Джейд Ли - Белая тигрица

Не знаю, Ли Хуа. Но это правда. И я не знаю, следует ли мне бояться Потерявшегося кота или нет.

Еще вот что, Ли Хуа. Потерявшийся кот стал часто приходить в нашу лавку. Он бывает у нас через каждые три дня! И именно в то время, когда я нахожусь в лавке одна, проверяя работу въииивальщиц или показывая им свои новые эскизы. Иногда он приходит, когда я подаю обед Шэню Фу. А в последнее время он стал ждать меня на углу улицы, когда я иду домой.

Я не должна позволять такое. Это вредит моей репутации и репутации нашей лавки. Ты же знаешь сама, что китайцы избегают ходить в места, где ведется большая торговля с иностранцами.

Но, Ли Хуа, я не смогла положить этому конец. Шэнь Фу не хочет, чтобы я так поступала. Для него существуют только деньги. Я же вижу, что этот варвар очень добрый человек. Его шуткам я смеюсь. Да, человеку-духу удается рассмешить меня.

Может, я теперь тоже заразилась от этих людей-духов? Может, я теперь больна, как те китайцы, которым хочется иностранного опиума или денег?

Потерявшийся кот завтра отплывает, и на его корабле в Англию отправятся некоторые из моих лучших работ. Я не знаю, радоваться мне или плакать. Я только знаю, что не увижу его много месяцев.

О, мне уже пора, Ли Хуа. Мне бы хотелось еще много написать тебе, но Ру Шань снова сердится. Ему не нравится учиться, он иногда в приступе ярости швыряет свои книги. Наверное, мне сегодня нужно пойти в монастырь. Если я хорошо заплачу монахам, то, возможно, Небо поможет мне справиться с этими трудностями и я снова смогу спать спокойно.

От страха Ру Шань стал на колени. Это было инстинктивным движением, которое знали все китайские дети, – поза для молитвы. Но он не хотел молиться. Он чувствовал боль, сводившую его с ума.

Лидия задумала план мести.

Сегодня его пробуждение было печальным: он был один, Лидия покинула его. Ее побег потряс его до глубины души, потому что он и мысли не допускал, что она способна на такой обман. Ни один белый человек не мог скрыть от него своих страстей. А может, ему это только казалось? Людьми-духами управляли их чувства, они не были способны ни рассуждать, ни продумывать планы на долгий срок. Так ему говорили. Так считали в Китае все.

Но это, конечно, было неверно. Для Лидии в особенности. Она не только терпеливо ждала возможности сбежать, но и ничем не выдавала своих замыслов ни ему, ни Фу Де. Казалось, что женщина примирилась с судьбой и полностью покорилась ему. Но теперь, освободившись от него, она была способна на многое. Ошеломленно глядя на пустую постель, Ру Шань неимоверно страдал.

Но беда никогда не приходит одна, и исчезновение Лидии было лишь предзнаменованием многих несчастий, которые должны были случиться с ним сегодня. Когда он приехал в лавку, то узнал, что его последняя поставка шелка необъяснимым образом пропала. Он не был удивлен: когда китайцы отворачивались от кого-то, они делали это безоговорочно. Его соотечественники полагали, что он путался с белыми женщинами, а значит, был ненадежным, безответственным и даже физически нечистым. Не имело значения, что он и его семья в течение десятилетий исправно платили по счетам.

Ру Шань потратил все свои наличные деньги на покупку Лидии. И сейчас, когда благополучие его семьи в трех поколениях было под угрозой, поползли нехорошие слухи. Его имя было запятнано, и ни один уважающий себя китаец не хотел иметь с ним дело.

Он не считал, что в возникших проблемах виновата Лидия, но она, безусловно, в сложившейся ситуации рассчитывала получить от них выгоду. Ее эскизы привлекли большое внимание. Многие иностранцы в Шанхае заинтересовались ими. Но Лидия была права: у него не было таких швей, которые смогли бы сшить хорошие платья по ее эскизам. Он уже видел некоторые неудачные попытки – ткань все равно лежала не так, как нужно, а платье приобретало совершенно другой вид по сравнению с эскизами. Ни один заказчик не купит и, конечно, не станет заранее платить деньги за платье, которое не было готово.

