— Да нет, ничего, все в порядке. Задумалась просто. А насчет пообедать… — она взглянула на часы, — не получится. Некогда, уже бежать надо. Я же в отпуске с сегодняшнего дня!

— Ну ладно, смотри…

Верочка отошла. Наташа тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли, и решительно взялась за телефон.


«Солнце медленно садилось вдалеке, за Ариданским холмом. В предвечернем воздухе, напоенном запахом трав и цветов, висело зыбкое марево, поднимающееся от разогретой земли. На опушке леса, выходящей к мелководной, но быстрой речушке Сальте, показался одинокий всадник. Черный плащ с багрово-красным подбоем выдавал в нем странствующего колдуна из Ордена Ведающих. Незнакомец был не молод и не стар, худощав и гибок, как шатгарский клинок. Кожа на лице выдублена загаром, видно, что совсем немного времени приходится ему проводить под крышей. Длинные волосы, схваченные кожаным ремешком на лбу, падали на плечи. Взгляд очень светлых голубых глаз был задумчивый, как будто устремленный внутрь себя… Но и чуть насмешливый в то же время.

Он ехал медленно, почти шагом, слегка покачиваясь в седле, хотя лошадь — гладкая молодая кобылка вороной масти с белой звездочкой на лбу — вовсе не выглядела усталой и заморенной.

— Ну хоть ты скажи мне, Матильда, почему людям не живется спокойно? Если нет ни чумы, ни морового поветрия, саранча не сожрала посевы и дракон не поселился где-то поблизости, они все равно найдут себе приключения. Не знаешь? То-то. Я тоже не знаю, хотя ты всего-навсего лошадь, а мной бабы пугают маленьких детей, если они плачут по ночам… Пока не явится необходимость в моих услугах.

Лошадь запрядала ушами и покосилась на седока большим влажным глазом.

— Правда, правда, так и говорят: «Вот придет Автар, посадит в мешок и сварит из тебя свое колдовское зелье».

Лошадь дернула головой, заржала, заплясала на месте, взрывая копытами стебли травы. Колдун выпрямился в седле, тревожно оглядываясь по сторонам. Только сейчас он заметил легкое облачко с изумрудно-зеленым отливом. Не иначе Ведьмин круг где-то поблизости.

— Спокойно, Матильда! — Автар чуть тронул удила. — Спокойно! Тебе бы уже давно пора привыкнуть.

Да, вот они — круги вытоптанной травы, четкие, будто циркулем вычерченные. И как всегда, ровно тринадцать локтей в диаметре — не больше и не меньше. Всадник спешился, сорвал одну из поганок, в изобилии растущих по границе кругов, зачем-то растер в пальцах, понюхал… Потом быстро вскочил в седло и сжал бока лошади каблуками.

— Молодец, лошадка! — приговаривал он. — Эта погань вполне могла затянуть нас с тобой в самый Тергаль, под землю. Что-то я стал невнимателен, старею, что ли?

Скорой рысью миновав опасное место, Автар чуть приподнялся на стременах, осмотрелся. Внизу, у подножия взгорья, чуть поблескивает река, извиваясь между луговин. До Мокерата осталось не больше трех часов пути, но сегодня он совсем не спешил попасть в город. Что там говорить — если бы не просьба Аскера Гледана, старого чародея, что лет двадцать назад обосновался при дворе, Автар бы вообще сюда не приехал, и даже сейчас раздумывал: не повернуть ли назад.

Вмешиваться в дела правителей — не дело для Ведающего, но времена изменились, и многие из его собратьев по ремеслу уже не чтят так строго старые Заповеди Круга. Тот же Аскер, к примеру. Конечно, понять его можно — годы дают себя знать, силы уже не те, и нелегко странствовать по большим дорогам. А с другой стороны… Верно говорят — кто пса кормит, тому он и лает. Сытная необременительная должность при дворе притупляет бдительность даже ясновидящего. Очень легко чуть-чуть приукрасить действительность в угоду властителю, потом — еще чуть-чуть, а потом — и сам начинаешь верить. И Дар пропадает — не вдруг, не в один день, просто медленно и незаметно сходит на нет.

Автар горестно покачал головой, он добирался уже пятый день, и то, что видел в пути, ему решительно не нравилось. По большакам и проезжим трактам днем и ночью тянутся колонны тяжело груженных телег. И это еще понятно, скоро Осенняя Ярмарка, только не крестьяне везут припасы, а вооруженные до зубов солдаты — хмурые и неразговорчивые. По проселкам, поднимая тучи пыли, неумело, но старательно маршируют отряды рекрутов — молодых деревенских парней. Суетятся вербовщики, кричат, ругаются, подгоняют отставших, раздавая пинки и затрещины. И тут же — затягивают бравые песни и охотно рассказывают олухам о привольной и веселой солдатской жизни: мяса от пуза, чарка водки — каждый день, да еще — веселые девки из солдатского борделя!

