— Я сожалею. Вы лишились своего…

— Брата, лорда Энтони Прескотта, виконта Кили.

— Как это прискорбно. У меня нет брата, но есть сводная сестра, и я представляю, как это было бы ужасно, если бы я её потеряла.

Сара кивнула.

— С момента смерти Тони Ноа вёл себя просто замечательно.

Августа постаралась не обращать внимания на жар, тотчас заливший её лицо при одном упоминании этого имени.

— Ноа? Вы имеете в виду брата герцога?

— Да. Вы танцевали с ним на том балу в «Олмаксе», разве не помните?

— Конечно, помню. Боюсь, у меня не очень хорошо получалось. Я…

— Мы поженимся, как только закончится мой траур.

Поженимся? Августа уставилась на неё, гадая, правильно ли она расслышала, и надеясь, что нет.

— Вы и лорд Ноа помолвлены?

— Да. Ну, не официально. Пока ещё нет. Не подобает объявлять о нашей помолвке так скоро после гибели Тони. Мы подождём до следующего года. Потом поженимся. Это будет грандиозное событие. Мы знакомы друг с другом с самого детства. — Она кивнула, поигрывая носовым платочком, который держала в руках. — Его дал мне Ноа. Это его.

И, правда, Августа смогла разглядеть его инициалы, вышитые на платке серебряной нитью.

— Мы очень любим друг друга, — закончила Сара с удовлетворённой улыбкой.

Августа почувствовала, как в ней начинает подниматься тошнота при мысли о том, как всего несколькими минутами ранее она извивалась в его объятиях, как Ноа дотрагивался до неё, более интимно, чем она могла когда-либо представить себе. Если бы она не остановилась, то вполне могла бы прямо сейчас лежать где-то с мужчиной, который был уже обещан этой милой девочке.

— Я… Я желаю вам всего наилучшего, — Августа встала, почувствовав что ноги её слегка дрожат. Прошу извинить меня, мне, похоже, опять становиться нехорошо. Наверное, мне лучше уйти.

Сара кивнула.

— Конечно. Было приятно познакомиться с вами, леди Августа. Надеюсь, нам представится случай вскоре ещё раз поговорить.

Августа кивнула и отправилась на поиски Шарлотты, зная, что если вскоре не покинет это место, то совершенно точно заболеет.


Августа закрыла дверь в свою спальню с чуть большей силой, чем это требовалось. И хлопок гулким эхом прокатился по пустынным коридорам безмолвного спящего дома.

Бросив ридикюль на кровать, она скинула туфельки. Потом с трудом, но всё-таки сама, расстегнула пуговицы платья, ослабив его достаточно для того, чтобы стянуть через бёдра. Она позволила распутному одеянию соскользнуть на пол, после чего подняла его и быстро отправила в изгнание в дальний угол комнаты.

Оставшись в сорочке и чулках, она пересекла комнату и, подойдя к окну, отдёрнула штору и широко распахнула окно. Августа, обхватив себя руками, глубоко вдохнула холодный ночной воздух и уставилась на звёзды, мерцающие высоко над огнями города. Она подумала о том, как часто стояла перед этим самым окном, глядя на эти же самые звёзды. Прикусив нижнюю губу, она задумалась, как же так случилось, что она стала такой, как сейчас.

Сегодня она осознанно соблазняла мужчину, который был обещан другой, и была близка к тому — причём охотно, — чтобы разрушить свою репутацию. Что с ней случилось? Не далее как месяц назад Августа была довольна своей жизнью, своей работой, своим будущим. Она никогда не тратила время на такие легкомысленные вещи, как платья и ленты для волос, на самом деле ей была противна даже сама мысль об этом. Она отправилась на тот самый первый бал с Шарлоттой, ведомая одной-единственной целью — своей работой… пока в саду, залитом лунным светом, не обернулась, чтобы увидеть стоящего перед нею лорда Ноа Иденхолла.

С тех пор всё в её жизни изменилось.

Всё, что случилось за последние несколько недель, должно быть приписано лишь одному человеку. Принимая на себя ответственность за то, что произошло сегодня вечером в кабинете герцога, она не могла не осуждать Ноа за то, что он с таким желанием принимал в этом участие, зная, как и она теперь, что он помолвлен с мисс Прескотт, что он уже был помолвлен с нею даже тогда, когда натолкнулся на неё в саду, когда преследовал её в Гайд-парке, когда танцевал с ней в «Олмаксе». Он был опасен, был подлецом в полном смысле этого слова, и она жалела мисс Прескотт, которая стала жертвой его красоты и утончённых манер, одновременно благодаря звёзды над головой за то, что ей так вовремя удалось избежать возможности быть обманутой.