Ру Шань понимал, что, имея эскизы моделей, но не располагая запасом качественных красивых тканей, он не может рассчитывать на перемены к лучшему в своем деле. К тому же ему необходимо было найти умелых мастериц, которые взялись бы за пошив новой одежды. У него в руках был ключ к успеху, но он не мог воспользоваться им. Лидия сбежала, и вместе с ней исчезла та вода, та сила инь, которая должна была превратить его огонь ян в золото. Он утратил не только золотой эмбрион, который дает бессмертие, но и золото которое обеспечило бы его семью на многие поколения вперед.

Хуже всего было то, что Ру Шань не мог сожалеть о ее побеге. Воистину именно это и было причиной его самых сильных душевных страданий. Он ошибся. Лидия не была китаянкой, которую можно было держать взаперти, используя ради собственного удовольствия. Она не была ни домашним животным, ни существом низшей породы. Она была под стать любому знакомому ему мужчине – умная, сильная, решительно настроенная уничтожить его.

Но зачем? Ру Шань с горечью ухмыльнулся. Затем, что он незаконно держал ее в неволе, превратив в свою наложницу.

Он догадывался, что все теперешние беды происходили по его вине, – Небо платило ему за то, что он совершил насилие над его величайшим творением. Эта ошибка станет роковой для Ру ШанД. Он не сможет убедить Лидию помочь или доверять ему. Если он будет настаивать, то, скорее всего, окажется в тюрьме. Лидия, очевидно, весь этот день потратила на восстановление связей среди белых иностранцев. И хотя людям-духам не было никакого дела до падших женщин, выброшенных на улицы Шанхая, они не пощадят китайского торговца, осмелившегося причинить вред девушке из благородной английской семьи.

Значит, у него не было выхода. Он мог лишь сидеть и ждать, когда в его грудь вонзят нож. Что она сделает? На что решится? Просто заставит продать ей лавку, навсегда разорив его семью? Или же Лидия пойдет дальше и посадит его за решетку? Расскажет ли она всем и каждому о его занятиях с нефритовым драконом?

Подруга Лидии была права: религия Ру Шаня была не из тех, которые можно было открыто обсуждать. Большинство китайцев считали его веру странной и сомнительной. Многие находили, что это извращение. Конечно, это происходило от их невежества и было грубым заблуждением, но в любом случае не могло спасти его. Люди сами выбирали, во что им верить...

Разорить семью – ужасно, но раскрыть тайну его необычной практики Дао означало погубить доброе имя Чэней.

В Китае он навсегда останется изгоем.

Бремя позора давило на Ру Шаня, он все ниже опускался на пол, его плечи сжимались в традиционном раболепном поклоне.

Он будет уничтожен. Белая женщина сотрет его в пыль. И он не имеет права сердиться на нее, поскольку сам во всем виноват. То, что он сделал с ней, было преступлением.

Но как это исправить? Как умиротворить ее и Небо?

Ру Шань знал, что Лидия нужна ему. Только она способна была воплотить его замыслы в реальность. Только она сумела бы вдохнуть жизнь в его лавку и принести ей доход. И наконец, только эта женщина могла дать Ру Шаню свою силу инь, которая била из нее, подобно фонтану. Она была нужна ему и его семье.

Наверное, он должен жениться на ней. Это был единственный выход для него.

Однако эта мысль поразила его как удар молнии – Ру Шань задрожал от ужаса. Его лоб по-прежнему касался деревянного пола. Друзья и родственники будут потрясены. Если раньше люди сторонились его, полагая, что он завел белокожую любовницу; то как они отнесутся к тому, что у него будет белая жена?

И все же он не мог придумать ничего другого. Став его женой, Лидия продолжит создавать свои модели одежды. Он был уверен, что ее эскизы произведут впечатление, так что некоторые клиенты, вполне возможно, заплатят за модели заранее. И если он найдет деньги, чтобы оплатить поставку тканей, к нему вернется удача. Золото могло прикрыть собой много зла, даже тот факт, что у него белокожая жена.

Лавка Чэней снова будет процветать. А он получит силу инь, которая поможет ему достичь финансовых и религиозных целей. И наконец, честь Лидии будет восстановлена, и Небо смягчится по отношению к нему.

Другого выхода не было. Он должен жениться на Лидии.

Но с чего начать? Сейчас возникло столько препятствий, что Ру Шань не знал за что хвататься, чтобы преодолеть их как можно быстрее. У него не было никакого влияния на этих чужестранцев. А у нее был жених.

Но ему во что бы то ни стало нужно найти выход. Жизнь Ру Шаня и судьба его родных висели на волоске.

