Уинстон Грэм - Белла

— Демельза. Знаете, я давно уже хотел с вами поговорить. Кажется, вы в чем-то меня подозреваете, но боитесь заговорить. Ведь так?

— Росс скоро вернется. Придет за мной.

— Я видел, как он смеялся там с друзьями. Он не сделает для вас того, что сделаю я.

— Пол, ты ведешь себя очень глупо.

— И я собираюсь о вас позаботиться.

— По-моему, это его шаги!

— Нет, не его. Сядьте. Он у костра, болтает и смеется с друзьями. Что вы обо мне думаете? Подозреваете, что я два года убивал всех тех женщин? Вы глубоко заблуждаетесь. Когда вы узнали, что мои родители поехали погостить в Сент-Айвс, вы в это поверили? Или думаете, что они лежат в подвале, где я их убил, и уже начали смердеть? Так вот, вы не правы. Нынче днем я привез их домой в целости и сохранности. Перемены им обоим пошли на пользу.

Демельза заерзала на стуле, но Пол сразу остановил ее, будто она помышляла броситься к двери.

— Думаете, это я убил тех женщин? Как раз наоборот. Я смотрел, как они умирают, но это совсем другое дело. Наблюдал, как они умирают от туберкулеза. Сначала Дорис. Потом Вайолет. Потом Мэри... или она скоро умрет, затем Дейзи, хотя она продержится еще долго. Я знаю, кто настоящий убийца. А вы?

Она бросила взгляд на часы. Без трех минут восемь.

— Это Филип Придо. Стоило догадаться! Первый срыв у него случился в Вест-Индии, где он убил женщину. Он находился неподалеку во время каждого убийства, когда женщинам перерезали женщинам горло. Жил в Кардью, когда по пути домой убили горничную. И каждый раз находился поблизости, когда умирали другие. Высокий, худой, в длинном черном плаще, и притворялся, что помогает следствию.

— В Вест-Индии Филип убил мужчину.

— Ага, это он так говорит. Не верьте. Он посторонний и чужак. Почему вы подозреваете меня, ведь я живу здесь всю жизнь?

Прошло еще три минуты.

— Позвольте рассказать вам о Джереми, — продолжил Пол. — Это он организовал ограбление того дилижанса из Примута в Труро. Неудивительно, что он сделал карьеру в армии. А вы знали, что я переоделся женщиной? Даже тогда мне было противно надевать их одежду. И все случилось из-за женщины. Он с ума сходил по Кьюби Тревэнион. Все из-за женщины... Однако, когда нам все сошло с рук, он не нашел деньгам иного применения, кроме как купить армейский чин. Стивен купил судоходное предприятие и женился на Клоуэнс. Я же получше потратил свои деньги, поддержал отцовское транспортное предприятие и купил себе шлюх... — он поднял голову и прислушался.

— Это Моисей просится внутрь.

— Моисей?

— Наш кот.

— Терпеть их не могу. Если я впущу его, то перережу глотку.

У Демельзы все внутри похолодело. Ее затошнило.

— Но даже кошки лучше женщин, — заметил Пол. — Женщины — гнусные создания.

— Шлюхи — возможно.

— Что?

— Некоторые шлюхи наверняка отвратительны.

— Тех, которые были у меня, я убил бы с легкостью, это да. Вспорол бы им брюхо. Но у меня не оказалось подходящего ножа. Я как-то пытался ножницами, но не получилось. — Пол вытащил из-под плаща длинный тонкий нож и положил на стол. — Вот это куда лучше.

Демельза взглянула на нож, в горле у нее встал комок.

— Пол, ты рассказывал о том, что ненавидишь. А теперь расскажи о том, что любишь.

— Что я люблю? А, вам ведь хочется узнать. Признайтесь. Так вот, скоро узнаете. Что я люблю, так это заставлять женщин визжать, а потом затыкать им рты. Уверяю вас, это захватывающее зрелище. Ваше лицо переменится, когда я сделаю с вами то, что хочу. Сначала оно исказится от боли, но когда вы откроете рот, чтобы закричать во второй раз, дыхание сорвется, а вскоре лицо посереет и превратится в старушечье, волосы обвиснут. А когда я вас вскрою, величайший момент закончится.