Августа не намеревалась ни в коей мере предоставлять лорду Ноа ещё одну такую возможность. Она раз и навсегда вычеркнет его из своей жизни, а если им и доведётся встретиться в обществе, то она сделает вид, что не знакома с ним. Леди Августа Элизабет Брайрли вернётся к тому единственному, что, как ей доподлинно известно, никогда не предаст её, к тому, что было её и только её. К своей работе. Это всё, что имело значение, а завершение её дела — единственное, на чём она должна сейчас сосредоточиться. В соответствии с этим, ей необходимо найти способ подобраться к графу Белгрейсу.

И она точно знает, как достичь успеха.


Экипаж замедлил ход перед двойными дверьми здания, располагавшегося по адресу: Сент-Джеймс-стрит, номер 37–38, — в точности, как она и велела вознице. Августа слегка отодвинула занавеску на окне, вглядываясь в ночь и освещённую фонарями улицу.

Итак, это и есть знаменитый мужской клуб «Уайтс». «Довольно-обычное-на-вид здание», — подумала она, по стилю похожее на другие, находившиеся по обе стороны от него, но отличающееся от них своим знаменитым эркером, который Браммель прославил несколько лет назад. Свет горящих свечей пробивался из-за драпировок, на которых вырисовывались сменяющиеся силуэты находящихся внутри людей. Августа наблюдала, как из остановившегося экипажа вышли двое джентльменов и направились к парадному входу. Прежде чем они успели войти, дверь открылась, являя швейцара, обязанностью которого, без сомнения, было определять, действительно ли желающий войти — член клуба, а не простой прохожий, не имеющий к клубу никакого отношения.

К примеру, как она.

Идея существования этого заведения, которое обслуживало только клиентов мужского пола, совсем не беспокоила Августу — в отличие от Шарлотты, которая, казалось, беспрестанно горевала по поводу наличия клубов на Сент-Джеймс и их роли в «лишении „Олмакса“ всех хороших мужчин». Теперь, когда она начала сопровождать Шарлотту в свете, Августа совершенно ясно поняла, почему некоторые джентльмены ищут спасения от него. Каждый раз, когда ей приходилось терпеть вечера в обществе Шарлотты и её знакомых, Августа обнаруживала, что со всё нарастающим нетерпением ожидает конца сезона и своей договоренности с Шарлоттой, договоренности, заключая которую, как теперь становилось понятно, она совершенно неверно оценивала последствия.

Августа изучила фасад клуба, выискивая возможность того, как пробраться внутрь. Несомненно, в таком заведении должны подаваться еда и напитки, а если так, то должна иметься и кухня, скорее всего расположенная где-то в задней части здания. Для клуба вечер, без сомнения, был самым напряжённым временем. И вследствие этого на кухне должно быть очень суетливо. Официанты и швейцары, кухонные мальчишки, лакеи — все сбиваются с ног, заботясь о желаниях постоянных клиентов. Возможно, посреди такой сумятицы она сможет проскользнуть через кухонную дверь никем не замеченной…

Августа постучала по полуоткрытому окну, окликая возницу, расположившегося на высоком сиденье снаружи:

— Дэвисон.

Экипаж накренился и качнулся. Секундой позже в окне появилось дородное, круглое лицо, отличающееся поразительным сходством с изображением довольно сумасбродного короля, которое украшало книгу с её любимыми в детстве рассказами. Единственное различие состояло в том, что, непонятно, от холода или от небольшой бутылки спиртного, которую, как ей было известно, он втайне держал в ящике под своим сиденьем, нос Дэвисона был примечательно более красным.

— Миледи?

–. Будь любезен, правь к конному двору позади этого ряда домов.

Рот Дэвисона неодобрительно скривился.

— Ох, миледи, не думаю, что вам надобно это делать. Леди Трекасл, как пить дать, уволит меня, коли узнает, что я привёз в’с вот так, ночью, да ещё попустил толочься по этим тёмным закоулкам.

— Чепуха, Дэвисон. Всё будет замечательно. Ведение дома — это не дело леди Трекасл. Это моя обязанность, и я бы никогда не стала увольнять тебя за то, что ты выполняешь мои собственные приказы. Как видишь, здесь нечего бояться. Я держу ситуацию в руках.

Ну, не совсем. Добавила про себя Августа, но Дэвисону знать об этом не обязательно.