Автар скривился от отвращения, вспомнив, как третьего дня наткнулся на труп одного из таких парнишек. Несчастный был повешен на старой кривой березе, растущей у перекрестка трех дорог, вороны уже выклевали его глаза. Девически гладкий подбородок еще не знал прикосновения бритвы, вряд ли ему было больше пятнадцати… Кусок березовой коры с криво нацарапанной надписью «дезертир», закрепленный на шее, объяснял, за какое преступление он казнен.

— В назидание, стало быть! — зачем-то вслух произнес Автар, обращаясь не то к лошади, не то к самому себе. — Ох, Матильда, не нравится мне все это…

В воздухе явственно пахло войной».


Максим с трудом оторвался от экрана компьютера. Настойчивая трель телефонного звонка вырвала его из придуманного мира.

— Алло! Да, Наташ, хорошо, сегодня приеду. Хочешь, в аэропорт отвезу? Ты откуда летишь — из Шереметьева? Завтра утром? Ну, ладушки. Пока, сестренка.

Максим с сожалением посмотрел на экран монитора. Всегда полезно перечитывать собственные произведения спустя некоторое время — многое видится совершенно иначе. Сейчас бы поработать, пробежать его еще раз, поправить кое-что…

Но не получится. Надо выезжать, если только он не хочет пилить через пробки по жаре. Максим закрыл файл, потом на всякий случай скопировал его на дискету и выключил компьютер. Ничего, время поработать еще будет!

Он и правда так думал.


— Отпечатаешь этот договор — в трех экземплярах, как обычно. Если будет звонить Сердюк, скажи — я уехал на переговоры, буду только завтра. Уф, жара какая… И кофе принеси, пожалуйста! — Степан Сергеевич Ремизов, генеральный директор фирмы «Стрейт», распустил тугой узел галстука и откинулся на спинку массивного кожаного кресла.

— Да, конечно, сейчас.

Верочка через силу улыбнулась. Вот уже целый день, с самого утра, неизвестно откуда взявшееся чувство тревоги постоянно нарастало в душе. Поначалу она старалась не обращать на это внимание, сосредоточиться на работе, но сейчас, выйдя из кабинета шефа, вдруг побледнела и опустилась на стул совершенно обессиленная, уронив руки вдоль тела.

Неужели с Максимом что-то случилось? Вчера он был такой странный! В последние дни Верочка отчетливо ощущала, как атмосфера сгущается вокруг, как будто тучи на небе собираются в летний день перед грозой. И вот уже становится трудно дышать, кажется — уж поскорее бы, что ли!

Верочка подвинула к себе телефон, набрала свой домашний номер. Сейчас ей так хотелось поговорить с Максимом, не важно даже о чем, — просто услышать его голос, сказать: «Привет, ну как ты там?» Верочка была уверена, что ей сразу станет легче, но в трубке звучали только длинные гудки — один за другим… И в этом почему-то было нечто такое, что усилило ее страх.

Нет, нет, так нельзя! Она решительно тряхнула головой. Ну мало ли что — пошел человек прогуляться или к Наташе поехал. Работать надо, а то недолго и с ума сойти. Потом разберемся.

Она включила компьютер. Так, вот они, «рыбы» для договоров, форма стандартная. Остается только забить название фирмы-контрагента, фамилию руководителя и банковские реквизиты. Заказчик… подрядчик… заключили настоящий договор о нижеследующем… юридические адреса… Вот, кажется, и все. Она нажала кнопку «печать» и принялась варить кофе.

Сегодня Верочка делала все механически, по привычке. Руки сами нажимали на нужные кнопки, а мысли были далеко. Ну где может быть сейчас Максим? Мерное гудение кофеварки и жужжание принтера слились в единый протяжный гул, и в этом тоже было что-то странно жуткое.

Верочка вдруг пошатнулась и чуть не потеряла сознание. Надо же, голова закружилась! Она чуть не упала, но в последний момент успела ухватиться за угол стола, как утопающий за соломинку. Перед глазами мелькают черные мушки… Целый рой. Острая боль будто клещами сжала виски.

Смутная тревога превратилась в настоящий приступ паники. До конца рабочего дня еще полно времени, но Верочка почувствовала, что больше не может здесь оставаться. Вот не может — и все.

