Уинстон Грэм - Белла

Какое-то время Кристофер молча прихрамывал рядом с ней.

— До встречи со мной?

— Что? А, Летти. Нет, познакомился после встречи с тобой. Но задолго до нашей помолвки.

— Мы с ней ни разу не виделись. Ты ни разу не приводил ее на приемы, где была я.

— Нет. Вы бы совершенно не подошли друг другу.

— И почему, интересно?

— Потому что ты леди, а она нет.

— А почему она не леди?

— Ах, Белла. Ты задаешь непростые вопросы. Неужели ты... не догадываешься?

— Я девушка-провинциалка, Кристофер. Тебе не кажется, что надо объяснить?

Он призадумался. Скажется ли это на его помолвке?

— Скажем так, она принадлежит определенному кругу, к которому тебе нежелательно принадлежать.

— Ты тоже принадлежишь этому кругу?

— Не совсем. В какой-то степени.

— Мы уже давно вместе, Кристофер. Ты никогда не рассказывал об... иной стороне своей жизни.

— Наверняка ты догадываешься, что мне не очень хочется посвящать тебя в подробности этой стороны жизни.

Они вышли на Пикадилли, освещенную и ровную. Рядом сновали попрошайки, но не приставали. В основном они толпились в тени и наблюдали, как богатеи проезжают мимо на экипажах.

— Мы недалеко от Палтни, куда ходили неделю назад, — заметил Кристофер. — Тебе понравился фон Баденберг?

— Он прекрасно говорит на английском.

— Но много болтает, не находишь?

— Пожалуй.

Кристофер взял ее под руку.

— Мы еще немного пройдемся. Харрис не потеряет нас из вида.

— Да.

— Знаешь, откуда взялось название «Пикадилли»? Вчера вечером мне рассказал Ротшильд. От слова «пикадил». Так называлось крепление, которое держит воротничок камзола. Торговец и портной по имени Роберт Бейкер сколотил состояние, торгуя такими воротничками, и построил себе огромный дом севернее Марилебон-стрит. Это случилось пару столетий назад.

Они шли молча. Кристофер поразительно хорошо управлялся с искусственной ступней.

— Милый Кристофер, — обратилась к нему Белла. — Разумно ли водить меня гулять по местам, где я в любой момент могу столкнуться с какой-нибудь дамочкой из «Мадам Коно»?

Кристофер вздохнул.

— Милая Белла, я всю жизнь рискую. Не забивай голову этими глупостями, малышка.

Через минуту он продолжил:

— Все дело в том, что мой разум это не трогает. Дело в низменных инстинктах.

Он улыбнулся, и усы подергивались с хорошо знакомой Белле привлекательностью.

— Вряд ли у тебя есть неизменные инстинкты, Белла.

— А у тебя, значит, есть?

— Ну конечно.

— И я всегда буду замечать эти... эти низменные инстинкты?

— Нужда в них отпадет после нашей свадьбы. Скоро я покину «Мадам Коно». Где-нибудь через год, когда мы счастливо проживем в браке некоторое время, я мог бы рассказать о клубе. К тому времени это станет частью моего прошлого. Белла, я не святой. По-моему, я рассказывал, что когда впервые познакомился с Джеффри Чарльзом и служил под его командованием в 43-м Монмутширском полку, то в обозе за мной следовала любовница-португалка.

— Да, — согласилась Белла. — Это часть твоего прошлого. Лихого прошлого, надо заметить.

— И что теперь?

— Это твоя прошлая жизнь, Кристофер. Теперь ты живешь в настоящем.

— Которое скоро канет в прошлое.

Чуть позже, когда они ехали домой в темном экипаже, Белла спросила:

— Интересно, как давно ты виделся с Летти?

— Виделся? С неделю назад.

— А до этого?

— Две надели, три недели, — он нетерпеливо махнул рукой. — Где-то так.

— Значит, очень даже в настоящем.

— Как скажешь.

— Нет, это ты скажи. И все это время ты встречался со мной, обнадеживал, целовал, а я ничего не знала о другой стороне твоей жизни!

— И во всем, что касается тебя, детка, я продолжу в том же духе. Мое бесконечное увлечение тобой и временное ей — совершенно разные вещи. Покончим с этим, Белла. — В его голосе появилась жесткость. — Хватит уже, малышка. Забудь. Это ничего не значит.

— Для меня значит, — ответила Белла через мгновение.

Кристофер поцеловал ее. Коснулся ее губ своими и прошептал:

— Не надо так вздыхать, леди, не надо грустить. Мужчины всегда изменяют.