— Пол...

— Тихо. — Пол взглянул на часы. — Когда вернется отец Джереми?

— В восемь.

— Вы же говорили в восемь тридцать. Похоже, вы пытаетесь меня заболтать. — Он нахмурился и пригладил гладкие черные волосы. — Что ж, я не против поговорить. Я не хотел убивать отца Джереми, но его так поразит сотворенное с матерью Джереми, что я застану его врасплох...

Фейерверк был в самом разгаре. Поначалу отказываясь присоединиться к празднику, теперь Бен наслаждался вечером. Эсси стояла рядом, когда он запускал ракету, подпрыгивала и вскрикивала, когда ракета со свистом уносилась из флакона. Росс подошел к ним с ящиком римских свечей.

— Все хорошо, Эсси?

— Чудесно, спасибо, сэр.

— Бен, прибереги их, будь добр. Пора сходить за женой, иначе она все пропустит.

— Она нездорова? — спросила Эсси.

— Только голова болит. — Росс вручил ящик Бену и собрался уходить. Тут он заметил новоприбывшего, который только что появился в отбрасываемом костром кругу. Валентин. В одиночестве. Росс решил переговорить с ним и сменил направление. Он заприметил Бетси-Марию Мартин.

— Бетси.

— Да, сэр?

— Спустись, пожалуйста, и приведи хозяйку. Она наверняка уже готова.

— Э-э-э... да, сэр.

Горничная собралась идти. Росс заметил разочарование у нее на лице. Такой фейерверк она никогда не видела, и скорее всего, больше не увидит. Не перенесет, если пропустит его.

— Бетси.

— Да, сэр?

— Не надо. Я сам приведу леди Полдарк.

Он лишь перебросится парой слов с Валентином и потом пойдет.

Мигрень Демельзы вернулась.

— Вы хотели, чтобы я говорил, — продолжил Пол. — Что ж, для этого я и пришел — поговорить.

— Я... я спрашивала, что тебе в жизни... нравилось по-настоящему.

— Нравилось? Нравилось? Вы спрашиваете, что мне нравилось? Как мне может что-то нравиться, когда я ничего не чувствую! Все, что происходит вокруг, я вижу как будто через завесу. Если я этим ножом сорву с вас одежду — если раздену догола мать Джереми! — то все равно ничего не почувствую, ни похоти, ни смущения, ни волнения. Но когда я перережу вам горло, когда кровь заструится на ковер, вот тогда будет взрыв чувств! Вы и не представляете, Демельза. Это всепоглощающий восторг. Вы ведь знаете, что такое оргазм? Так вот, я испытываю оргазм.

Он улыбнулся.

— Это... наподобие зависимости. Это подчиняет тебя. Впервые, когда это случилось (когда я убил ножницами), я испытал шок, меня трясло. Я скорее испугался, поразился... я сделал это, потому что она пыталась меня ограбить, пока я спал. Это случилось в одном доме в Плимутском доке. Но позже я вспоминал и думал об этом с каким-то удовольствием, которое никогда не испытывал. И стал считать всех женщин шлюхами. В конце концов, если понадобится, я снова это сделаю. Я спрашивал себя — смогу ли? И тогда я сделал. Еще раз. И еще раз.

— Я твой друг и соседка.

— Нет, вы мать Джереми. Но еще красивы, а потому вас нужно убить. Уничтожить. Все женщины созданы быть шлюхами, разве нет? Их обнаженные фигуры олицетворяют заразу. Мои сестры, жена, мать. Если нельзя стереть их с лица земли, тогда какой прок было рождаться на свет?

Четверть девятого.

— Пол, зачем ты рассказываешь мне об этом? От убийцы невозможно скрыться, как ты утверждаешь... Так почему бы тебе просто не уйти и не забыть об этом разговоре? Если я расскажу кому-нибудь, ты можешь все отрицать. Никто нас не слышал, никто не подтвердит... Но если уйдешь, я обещаю никому не рассказывать, о чем ты поведал... А если честно, то я тебе не верю. Это слишком... чересчур неправдоподобно. И не забывай, ты сказал, что это Филип Придо.

Демельза сморозила глупость.

— Ох, но это же правда. Все, что я сказал, чистая правда. Вы сами это выясните через пару минут...