Она постояла минуту, глубоко дыша и пытаясь отогнать дурноту. Потом подхватила бумаги и решительно направилась в кабинет к шефу.

— Степан Сергеич, извините, мне надо срочно уйти. Пожалуйста.

Шеф оторвался от монитора компьютера и удивленно посмотрел на нее. Вот сотрудничков-то Бог послал — ни на кого нельзя положиться! Он уже приготовился, по обыкновению, высказать все, что думает о людях, которые зарплату желают получать вовремя, а вот работать не хотят, но, взглянув на секретаршу, осекся.

— Ну ладно, иди, конечно… Ты что-то бледная такая. Не заболела?

— Спасибо. — Она повернулась и опрометью выбежала прочь.

Верочка подхватила свою сумку и вышла из офиса на подкашивающихся, неверных ногах. Через пять минут она почти бежала к метро, поминутно спотыкаясь, оступаясь на высоких каблуках, и только твердила про себя:

— Пусть с ним все будет хорошо. Что бы там с ним ни было сейчас — пусть все обойдется. Господи, пожалуйста, ну что тебе стоит?


Армен Хачатрян в тот день возвращался домой рано. В силу многих причин его рабочий день был не нормирован, и он уже предвкушал свободный вечер в компании друзей… Ну и возможно, красивых девушек нетяжелого поведения. Даже заехал по пути в супермаркет, долго, придирчиво выбирал коньяк, пока не остановился на выдержанном «Ахтамаре». Конечно, коньяк в Москве — не то что дома, в Ереване, но ведь не ждать же, пока кто-нибудь привезет!

Ехал он не спеша. Мысли текли плавно, и думалось как-то все больше о приятном. А что? Грех жаловаться. Бизнес в последнее время идет неплохо. Несколько палаток и контейнеров, которыми он владел на ближайшем рынке, дают стабильную прибыль. Хотя… Скучно это как-то, масштаб не тот. Скоро начнется строительство большого торгового центра, вот там будет где развернуться! Если бы еще московские чиновники были посговорчивее… А то тянут резину, тянут, ни да, ни нет не говорят. Объяснили бы просто — кому дать и сколько, — давно бы вопрос решился.

Армен аккуратно припарковал свой потрепанный, но шустрый «опель» на привычном месте во дворе. В гараж загонять не стал — погода хорошая, двор тихий, чужих почти не бывает, а если кто и появится — кому нужно такое старье! Он вышел из машины, оправляя стрелки на брюках, и не спеша направился к подъезду.

Дом был старый, с высокими потолками и толстыми кирпичными стенами. Армену всегда нравилось ощущение надежности и основательности — не то что новостройки с картонными перегородками! Этот еще сто лет простоит. Одно только неудобство — подъезд проходной, можно зайти и со двора и с улицы. Армен в первое время, когда только купил квартиру, путался даже. Потом — привык.

Но сейчас, набирая код на двери, он чуть не выронил бутылку. Изнутри слышался какой-то шум. Бьют кого-то, что ли? Похоже на то. Звуки ударов, вскрики, стоны…

Странно. Раньше вроде такого не случалось! Жильцы все интеллигентные, приличные люди (Армен специально поинтересовался, когда квартиру покупал). Это, пожалуй, стало решающим обстоятельством, перевесившим остальные соображения, — жить-то приходится не только со стенами! Важно, какие соседи тебя окружают. Он жил здесь уже пять лет и пока ни разу не пожалел о своем выборе, но сейчас просто кожей почувствовал опасность, как тогда, в Карабахе перед артобстрелом.

Армен застыл в нерешительности. На секунду ему захотелось вдруг убраться отсюда подальше — или хотя бы посидеть в машине, переждать, пока все закончится. Нечего лезть в чужие разборки. Так недолго и самому под раздачу попасть — ни за что, просто потому, что мимо шел. Он уже повернулся и хотел было пойти назад, к машине, но вдруг остановился. Мужчина так не поступает. Он же не трус и не баба, и в жизни уже повидал достаточно всякого, чтобы ходить, опасливо оглядываясь и в собственный дом зайти бояться! Даже противно стало.

Но так или иначе, с голыми руками лезть не стоит. Как говорил ротный, «лучше лишний раз быть осторожным, чем потом — навсегда покойником». Армен на всякий случай вернулся к машине и вытащил газовый пистолет, переделанный для стрельбы мелкой дробью, который он обычно возил в бардачке. Убить из такого, конечно, не убьешь, но напугать или покалечить можно. Вот только пакет с бутылкой руки занимает, неудобно. Повертев его в руках, оставил в машине. Мало ли что, жалко будет, если разобьется!