Юлия Климова - Белка в колесе фортуны

«Вы в своем уме?» – хотела спросить Катя, но зачем спрашивать то, что и так ясно. Сочувственно погладив женщину по руке, она тяжело вздохнула и сказала:

– Спасибо большое, учту.

– Это хорошо, – кивнула Амалия Петровна и прислушалась. В ушах гудели слова Вадима, которые он десять минут назад настойчиво повторял, направляя ее к комнате гостьи. «Джульетта» шмыгнула носом и добавила: – Никто же тебе, кроме меня, правду не скажет… У Архипова было пять жен, и все они умерли якобы от болезней… но это вранье!

– Если бы дела обстояли именно так, – Катя попробовала призвать женщину к логике, – то им бы уже давно заинтересовались следственные органы.

– Маленькая ты еще и глупенькая, он же богатый, у него все куплено, – она подняла вверх указательный палец, причмокнула губами и с чувством выполненного долга вышла из комнаты.

– Бред какой-то, – пробормотала Катя и плотно закрыла дверь. Конечно, никакие мертвые жены тут в подземелье не тухнут… зачем Архипову тащить покойниц в дом Карла Антоновича? Да и вообще, разве можно воспринимать эти слова всерьез? – Нельзя, – ответила себе Катя и вновь улеглась на кровать и даже взяла книгу в руки.

Но мысли принялись плести паутину, и избавиться от этого наваждения совершенно не получалось. Был ли женат Федор Дмитриевич? Сколько раз и действительно ли он вдовец? А если вдовец, то отчего умерли его жены?

Через десять минут Катя сгорала от любопытства и почти уверилась в том, что Архипов прикончил минимум трех несчастных женщин.

– Мне до этого нет никакого дела, я же не согласилась выйти за него замуж, – попыталась она убедить себя, но ноги уже свешивались на пол, а в голове рождался план: как бы проникнуть в комнату, где он гостит, отыскать паспорт и заглянуть на страничку «Семейное положение».

Катя вышла в коридор, осторожно скользнула к лестнице и осторожно свесилась через перила. Архипов сидел на диване на первом этаже и листал журнал, делая пометки на полях.

– Уработался, бедненький, – прошелестела губами Катя и на цыпочках пошла по коридору.

Одна дверь, другая, третья… Кажется, вот сюда направлялся Федор Дмитриевич, когда вышел из библиотеки.

Катя прислушалась. Тихо. Нажала на ручку двери – раздался легкий щелчок, и она открылась.

Первое, что она увидела, войдя в комнату, – коричневая борсетка на нижней полке низкого шкафа.

– Да, – расплываясь в довольной улыбке, сказала Катя, – это именно то, что мне нужно.

Вжик! «Молния» открылась…

Водительские права, куча удостоверений, сложенные пополам тысячные купюры, паспорт… Не торопясь, двумя пальцами, Катя вынула нужный ей документ и зашуршала страничками.

– Если ты хочешь что-то узнать обо мне, то можно просто спросить, – раздался насмешливый голос Архипова, – я готов честно ответить на любой вопрос девушки, на которой я не прочь жениться.

Попалась… Катя покосилась на Архипова, затем перевернула еще одну страничку и посмотрела на девственно чистый лист семейного положения. Черт! И зачем она только послушала чокнутую Амалию Петровну – знала же, что она ненормальная и живет в мире выдуманных историй!

Архипов подошел ближе и заглянул в собственный паспорт.

– Тебя интересует, был ли я женат? – усмехнулся он.

– Меня ничего не интересует, – ответила Катя и, кинув паспорт на полку, хотела сбежать, но Архипов ее удержал, схватив за локоть. – Просто шла мимо и решила – загляну, вдруг вы страдаете после отказа, может, вас надо утешить… ну и все в таком духе, – попыталась она выкрутиться.

– Я именно так и подумал, – усмехнулся Федор Дмитриевич еще раз. Резко притянул ее к себе и пригвоздил к полу взглядом. – Ну, и как же ты хотела меня утешить?.. – его правая бровь взметнулась вверх. – Кстати, еще не поздно передумать… – более тихо произнес он.

Почему-то только сейчас, находясь так близко к несостоявшемуся жениху, Катя обратила внимание, что он хорош собой и вовсе не старый. Она вдохнула аромат его терпкого парфюма и почувствовала, как где-то внутри – в области сердца – закололо иголочками.

