— Линочка, вот тут жена спрашивает, что ей надеть в эту пещеру: кроссовки или туфли на шпильках? — неестественно веселым тоном спросил Анатолий и, довольный раздавшимся общим смехом, добавил: — Шучу. Нас интересует, холодно там или в футболках не замерзнем?

— Я думаю, лучше пойти в джинсах или спортивных брюках и захватить с собой джемпера, — с тонкой улыбкой, предназначенной исключительно Анатолию, ответила Лина.

После прогулки на катере купались в море. Ирина наслаждалась морской водой, прозрачной вблизи и темно-бирюзовой, если смотреть вдаль. Она лежала на спине и не делала почти никаких усилий, чтобы держаться на поверхности воды. Легкие волны покачивали ее, словно качели, унося в бархатное светло-ультрамариновое небо. Для полного, как говорят подростки, «улета» ей не хватало дочери. Дома она согласилась с доводами мужа насчет лишних забот, которые не дадут им сполна насладиться отдыхом. Но сейчас, глядя на резвящихся в море детей, Ирина ругала себя за извечную уступчивость.

После ужина Лина собрала группу на площадке возле бассейна, где стояли столики под тентами и плетеные кресла летнего кафе.

— Наверняка вы еще не успели познакомиться друг с другом, — улыбнулась Лина. — Поэтому я предлагаю сделать это сейчас, а теннисный мяч поможет нам в этом нехитром, но очень важном деле.

— Интересно, и как же он нас перезнакомит? — живо отозвался Анатолий, опершись руками о широко расставленные ноги и весело, в упор глядя на Лину.

— А вот так! Ловите?

Анатолий неуклюже поймал мяч.

— Ну и что дальше?

— Назовите свое имя! — лукаво улыбнулась Лина.

— Ну, Анатолий.

— Прекрасно! А теперь кидайте мяч дальше.

— Кому? Жене? — тупо спросил Анатолий.

Все рассмеялись.

— Можете, конечно, жене, но вы, надеюсь, знаете ее имя?

— А-а, понял.

Анатолий кинул мяч Августе. Та цепко схватила его и жеманно представилась:

— Августа Оттовна.

— Минутку! — вмешалась Лина. — Необязательно называть отчество. Почему нам хотя бы в отпуске не окунуться в дружескую атмосферу, не вернуться в молодость, когда все были Сашами, Толями, Светами? Предлагаю демократичный способ знакомства. Согласны?

Все дружно согласились.

— Тогда я просто Августа! — задиристо выкрикнула Августа Оттовна.

— Тоже мне, «просто Мария» нашлась, — проворчал ее муж. — А я Николай. Не просто Николай, а Николай.

— Но тебе же еще не бросили мяч! — возмутилась Августа.

— Обойдусь без этих психологических трюков.

Августа кинула мяч молодому человеку в белой тенниске.

— Сергей, — без улыбки представился он и вручил мяч сидящему рядом коренастому крепышу, очевидно, своему другу.

— Алексей, но лучше зовите Лешей. Меня и на работе так зовут, — широко улыбнулся крепыш, отчего на его щеках обозначились симпатичные ямочки.

— Очень приятно, — кокетливо сказала Августа.

Далее все познакомились с Соней, молодой женщиной лет тридцати, на худом лице которой читался врожденный скепсис. За ней представился Михаил Борисович, бывший главврач роддома, а ныне пенсионер. Неожиданно их увлекательную игру прервал появившийся, как черт из табакерки, высокий турок. Его красоту отметили все женщины, и только Лина взглянула слегка отчужденно, но за профессиональной улыбкой тут же скрыла свою неприязнь.

— Попрошу внимания, господа! — сказала Лина. — Я хочу представить работника отеля, аниматора, который будет сопровождать вас в увеселительных поездках и других общих мероприятиях. Прошу любить и жаловать.

В этот момент кто-то бросил мяч прямо в турка. Он ловко поймал его, ослепительно улыбнулся и представился:

— Хафиз.

— Очень приятно! — ответила за всех Августа.

Хафиз скользнул взглядом по сидящим женщинам и бросил мяч Ирине. Она смутилась и тихо сказала:

— Ирина.

Хафиз еще раз улыбнулся, но теперь только Ирине, и ушел.

