьян, колдун! — Вейс погрозил ему пальцем с хитроватой пьяной улыбкой. — Ты пьян! Иди проспись… Или выпей еще! За победу!

Он высоко поднял золотой кубок, залпом осушил его, потом уронил голову на стол и звучно захрапел».


В небе сверкнула молния, разорвав синий бархат ночной темноты. Первые капли дождя тяжело и гулко ударили в стекло. Максим подошел к окну. Ну прямо ураган! Старые деревья раскачиваются и скрипят под ветром, и сигнализации автомобилей, припаркованных во дворе, истошно воют на разные голоса, словно взбесившиеся собаки. Страшно в такую ночь оказаться где-нибудь далеко от дома!

Максим подвинул к себе телефон и набрал номер Наташиного мобильного. Как там сестренка, интересно? Все равно, куда она там уехала и чем занимается, знать бы только, что с ней все в порядке… Но механический голос монотонно талдычит: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…» Максим с досадой опустил трубку на рычаг. Вот вечно так с техникой! Отказывает в самый неподходящий момент.

Ладно. Так или иначе, Наташка сейчас не одна, и нечего беспокоиться. Работать надо, работать!


«Дальше все произошло очень быстро. Никто из собравшихся в Синем зале даже не успел ничего понять. Откуда-то сверху, с балюстрады, опоясывающей зал на высоте десяти локтей, вдруг полетели короткие толстые и мощные арбалетные стрелы, легко пробивающие насквозь даже кольчуги из шатгарской стали. Некоторые умирали, не успев даже вскрикнуть, другие порывались бежать, нелепо размахивая руками, и падали, оскальзываясь в лужах крови.

Вейсу стрела попала в шею, под самым ухом. Он даже проснуться не успел, только издал странный хлюпающий звук, дернулся пару раз и затих. Кровь струей хлынула на белую скатерть, и так уже изрядно заляпанную жирными пятнами и вином.

Автар обернулся к противоположному концу стола — туда, где на почетном месте возле камина под портретом Клатрия Великого, основателя династии правителей Мокерата, сидел Маран. Он один остался спокоен среди общей паники, как будто ничего особенного и не произошло. Глаза все так же ничего не выражали, но на губах играла довольная улыбка.

На миг их взгляды встретились. Автар почувствовал, как его захлестнуло ледяной волной смертельного ужаса — точно так же, как возле пещеры Грозного Духа на склоне Ариданского холма. Глупец! Зачем было искать его так далеко…

Вокруг был сущий ад, а он стоял, не в силах пошевелиться. Только сейчас он ощутил в полной мере, насколько глубока может быть бездна отчаяния и ненависти, в которой исчезают без следа все человеческие чувства и зарождаются чудовища, способные уничтожить мир.