«Еще не поздно передумать», – пронеслись в голове его слова…. Самодовольный болван – вот он кто! Да – сейчас она запрыгает от счастья и бросится ему на шею – разбежался! Кате стало до невозможного обидно за себя – она по-прежнему никому не нужна, а нужны ее деньги (вернее, пока еще не ее, но это же мелочи).

– Мне бы кого-нибудь помоложе, – протянула она, полагая, что это его обидит. – И отпустите меня, а то заору.

Архипов убрал руки за спину и, улыбаясь, ответил:

– Не надо кричать, пожалей меня – старого больного человека, и так уже стал плохо видеть и слышать.

Катя фыркнула и направилась к себе, а Федор взял с полки паспорт, пролистал его и, остановившись на страничке «Семейное положение», тихо произнес:

– Здесь будет штамп и уже очень скоро.

Сразу после ужина, на котором пришлось быть любезной и подчеркнуто не замечать Архипова, Катя со всеми попрощалась и с тоской в душе приготовилась вновь преодолевать два километра до остановки маршрутных такси. Дядюшка, как уже успела понять Катя, считал, что характер надо закалять, а не искать легких путей, поэтому предложения подвезти от него не последовало. Отшитый жених тоже повел себя сдержанно – скрылся за дверью библиотеки, даже не намекнув, что его черная полированная карета под названием «BMW» готова отвезти ее куда угодно и когда угодно.

Гад, мысленно прошипела в его адрес Катя.

Подмога пришла со стороны Вадима. Он довез гостью до самого дома и в знак благодарности получил номер мобильного телефона и искренние заверения в дружбе. Вылезая из машины, Катя даже подумала: и почему надо выйти замуж не за Вадима? Он, в отличие от некоторых, приятен и галантен.

Переступив порог своей однокомнатной квартиры, она почувствовала немыслимое облегчение. Шелк, бархат, графы, мертвые жены, балдахины и позолоченные кубки – это все, конечно, хорошо и даже интересно, но куда спокойнее находиться среди привычных вещей – простых и до боли родных. Зеркальный шкаф с раздвижными дверьми, купленный со скидкой, разобранный диван, застеленный оптимистичным постельным бельем в розовый горошек, худосочный кактус, забывший, что ему надо расти вширь, а не ввысь, светло-коричневый ковер с пятном от джема почти посередине; стол, заваленный журналами, и кружка с недопитым чаем на полу около кресла – вот ее привычный мир!

– Тяжело мне будет жить в богатстве, – вздыхая, сказала Катя. – Ну, ничего не поделаешь, есть такое слово – «надо», – добавила она уже с улыбкой.

Шесть тысяч долларов, выданные Карлом Августом авансом, требовали немедленных походов по магазинам. И последующие три дня Катя тратила деньги быстро и со вкусом.

Она никогда не была особой модницей – покупала ту одежду и обувь, которые соответствовали ею же придуманной марке «Вполне, а почему бы и нет». Зарабатывала она сносно, но все же недостаточно, чтобы уверенно входить в сверхмодные бутики. Конечно, можно было и на рынке или в доступном по ценам магазине высмотреть что-нибудь стоящее, но тут подключалась апатия и вселенская тоска, когда толкотня между прилавками становится скорее раздражителем, нежели удовольствием.

Но теперь другое дело! У нее есть деньги – судьба наконец-то сделала кувырок через голову. (Ура! Ура! Ура! И три ха-ха!)

Особое внимание Катя уделила пляжным вещичкам. В итоге были куплены два ярких купальника: бирюзовый и красный (оба раздельные, оба сексуальные), широкополая шляпка с забавным белым бантиком, вязаная крючком сумочка с рядом разноцветных пуговок на ремешке, три парео (с бахромой, с бисером и с кружевами), босоножки на каблучке, пляжные шлепки с плавающими в прозрачной подошве золотыми рыбками, сарафанчик на тонюсеньких бретельках, две коротенькие юбочки и куча футболок и топиков.

– Даже жаль, что меня в этой красоте никто не увидит, – с сожалением сказала она, вертясь перед зеркалом в примерочной. И во второй. И в третьей.

Еще Катя купила набор средств для загара и точно такой же набор против загара – собираясь их чередовать, она надеялась получить идеальный тон кожи. Также ко всему этому был приобретен пухлый чемодан на колесиках с очаровательной выдвигающейся перламутровой ручкой.

– Ну, надеюсь, на этом острове есть хотя бы обезьяны, – сокрушенно покачала она головой около кассы, продолжая жалеть, что все ее старания и вкус никто не оценит.