После ужина все отправились в соседний зал на дискотеку. Работал бар, и Анатолий, взгромоздившись на высоком стуле, первым делом заказал большую кружку пива. Ирина, растерянно оглянувшись в полумраке зала, нерешительно пошла к диванам, стоящим по всему периметру помещения. Не успела она присесть на диван, как к ней подошел Михаил Борисович и пригласил на танго. Он умело вел ее в медленном танце, расспрашивал о семье и работе, а она удивлялась неожиданной силе его ладони, обхватившей ее талию. Ай да пенсионер! После танго началась быстрая ритмичная музыка, и теперь уже никто никого не приглашал. Все встали в один общий круг и двигались кто как умел. Ирина видела, как в зал вошла Лина. Девушка сначала эффектно остановилась в дверях, а затем направилась в круг. Анатолий отставил недопитое пиво и тоже присоединился к танцующим. Как-то так вышло, что он очутился рядом с Линой. Ирина украдкой посматривала на мужа и не могла понять, что ее поражало в нем. Что-то необычное. Ах, да! Улыбка! Она давно не замечала на его лице такой улыбки. Вот что значит отпуск, море и южное солнце! Человека и не узнать. А еще она подумала, что приедет домой и купит себе такое же платье, как у Лины — короткое, на бретельках, с большим вырезом на спине. «И почему мне раньше не приходило в голову купить такое, в облипочку, по фигуре? И вообще. Надо заняться гардеробом. Не зря Элька смеется, мол, у тебя интересы из эпохи застоя, а тряпки — из отстоя. Интересы — это она про чтение книг. И что им всем дались мои книги? Кстати, здесь есть библиотека или книжный магазин? Надо бы спросить у Лины».

Само собой получилось, что после дискотеки все пошли гулять. Для променада существовал специальный бульвар, выложенный фигурной плиткой и тянущийся вдоль побережья несколько километров. Тут было все для удобства отдыхающих: электрическое освещение, скамейки, урны для мусора, киоски со всевозможными товарами. Сначала они шли беспорядочной толпой, но постепенно разбились на небольшие группки по четверо, трое и парами. К Ирине присоединились Михаил Борисович и Соня. Так и шли втроем. Анатолий отстал. Ирина несколько раз оглядывалась, звала его, но он как будто не слышал ее.

— Дайте мужу глоток свободы, Ирочка! — смеялся Михаил Борисович. — Пусть он на время скинет семейные оковы. Зато потом, вернувшись в родное гнездо, будет безмерно вам благодарен.

— Да я не возражаю, — растерянно улыбалась Ирина. — Ради бога! По-моему, я никогда не ущемляла его прав и свободы.

— Это вам кажется, — не без скепсиса сказала Соня. — На самом деле все женатые мужчины страдают от этих самых оков. У нас в банке я наслушалась от семейных мужиков такого…

— Бросьте, Сонечка! Не стоит преувеличивать. С одной стороны, да, все мы стонем под тяжестью семейного гнета, но с другой — не представляем себе иного. Ибо жизнь холостяка еще невыносимее, нежели семьянина. Это я вам как врач-гинеколог говорю.

Ирина еще раз оглянулась и увидела Анатолия в компании Лины и супругов Осокиных. И вновь ее удивило необычное поведение мужа. Всегда малоподвижный, меланхолично-вальяжный, Анатолий сегодня вошел в раж. Он азартно жестикулировал, рассказывая, очевидно, что-то смешное, потому что в тишине ночного бульвара то и дело слышался дружный хохот. Ирина им даже позавидовала, в ее компании беседа текла скучно и вяло, пока наконец не иссякла совсем.

— О чем это ты рассказывал? — спросила она мужа, укладываясь в постель после прогулки. — Вы ржали как целый табун жеребцов.

— А! — отмахнулся Анатолий. — Анекдоты травили.

Ирина хотела еще спросить, но Анатолий ее перебил:

— А ты, мать, оказывается, пользуешься успехом среди аборигенов. Имей в виду! Я не посмотрю, что заграница, рога ему враз обломаю.

— Ты о чем это? — опешила Ирина.

— Ой-ой-ой! Не строй из себя наивную школьницу. Все уже заметили, кроме тебя. Я этому альфонсу гребаному мошонку на нос натяну, так и знай!

— Нет, ты рехнулся, честное слово! О ком ты говоришь, я не пойму?

Ирина возмущенно села в кровати и уставилась на мужа, который как ни в чем не бывало растянулся под простыней и блаженно закрыл глаза.

— О нашем аниматоре. Хафиз, что ли, его зовут. Вьется возле тебя, глаз масленых не спускает, не знает, как угодить.

— Да он со всеми такой обходительный! Их тут вышколили, чтобы держали марку. Это же бизнес, который приносит большую прибыль!

— Ага. Ты эти сказки дочери втирай, она, может, и поверит. Мне мужики на работе порассказали про здешние особенности национального секса. Своих жен они в строгости держат, а с русскими бабами отрываются по полной. А ты как раз в их вкусе — беленькая, при фигуре.

— Толя, прекрати! — Ирину даже передернуло. — Ты как будто торгуешь мной. «Беленькая, при фигуре»… Тьфу! Такого нагородил, что хочется в душ пойти, помыться. Да я ни сном ни духом! А ты про такое…

Ее голос задрожал. Она легла и отвернулась от мужа.

