Бью обогнал груженую фуру и снова перестроился в правый ряд.

Но если бы он не вырубил Рикки, тот бы не натравил братьев Галло на Стеллу, и теперь Бью не чувствовал бы себя ответственным за нее.

А ведь мог бы оставить ее в аэропорту. Стелла даже сказала, чтобы он оставил ее, что она будет в порядке. Почему же он этого не сделал?

Может, потому что при свете дня Стелла, сидевшая на скамье с рюкзаком и сумкой, выглядела такой юной. Намного моложе и намного невинней, чем прошлой ночью намекали ее полные красные губы и леопардовый корсет. Не говоря уж о ее маленьких кожаных шортах. Иисусе, задница у нее восхитительная и... Бью оборвал свои размышления. Он не хотел думать о маленьких ягодицах Стеллы в этих маленьких шортах. Или о ее красных губах, или о том, что она могла делать ими. Даже «старый» Бью не стал бы делать этого. «Старый» Бью, который просыпался в незнакомых постелях с безымянными женщинами. Даже у того Бью имелась пара установок. Совсем не много, но одним из нерушимых правил было никогда не заниматься сексом с клиентками. А другим - не подбивать клинья к сестрам друзей. Эти правила он выучил на собственном опыте. А Стелла Леон принадлежала к обеим категориям. Клиентка и будущая своячница Винса. И она была слишком молодой.

Бью взглянул на навигатор в центре приборной панели.

Он соблюдал целибат уже восемь месяцев. Восемь месяцев с того дня, как снял официантку в баре Чикаго. Восемь месяцев с тех пор, как посмотрел в зеркало отеля и увидел там своего отца.

Большую часть своей жизни Бью провел, доказывая, что совсем не похож на капитана Уильяма Ти Юнгера. Его старик был легендой среди «морских котиков». Железобетонный солдат, который заслужил свою репутацию во Вьетнаме и Гренаде, и в бесчисленном количестве тайных операций. Он был героем. Лидером. Верным армии и стране. Если вы прочитаете книгу об истории Военно-морских сил, то увидите, что несколько параграфов посвящено вкладу капитана Юнгера в развитие армии. Множество слов прославляет его мужество и доблесть. Его описывали такими эпитетами, как «несгибаемый», «смелый», «благородный». И он в самом деле обладал этими качествам. Только никто не упоминал, что он также был бессовестным бабником.

Со стороны Юнгеры выглядели идеальной семьей военного. Симпатичный капитан, прекрасная светловолосая жена и два здоровых сына. Бью с Блейком преуспевали во всем: в школе, в спорте, в лагере бойскаутов. Бью не помнил, чтобы кто-то говорил ему или Блейку, что они должны стать лучшими. Они просто всегда знали это. В их венах не просто текла кровь отца, они жили с его ожиданиями и репутацией. Они ложились с ними спать и вставали с ними утром.

Учителя, тренеры и другие взрослые ждали, что близнецы будут бегать быстрее. Плыть дальше. Бить сильнее. Любящие соперничество от природы, они всегда выкладывались на все сто. Они подгоняли самих себя и друг друга. И если по какой-то причине терпели поражение, то пробовали снова. Бью и Блейк идеализировали отца. Для них он был дороже жизни, и они любили его так же сильно, как и боялись. Капитан никогда не наказывал их физически. Ему и не нужно было. Один взгляд серых глаз пробирал до самой души. Взгляд, который с успехом запугивал врагов дяди Сэма, будь то террористы, наркобароны или гангстеры, до чертиков пугал его собственных детей. Если, по мнению капитана, этого взгляда было недостаточно для наказания, он заставлял сыновей отжиматься, пока мышцы не начинали дрожать и гореть.

Но островком спокойствия в жизни близнецов была их мать, Наоми Юнгер. Единственный человек, который любил их вне зависимости от того, какие награды они выигрывали. Наоми была милой девочкой из Южной Каролины, когда встретила Уильяма Юнгера и вышла за него замуж. Она была красивой и полной жизни, с заразительным смехом, а ее теплый акцент и нежные прикосновения наполняли дом Юнгеров безусловной любовью. Близнецы не слышали и слова критики из уст матери, пока помнили, что надо говорить «пожалуйста» и «спасибо», и раскладывали салфетки на коленях за ужином. Дом она вела идеально.

Готовила идеальные блюда. Выглядела идеально, даже когда отец был в отъезде на операции или тренировке. Была идеальной всегда, за исключением дней, когда не вставала с постели. Когда рыдала так, будто больше не сможет остановиться, когда на ее прекрасном лице была боль. Когда мать узнавала, что муж снова обманывает ее с другой женщиной.