Лидия почувствовала, что внутри у нее все сжалось. В доках было много шума и суеты. Она ничего не имела бы против, если бы это не отдаляло ее от будущего мужа. Встретив здесь группу белых женщин, Лидия насторожилась, потому что ей показалось, будто они смотрели на нее и перешептывались. Нетрудно было догадаться, о чем они так увлеченно болтали: «Это та женщина, которая была в публичном доме. Мы все знаем, что там происходит».

Нет, это глупо. Даже если Максвелл повсюду раструбил эту новость, никто понятия не имел, как выглядит его невеста. Но, несмотря на вполне разумные рассуждения и попытки убедить себя, что все это от нервов, Лидии все равно казалось, что на нее смотрят осуждающе.

Она никогда не думала, что станет одной из тех женщин. «Бедная, заблудшая девица», – с укоризной говорила ее мать. Если бы она знала, что ее собственной дочери придется почувствовать на себе презрительное отношение окружающих, которые, не считаясь с обстоятельствами, говорят о ней как о падшей женщине.

«И возможно, это правда», – подумала она с ужасом. Сегодня она чувствовала, что ей не хватает того, что было с ней у Ру Шаня. Ей не хватало ощущений, испытываемых ею на утренних занятиях с ним, того притока силы инь, который наполнял ее чувством жизненной силы и красоты. Ей до боли хотелось притронуться к своим грудям так, как это делал Ру Шань. К счастью, она скоро выйдет замуж. Лидия знала, что мужьям нравилось прикасаться к грудям своих жен, и, может, Максвелл был одним из таких.

Если бы только он скорее появился! Все тогда стало бы на свое место.

Но когда Лидия вместе с Эсмеральдой нашла контору в доке, ей ответили, что не знают, где Максвелл. Один из клерков отправился на поиски Максвелла, а Лидия и Эсмеральда остались ждать в маленьком душном помещении. Чтобы убить время, ее компаньонка с упоением принялась рассказывать о вечеринках и развлечениях, в которых она участвовала вместе с Максом. Лидия чувствовала себя подавленно и напряженно.

Где был Макс? Разве он не должен был защитить ее от столь двусмысленного положения? Разве муж не обязан был позаботиться, чтобы к его жене относились с уважением и почетом? Как он мог принудить ее находиться в обществе своей любовницы?

К счастью, молодой клерк вскоре вернулся. Однако он зашел в тесную контору один и, красный от смущения, опустил глаза.

– Про... Простите, мисс, – заикаясь, пролепетал он. – Я не смог найти его.

– Что я говорила? – радостно выпалила Эсмеральда. – Макс не любит, когда его отвлекают во время работы. Случись пожар, он все равно не пришел бы, он такой.

– Но я его жена, – сказала клерку Лидия.

– Еще нет, – прокаркала компаньонка.

Служащий отвел взгляд. Лидия молчала, пока Эсмеральда не успокоилась, выплеснув свой восторг по поводу ее неудачи.

– Послушай, киска... – начала помощница Максвелла, но Лидия оборвала ее на полуслове.

– Благодарю тебя, Эсмеральда, – резко сказала она, – на сегодня спасибо. Я думаю, что дальше справлюсь сама. – Она протянула руку. – Будь добра, отдай кошелек Макса.

Эсмеральда не сразу поняла, чего от нее хотела Лидия. Затем она возмущенно пожала плечами и подскочила, выпрямившись во весь свой внушительный рост.

– Ну и наглость! – высокомерно воскликнула она. – Это что, вся благодарность за мою помощь?

– Ты помогла мне, потому что тебе приказал Максвелл. Мы обе похоже, пляшем под его дудку, и ты не имеешь никакого права считать себя выше меня.

Почувствовав в себе детскую бесшабашность, Лидия вырвала из рук Эсмералъды кошелек Максвелла. Она заметила, что слегка поцарапала ей руку, но ее это ничуть не смутило. Эсмеральда издевалась, насмехаясь над ней, с самой первой минуты, как только вошла в квартиру Макса.

Глаза Эсмеральды стали ледяными.

– Ты ошибаешься, киска, – злобно прошипела она. – Под его дудку пляшу только я, а ты никогда не станешь его женой. Ты подержанный товар. Помни об этом, когда он вышвырнет тебя отсюда.

Сказав это, она гордо выплыла из комнаты. Ленты ее модной шляпы весело развевались на ветру.