Остров как испытание уже нисколько ее не пугал, наоборот, он манил своей непременной красотой и экзотикой. Потратив приличную часть полученной суммы на одежду и побрякушки, Катя решила сделать свое пребывание вдали от родины как можно более уютным и комфортным. Конечно, там будут ананасы и бананы, палатка и надувной матрас, лодка и мангал, но все же не надо забывать, что дядюшка-граф намекал на трудности. Он же отправляет ее в такую даль не с целью поправить здоровье и отдохнуть – он хочет убедиться, что она может наравне с мужчиной (с этим противным Архиповым!) встать у руля фирмы. Только в том случае, если она докажет свою способность плавать в бизнесе самостоятельно, она получит кусок жирного пирога. Только тогда от нее отстанут с требованиями связать себя узами брака. Опять же с этим несносным Архиповым!

А из этого следует что? А из этого следует, что дядюшка ей наверняка немного осложнит жизнь на острове. Вряд ли он вырубит все плодоносящие пальмы, но лишить некоторых удобств —вполне может, и по идее даже должен.

Поразмышляв на эту тему, Катя купила небольшую сетку для ловли рыбы: чего с удочкой-то возиться, а червяки – это вообще фу-у-у. Добавила еще фонарь, десять зажигалок, три блока всепогодных спичек, два блока сигарет, флягу, бутылку водки в качестве лекарства от всех болезней и бутылку кофейного ликера для души, миску, вилку, ложку, кружку, тонкое и теплое одеяло, три пачки макарон, порошковое картофельное пюре, пачку соли, упаковку чайных пакетиков в количестве сто двадцать пять штук. И топор. Все остальное – по мелочи, предполагалось найти дома.

– Я готова, – твердо заявила она Карлу Августу фон Пфлюгге, когда тот позвонил в назначенный день. Привязала к чемодану пакет с двумя кастрюлями и повторила уже для себя: – Я готова!

– Здравствуй, Катенька! – раскинул объятия Карл Антонович, встречая родственницу в аэропорту, – надеюсь, ты не боишься летать на самолетах?

– Ну что вы, – улыбнулась Катя. – Я просто обожаю летать на самолетах.

Нет, не даст она никому усомниться в своей стойкости – нет в ее душе страхов. НИ-КА-КИХ!

«В этом месяце уже было две авиакатастрофы, значит, третья – перебор, значит, я долечу», – утешила себя Катя, подходя к трапу.

– Рада, что вы летите вместе со мной, – сказала она, когда в ушах задрожал гул двигателей.

– Хочу лично проводить тебя до острова, – мягко улыбаясь, ответил Карл Антонович.

– Кстати, а почему именно Панамские острова?

– Одно время я увлекался покупкой недвижимости, и мне там многое знакомо, – ответил Карл Антонович. – Прекрасные места: заповедники, пляжи, тихие улочки городов, рыбалка…

– Ну да, – кивнула Катя и мрачно добавила: – Иначе порыбачить вам негде…

Ишь ты! Хочет убедиться, что она достойно встретит выпавшие на ее долю испытания. Но только она не дрогнет, не испугается переедания бананами и кокосами!

За границей Катя была только два раза и очень надеялась, что перед встречей с обещанным островом ей будет позволено прогуляться по этим самым «тихим улочкам». Она хотела отведать блюда местной кухни и прикупить сувениров. Но Карл Антонович такой роскоши ей не позволил. Сославшись на то, что ее пребывание здесь рассчитано до дня, он сделал несколько звонков, и ближе к обеду они были приглашены на белоснежную яхту – Катя только полтора часа наслаждалась мягкими диванами в отеле и наспех перекусила салатом из морепродуктов и лепешкой.

Красота, окружающая ее, мелькала точно кадры диафильма, так и хотелось крикнуть – да стойте же вы, сколько можно торопиться, дайте насладиться природой!

– Все взяла, ничего не забыла? – спросил Карл Антонович, наблюдая, как служащий отеля с легкостью несет Катин чемодан. И если бы не гремящие в пакете кастрюли, можно было подумать, что ему не составляет никакого труда тащить вещи улыбающейся до ушей туристки.

– Ага, все.

«Звяк-звяк», – донеслось из пакета, и служащий тоже улыбнулся, только слишком уж торопливо и натянуто.

Яхта своим видом убила Катю наповал. Ей казалось, она увидит маленькое суденышко с белым парусом, на котором будет суетиться один, почему-то обязательно кривоногий, местный житель, но яхта оказалась огромной с небольшой моторной лодкой, раскачивающейся на веревках.