В первые десять лет своей жизни Бью понятия не имел, почему у матери случаются дни, когда кажется, что из нее высосали всю жизнь. До тех пор, пока не услышал, как родители спорят на эту тему, пока в первый раз не услышал, как мать повысила голос. Тогда он узнал о неверности отца. Тогда он узнал, что это отец был причиной такой боли. Снова и снова. В тот день Бью узнал, что его отец не герой.

Он обсудил с Блейком то, что услышал. Брат сказал, что они должны постараться и забыть об этом. Их родители решили эту проблему, и теперь отец остановится. Конечно, этого не случилось, но больше не было никаких ссор. Никаких повышенных голосов или криков. До тех пор, пока Бью не исполнилось семнадцать. Но тот спор случился не между матерью и отцом.

Они тогда жили в белом оштукатуренном домике в нескольких милях от базы в Коронадо, Калифорния. Годом раньше Бью с Блейком подали заявление в военно-морское училище, и через несколько месяцев собирались в Аннаполис. У них никогда не возникало вопроса, кем стать. Не было ни единой мысли об ином будущем, кроме как пойти по стопам отца. Вместе. От материнской утробы до могилы.

Ни единой иной мысли до тех пор, пока Бью не обнаружил мать в огромном шкафу, лежавшую на куче одежды, которую она сдернула с вешалок.

- Почему ты остаешься с ним? – спросил он.

Мать слабо пожала плечом, как будто нормальное пожатие требовало слишком много сил.

- Почему я должна уйти?

Бью хотел, чтобы она встала. Сделала что-нибудь, но она просто смотрела на носки его ботинок.

- Где он? – спросил Бью, чувствуя такую же злость на мать, как и на отца.

- С Джойс.

- Соседкой?

Той, которая носила слишком обтягивающую одежду и красила волосы в слишком светлый цвет? Той, у которой, как знали все в округе, было много «друзей»? Его мать была в десять раз привлекательней и имела в двадцать раз больше класса.

Мама кивнула, и Бью вылетел из дома и забарабанил в соседнюю дверь прежде, чем подумал, что станет делать, если отец ответит. Те несколько секунд, что он стоял на крыльце, пока теплое калифорнийское солнце согревало его уже и так горевшее лицо, казалось, растянулись на целую вечность. Когда он поднял руку, чтобы постучать еще раз, дверь открылась, и в темном проеме появилась Джойс. Ее волосы были спутаны, шелковый халат съехал с плеча: она полностью оправдывала слухи. И пока Бью стоял там, глядя на шлюху-соседку, какая-то часть его отчаянно надеялась, что отца нет в доме этой женщины.

- Где мой отец?

Джойс распахнула дверь сильнее, и из глубины дома появился отец, натягивая коричневую футболку через голову.

- Что тебе нужно? – Не было никакого стыда или вины. Он выглядел чем-то раздраженным.

- Как ты можешь поступать так с моей матерью?

- Ей не стоило посылать тебя сюда.

- Она и не посылала. - Бью посмотрел отцу в глаза. Холодные, серые и так похожие на его собственные. – Почему ты причиняешь ей такую боль?

- Мужчине нужно больше, чем может дать одна женщина. Когда-нибудь ты поймешь.

- Что? Что обманывать жену хорошо?

- Это то, что делают мужчины. И ты тоже сделаешь.

Нет. Бью слишком много раз видел опустошение в глазах матери, чтобы стать причиной такой боли для человека, которого любит. Он покачал головой.

- Нет, не сделаю.

Отец улыбнулся, будто знал лучше:

- Ты и твой брат такие же, как и я.

- Я не такой, как ты, - запротестовал Бью и именно в тот момент решил доказать это.

На следующий день он пошел в агентство и завербовался в морскую пехоту.

Завербованный.

Пехотинец.

Старик был в ярости. Мать беспокоилась, что Бью в своем гневе принял поспешное решение. Брат был потрясен, но Бью не пожалел об этом. Выбравшись из тени отца, он добился успеха во флоте. Он принадлежал себе. Был свободен от своей фамилии. Независимость от невозможных ожиданий, которой так и не узнал его брат. Неважно, что Блейк был в два раза лучшим «котиком», чем отец.