Бен Картер и Эстер Карн поженились в церкви Святого Сола в Грамблере, в понедельник семнадцатого апреля 1820 года. К алтарю невесту вел Сэм Карн, дядюшка Эстер. Свадьбу сыграли тихую, по просьбе обоих, но все равно пришло много людей. Том и Клотина Смит, старшая сестра Эстер и ее муж, пешком пришли из Ланнера вместе с братом Демельзы Люком. Пришли Дрейк и его жена Морвенна — высокая, элегантная и в очках, а также их дочь Лавдей — тоже высокая, в очках, но не столь элегантная.

Росс и Демельза заняли скамью вместе с Джеффри Чарльзом и Амадорой, которая недавно разрешилась второй дочерью Карлой и пришла пожелать всего наилучшего любимой няне. Хотя пока не прощалась с ней: Эсси согласилась остаться до тех пор, пока сама не окажется в положении.

Помолвка продлилась недолго, но не обошлось без происшествий. Сэм и Джинни высказывали сомнения по поводу явных симпатий Эсси к католической религии и пожелали (если свадьба состоится) вытащить Эсси из сферы опасного влияния Амадоры.

Они попусту тратили слова на бесплодные споры. Волевой и решительный Бен принимал тихое, но заметное участие и умело гнул свою линию, потому что четко знал, чего хочет для себя и Эсси. Познакомившись с Амадорой Полдарк более официально, чем на Рождественском приеме, он высоко ее оценил, а, узнав мнение Эсси, решил, что пусть та служит в Тренвите ежедневно с восьми до четырех, пока ей того хочется.

Невеста надела то же платье, что и на приеме, но дополнила его кружевной отделкой и кое-каким взятыми взаймы украшениями. Жених тоже обошелся нарядом, ушитым для него на Рождество, за исключением синего фрака с бронзовыми пуговицами, который Росс однажды надевал в море.

Мистер Оджерс скончался в сентябре, и церемонию проводил новый настоятель, преподобный Генри Профитт, которого временно разместили в доме в деревне, пока миссис Оджерс в слезах собирала детские пожитки и готовилась к отъезду.

Росс заметил, что новый священник ничем не лучше Оджерса, хотя и приехал с рекомендациями от Фрэнсиса Данстанвилля; высокий и худой, он чем-то напоминал аиста. Кэролайн сказала, что будь в окрестностях пруд, стоило бы всерьез опасаться за жизнь рыбы.

Преподобный Профитт оказался проворным, религия для него — была делом быстрым. Мельницы Господни работали строго по расписанию.

Но, по крайней мере, он имел преимущество перед старым мистером Оджерсом: не путал венчание с панихидой и помнил имена пары, которую благословлял на брак.

Под конец церемонии Бен понял, что гости заняли больше половины церкви; при всей его неприветливости и вспыльчивости народ уважал его и любил, а Эстер, хотя и приехала из Иллагана, была прехорошенькой. Несколько матрон, которые теперь обзавелись семьями, пришли поглядеть на его женитьбу, еще помня те времена, когда хотели оказаться на ее месте.

Произнесли клятвы, пара прошла в ризницу и поставила подписи. Бен справился легко, а Эстер написала только имя и поставила крестик. Эстер попросила Демельзу стать свидетельницей, и та следом за остальными поставила подпись.

Поэтому она не ведала о переполохе на заднем дворе церкви, когда пара человек, намеревавшихся выйти с мешками риса, потрясенно заохали. Одни замешкались, и другие толкали их в спину.

Поднялся крик.

— Это ж зверюга!

— Не-а, это сам дьявол во плоти. Святые угодники, назад!

— Закройте дверь. Он идет сюда!

Росс не пошел в ризницу вместе с Демельзой и потому сразу направился к двери, которую женщины безуспешно пытались запереть. Росс вновь ее распахнул, и в церковь влетели два мальчика, покинувшие ее первыми.

Несколько человек разбрелись по двору, но тропинку к церкви преградил большой шимпанзе, стоящий на задних лапах. Ростом не меньше четырех футов, большая голова напоминала пушечное ядро, приплюснутый нос, налитые кровью глаза, черная шерсть покрывала грудь и руки вплоть до длиннющих ладоней. В одной руке он держал нечто похожее на буханку хлеба. Заметив Росса, шимпанзе покашлял, потом по-собачьи залаял и оскалился.

— Что это, черт подери, за существо? — спросил Джеффри Чарльз, вышедший из церкви следом за Россом. — Из какой преисподней оно вылезло?

— Шимпанзе Валентина, — ответил Росс.

— Господи, похоже на то! До меня доходили слухи, но я впервые его вижу.