— Ну ладно тебе. Шуток совсем не понимаешь, дуреха ты моя.

Он положил руку ей на бедро и слегка похлопал по нему, но и только. Дальнейших поползновений не последовало. Ирина замерла в ожидании, даже всхлипнула для пущей убедительности, но в ответ услышала знакомый до боли храп.


Утром Лина собрала со всех деньги на три больших мероприятия: посещение аквапарка, поход в пещеру и главную фишку тура — праздник на «Острове Робинзона Крузо». Аквапарк ждал их завтра, а сегодня решили вдоволь накупаться в море.

Ирина с Анатолием расположились под большим зонтом, чтобы не сгореть на солнце в первый же день. В пляжной сумке лежал виноград для Ирины и дразнили запотевшими боками (только что из холодильника) бутылки с пивом для Анатолия. Под соседним зонтом справа углубился в изучение «Плейбоя» Михаил Борисович, слева устроилась чета Осокиных. Молодожены «не щадя живота своего» загорали под палящим солнцем: Ирина, проходя мимо них к морю и обратно, дважды предупредила о тяжелых последствиях такого легкомыслия. Но молодежь советам не вняла.

— Простите, что вы читаете с таким упоением? — услышала она голос Михаила Борисовича. Муж в этот момент плавал, и она лежала под зонтом одна.

— «Сто лет одиночества», — рассеянно ответила Ирина.

— Позвольте присесть под сенью вашего зонта, а то печет немилосердно.

— Пожалуйста.

— Итак, «Сто лет одиночества». Ничего, что я отвлек вас?

— Нет, ничего.

— Одиночество — разрушительная вещь. Но об этом в молодости не задумываешься. Лишь перешагнув определенный рубикон, понимаешь весь трагизм этого явления.

— Но вы говорили, что у вас дочь, внуки…

— О-о, Иринушка! Вы позволите небольшую фамильярность старику? Дети и внуки порой еще сильней подчеркивают вашу одинокость и заброшенность.

— Глядя на вас, не скажешь, что…

— Милая Ирина, вы поймете меня, лишь когда сами сделаетесь бабушкой, а может, и гораздо раньше.

— Что-то не пойму. Вы мне пророчите скорое одиночество?

— Не в прямом смысле. Судя по тому, что ваш муж сейчас в море, а вы здесь, под этим зонтом…

— Ха-ха-ха! — Ирина рассмеялась, но не очень весело. — По-вашему, мы, простите, и в туалет должны под ручку ходить?

— Ваш смех — самый женственный из всех, что я слышал в последнее время. Одни гогочут точно гусыни, другие ржут…

— Как кобылы, да? Ха-ха-ха!

— Третьи хрюкают как хавроньи.

Они все еще смеялись, когда подошел Анатолий.

— Тебя и на минуту нельзя оставить — мужчины слетаются как пчелы на мед, — добродушно пошутил он, доставая из сумки очередную бутылку пива.

— Ну что вы, Анатолий! — поморщился Михаил Борисович. — Такой грубый пассаж в адрес прелестнейшей женщины. Не цените вы свое сокровище.

— Берите лучше пиво, пока оно не взорвалось на этой жаре.

Мужчины занялись пивом, а Ирина оторвалась от книги и увидела, что невдалеке от них расположились два турка из обслуги отеля, один из них был Хафиз — высокий, стройный «мачо». Вдруг она поймала на себе насмешливый взгляд Анатолия. Он двусмысленно крякнул, криво улыбнулся, но ничего не сказал. Ирина сердито уткнулась в книгу. К ним подошли Сергей с Лешей, у которого в руках был мяч, и предложили сыграть в волейбол. Михаил Борисович поднялся и молодцевато расправил плечи:

— А что, я когда-то неплохие подачи делал. Можно и тряхнуть стариной.

— Тряхнуть-то тряхнем, — встал на ноги Анатолий и постучал себя по круглому животу, — не вытряхнуть бы содержимое…

— Содержимое чего? — со смехом спросил Леша.

— Желудка, Алексей. Я пиво только что выпил. А ты что подумал?

Желание играть изъявили Осокины, Бережковы, Соня и оба турка.

Хафиз пасовал в основном Ирине. Она смущалась, но мячи брала даже самые безнадежные — сказалась студенческая закалка. Пару раз Ирина замечала на себе все те же сардонические взгляды Анатолия, но поделать ничего не могла. Вскоре на пляже появилась Лина, включилась в игру, и Анатолий буквально преобразился. Он втягивал живот, пружинисто подпрыгивал, сильно бил по мячу, пожалуй, чересчур сильно, так что мяч часто оказывался за пределами площадки. На Ирину он больше не смотрел, и она вздохнула с облегчением.