Кучер поднял густые брови и тяжело вздохнул, выражая своё неодобрение, прежде чем отвернуться от окна. Ещё один крен и покачивание, и вот он сидит на своём месте и, тихо прищёлкнув языком, командует лошадям: «Пошёл!».

Августа наблюдала за их движением через открытое окно. Добраться до конного двора можно было лишь по узкому переулку, утопающему во тьме и насквозь пропитанному тяжёлыми запахами затхлости, отбросов и навоза. Пока они ехали, Августа в свете луны считала дымовые трубы. Надеясь, что не ошиблась, она постучала по потолку, когда они достигли того, что она искала. Экипаж накренился, качнулся и снова около её дверцы появился Дэвисон. Какое-то мгновенье ей казалось, что он может попытаться не дать ей выйти, поскольку он не открыл дверь тотчас же, как она того ожидала. Но, в конце концов, он сделал шаг назад, распахнув дверцу, и опустил для неё ступеньки, не пытаясь больше переубедить.

— Миледи, это крайне опасно — вы здесь одна, да к тому ж ночью. Будьте покойны, я смогу отнести ваше сообщение швейцару и попрошу его проследить, чтобы оно было передано джентльмену, которого вы ищете.

— Благодарю, Дэвисон, но я должна передать это сообщение лично, — Августа улыбнулась и похлопала его по руке. — Здесь не о чем волноваться. Меня не будет четверть часа или чуть больше. Как только окажусь внутри, я сразу же найду человека, ради которого приехала сюда, и уйду раньше, чем кто-либо об этом узнает. Ты просто подожди здесь моего возвращения. Всё будет хорошо. Вот увидишь.

Она ободряюще улыбнулась кучеру и, накинув на голову капюшон, зашагала по изрытой колеями дороге к воротам, находящимся в задней части дома. Не увидев никого в небольшом, погружённом в тень дворике, она без проблем проскользнула внутрь. Но едва начала двигаться к конюшням, как услышала приближающиеся голоса. Она замешкалась в поисках места, где могла бы спрятаться. И устремилась в своего рода складской чулан, находившийся рядом со стойлом. Это было единственное убежище, которое она увидела. Прижавшись спиной к двери, она вслушивалась в приближающиеся голоса, молясь, чтобы им не пришло в голову войти сюда. В лунном свете, проникающем сквозь маленькое, затянутое паутиной окно, она увидела кое-какую одежду — заляпанные бриджи и пальто, висевшие на крюке, вбитом в стену.

Незамедлительно ей в голову пришла одна мысль. Естественно, женщину, пытающуюся проникнуть в мужское заведение, гарантированно заметят, а что если женщина будет одета, как мальчик?

В считанные минуты Августа сняла своё платье и натянула бриджи, которые были ей чуть великоваты в талии, но с её сорочкой, засунутой за пояс, они великолепно подошли. Её собственные белые чулки и чёрные туфельки оказались вполне подходящей обувью. Но что делать с волосами? Она быстро вынула все шпильки, проведя пальцами по всей длине волос, а потом связала пряди у основания шеи кожаной ленточкой, висевшей на стоящих неподалеку вилах. После чего засунула собранные в хвост волосы под высокий воротник пальто, довольно элегантно выглядевшей на вид вещи, которая предназначалась для ливрейного лакея или грума.

Выскользнув из чулана, Августа не спеша направилась к дому. На кухне действительно царила суматоха, и никто не обратил на неё ни капельки внимания, когда она пересекла кухню и вышла в центральный коридор. В комнатах по обеим сторонам коридора стояла тишина, но когда Августа подошла к основанию лестницы, то услышала, как сверху кто-то начал спускаться. Она нырнула под лестницу. Здесь, в свете от настенного канделябра, прямо над своей головой она увидела множество крючков, торчащих из стены, и пальто, висящие на большинстве из них. Над каждым крючком висела табличка с выгравированным на ней именем члена клуба. Она осмотрела таблички, пока не нашла ту, на которой было написано «Тобиас Миллфорд, граф Белгрейс».

На крючке висело тёмное пальто и шляпа. Он был здесь.

— Скажи этому лодырю Уилли принести лорду Давенпорту ужин, пока я его не высек, — произнёс голос не далее как на расстоянии фута от лестницы. — Я должен отнести пальто лорду Кентвеллу.

О, Боже! У Августы была лишь секунда, чтобы скользнуть за ближайшее свисающее пальто, быстро привести в порядок шерстяные складки, чтобы скрыть себя, и молиться, чтобы имя на табличке над её головой не читалось как «Кентвелл».