До того утра, восемь месяцев назад, Бью считал, что совсем не похож на отца. Да, он любил хороший адреналин. Любил тайные миссии и пули, точно посланные в цель. И да, у него был секс со множеством женщин по всему свету. Несколько раз у Бью были отношения, но он никогда не вступал в брак. Не имел семьи, которую можно разрушить. Не должен был смотреть в лицо жене и детям и видеть их отвращение, потому что как-то переспал с ничего не значившей для него женщиной.

Он глядел в лицо лишь самому себе и никогда не чувствовал отвращения при виде мужчины, смотревшего на него из зеркала. До того утра восемь месяцев назад. Может, причиной стал возраст. Может, гражданская жизнь. Может, разговоры матери о семье. Что бы то ни было, он захотел большего. Большего, чем ничего не значивший секс с ничего не значившей женщиной.

Бью знал, что многие мужчины не поняли бы, почему это привело к целибату. Брат его не понимал. Черт, Бью сам себя не понимал полностью, но не верил в полумеры. Когда он подписывался на что-то, то шел до самого конца. В следующий раз он займется сексом с женщиной, которую захочет любить всю оставшуюся жизнь. С женщиной, которая будет взрослой. Спокойной. Уверенной в себе. Стабильной. Не слишком романтичной, потому что сам Бью не был романтиком. В его возрасте он был готов к тому, что у нее будет парочка детей. Бью нравились дети. И он был готов добавить еще пару.

С женщиной, которой нравится секс, так что Бью больше не придется обходиться без этой части жизни. Он читал, что чем дольше человек живет без интимных отношений, тем легче это переносит. Но не заметил, чтобы это так и было. Возможно, он не думал о сексе столько, сколько раньше, но когда думал, потребность была такой же сильной. Бью просто выучил несколько хитростей, чтобы отвлекаться от этих потребностей. Переключаться. Он избегал оставаться наедине с женщинами, и если это было возможно, обрывал все мысли о сексе, которые появлялись. Будь это общие мысли об отношениях между полами или просто размышления об упругой попке в кожаных шортах.

Бью посмотрел на девушку на соседнем сиденье. Солнечный свет пробивался сквозь тонированные стекла и сверкал на ее черных как смоль волосах, струившихся по руке. Легкое дуновение воздуха из вентиляционных отверстий приподнимало несколько прядей и заставляло их ласкать ей шею. Одна рука Стеллы свободно лежала на айпаде. Вторая – на колене, открытой ладонью вверх. Легкий ветерок, который приподнимал пряди ее волос, заигрывал с подолом синего платья на загорелых бедрах.

Что за женщина садится в машину к незнакомцу и засыпает? Бью посмотрел на шоссе, раскинувшееся перед ним подобно серой ленте. Либо она слишком доверчивая, либо у нее не было выбора, либо она сумасшедшая. А может, все три варианта.

Какими бы ни были ее мотивы, Бью почувствовал чертовское облегчение, увидев, как она почти слетела по бетонным ступенькам с рюкзаком и сумкой. Бью придумал для нее простой план, но гражданские были непредсказуемы, и последнее, чего он хотел, – это тратить время, подниматься по лестнице и стучать в ее дверь. Последнее, чего он хотел, – это сцепиться с братьями Галло, потому что Эстелла Леон не могла следовать простым указаниям.

Бью посмотрел на часы. Было чуть больше трех, и он чувствовал себя усталым: мало спал в последние несколько дней и теперь держался из последних сил. Было время в его жизни, когда он мог на протяжении дней спать вполглаза. Когда выслеживал врагов и прятался в тени, на крышах, или высоко в горах Гиндукуш. Но те дни остались позади. Ему тридцать восемь. Он демобилизовался несколько лет назад. И давно привык к роскоши спать больше трех часов тут и там.

Звук кондиционера перекрыл сонный вздох и тихое «м-м-м», коснувшееся кожи Бью и привлекшее его внимание к соседнему креслу. Затуманенные глаза цвета лагуны Бора-Бора смотрели на него с красивого лица Стеллы.

- Я заснула. – Сонное замешательство превратило ее голос в знойный шепот.

Такого знойного голоса Бью не слышал на протяжении восьми месяцев.

- Примерно час назад.

Стелла вытянула обнаженные ноги, затем посмотрела в окно:

- Где мы?

Восемь долгих месяцев прошло с тех пор, как Бью проводил руками по обнаженным ногами и прижимался губами к нежной шее.

- Юг Тампы.

- Куда мы едем?

Восемь месяцев с тех пор, как его губы скользили ниже и… Иисусе. Уже дважды. Дважды с тех пор, как она села к нему в машину. Нахмурившись, Бью откашлялся.

- В Тампу. Моя мать и доктор Майк живут в Тампе.