Зверь плюхнулся на землю и принялся отрывать куски от того, что держал в руках, и жевать. Это и впрямь оказалась буханка хлеба.

— Но что важнее, — сказал Росс, — где черти носят Валентина?

— Адское создание, похоже, улизнуло. Женщины вообще не выйдут из церкви, пока оно тут бродит. Я имел дела с французами, но не с огромными обезьянами. Даже не знаю, опасны ли они.

— Рисковать я точно не стану, — заметил Росс. — У меня даже и палки нет. Как думаешь, в церкви найдется что-нибудь подходящее?

Росс вернулся в церковь. Все взгляды обратились на него. Бен и Эсси как раз выходили из ризницы.

— Снаружи большая обезьяна, — громко сообщил Росс. — По-моему, она принадлежит мистеру Валентину. Пусть пока никто не выходит, потому что она может оказаться опасной. Настоятельно советую вам сесть и успокоиться. Сюда она не зайдет. Тем временем вы двое, Варко и Эмиль Джонс, вы молодые, выйдите через дверь ризницы и бегите в деревню. Одолжите у кого-нибудь лошадь и мигом в Плейс-хаус, найдите мистера Уорлеггана и объясните, что произошло.

Пока он говорил, пытаясь всех успокоить, трое или четверо парней, которые первыми выскочили из церкви, а потом вернулись, теперь во второй раз вышли и глядели на зверя с безопасного расстояния. Шимпанзе переместился подальше и принялся угрюмо раскачивать надгробный камень. Настоящий дикий зверь — губы сжаты, шерсть встала дыбом. Его дыхание сбилось, обезьяна кряхтела всякий раз, как дергала за камень.

Несколько человек выглядывали из-за сравнительно безопасной ограды. Один метнул камень. Второй прицелился получше и угодил обезьяне по руке.

Вдруг шимпанзе выпрямился во весь рост и с устрашающим ревом забил себя в грудь. Он свирепо дернул надгробие, и то надломилось. Шимпанзе подобрал обломок и швырнул в направлении брошенного камня. Даже недюжинной звериной силы не хватило, чтобы забросить камень достаточно далеко и угодить в цель, но народ бросился врассыпную. Шимпанзе вприпрыжку добежал до кладбищенских ворот. Зеваки в страхе разбежались. Обезьяна недовольно и раздраженно закричала. Но вместо того, чтобы погнаться за людьми, шимпанзе развернулся и поскакал к дверям церкви.

Мальчишки с криком нырнули в церковь, но двое не успели и в страхе бросились напрямик через кладбище. Шимпанзе бежал следом в два раза быстрее и вскоре настиг мальчишку по имени Тим Седден. Тот остановился и завизжал во весь голос. Шимпанзе застыл в ярде от него и оскалился.

Послышался свист.

— Эй, мой малыш здесь? Батто. Батто, мой дружочек.

Валентин верхом на Несторе выглядел совершенно невозмутимым. Он позвал шимпанзе, и тот мгновенно вскинул голову на звук знакомого голоса.

— Кузен Росс. — Валентин поднял хлыст в насмешливом приветствии. — И Джеффри Чарльз! Мой малыш вас потревожил?

Батто вдруг побежал к группе вышедших из церкви людей, и те разбежались. Пожилая женщина споткнулась об обломок надгробия и грузно упала. Батто остановился и уставился на нее, а женщина пронзительно завизжала. Шимпанзе выпятил нижнюю губу и залопотал, а тем временем двое мужчин, набравшись смелости, осторожно приблизились, помогли женщине подняться и оттащили ее на безопасное расстояние.

Затем обезьяна запрыгнула на подоконник церкви, а потом заняла наблюдательный пост чуть выше паперти.

— Вы его напугали, — заявил Валентин. — Вы пугаете его больше, чем он вас. Батто, Батто. Смотри, какая у меня вкуснятина, ням-ням, как вкусно, спускайся оттуда, мальчик, а то упадешь. Высоко он точно не заберется, — доверительно сообщил он Джеффри Чарльзу, — просто прогуляется.

— Он и так тут все облазил, — огрызнулся Джеффри Чарльз. — Не видишь разве, как эта скотина перепугала женщин? Лучше подумай, как с ним справиться, если еще хочешь его держать!

Валентин рассмеялся.

— Я не откажусь от Батто ни за что на свете! После ухода жены с ребенком он мой единственный товарищ. Смотри, какая у меня вкуснятина для тебя, мальчик, — он полез в карман и вытащил сверток, а потом обратился к Россу: — Он не устоит перед фруктовым пирогом.