— Но зачем ты рассказал мне...

— Потому что глупо, когда жизненные достижения хранятся в тайне. Хочу, чтобы обо мне узнали. Надоело притворяться, что это кто-то другой...

— Но ты пытался... вначале ты хотел обвинить Филипа Придо... Почему же, если хотел прославиться?

— Хотел проверить одну мысль. Но понял, что вы не поверили. Понял, что не сбегу. И я испытываю настоящее удовольствие, когда объясняю жертве, что именно с ней случится и почему мне приятно причинять боль. Потому что только боль реальна. А все остальное — ненастоящее, утомительное и не стоящее переживаний. Вы скажете, что я причиняю боль, а сам от нее не страдаю. Но это ничем не хуже. Неотъемлемая составляющая переживаний, которым я верю и которыми наслаждаюсь...

Он замолк и прислушался к слабому царапанью.

— Это кот?

— Он стоит сейчас не перед парадной дверью... за дверью этой комнаты. Ты оставил парадную дверь открытой?

Пол взял нож.

— Только пикните, и я быстро вас успокою.

Он подошел к двери и поднял защелку. Моисей пулей метнулся в комнату. Пол пырнул его ножом, но зверь с кошачьим инстинктом самосохранения в последний момент увернулся и взвыл, добежав до камина.

В коридоре было темно. Единственный свет в гостиной исходил от камина и свечи, которую держала Демельза, а потом неловко поставила на стол.

С ножом наготове Пол пинком распахнул дверь и выглянул. Парадная дверь приоткрыта. У лестиницы стояла фигура в плаще. Сверкнул нож, и Пол шагнул в коридор. И тут на него набросился тот человек.

Находясь на грани обморока, Демельза вцепилась в стол, чтобы не упасть.

Шум в темном коридоре стоял неимоверный. Падала мебель, грохотала стойка для одежды, рвались шторы, двое мужчин кричали друг на друга между кряхтеньем и хрипами, схватившись. Демельза понимала, что нельзя стоять сложа руки, надо хотя бы поднять свечу и поднести к двери. Но силы ее покинули, а если она уронит свечу, то тьма станет кромешной.

И все же кто-то боролся с Полом. Рисковал жизнью. Если Пол убьет его, то потом вернется, чтобы прикончить и ее. Но этот человек не похож на Росса или кого-то знакомого.

А вдруг это Росс? Надо посмотреть. Она передвинулись на дюйм от стола и покачнулась. И снова вцепилась в стол.

Борьба прекратилась. В дверях стоял человек. Не Пол Келлоу. Это был Филип Придо. Он тяжело дышал, одна рука беспомощно повисла. Плащ куда-то делся, на рубашке проступила кровь.

— Вы не?..

— Где... где Пол? — спросила Демельза.

— Вон там. На полу. Вряд ли он... скоро нас побеспокоит. Я нашел дубинку. В... вешалке. По-моему... кажется... он меня ранил.

На лице также виднелся порез, но выглядел скорее царапиной, чем ножевой раной.

Филип сделал два шага в комнату, остановился, оглянулся и шагнул дальше. Он потянулся к карману жилета и вытащил очки. Они раскололись вдоль и поперек. Филип швырнул их на пол, и очки угодили в кота. Моисей зашипел.

— Мне... они больше не понадобятся, — сказал Филип.

Тут колени его подогнулись, и Филип медленно и тихо рухнул к ногам Демельзы.

Великолепный фейерверк закончился паникой. Росс всего пять минут разговаривал с Валентином, но на полпути к дому столкнулся с миссис Заки Мартин (та покинула поле с фейерверками раньше, чтобы проведать Заки), и она в полном ужасе поведала, что леди Полдарк в беде. Миссис Заки услышала ее крик из окна. Миссис Заки немедленно отправили обратно к костру за доктором Энисом.

Росс ворвался в дом, где творился полный кавардак: Пол Келлоу без сознания лежал в коридоре, Филип без сознания — в гостиной, Демельза вцепилась в парадную дверь, чтобы не упасть, и рыдала, как получивший ссадину ребенок. В объятиях Росса она выплеснула бессвязный рассказ, в который с трудом верилось.

Росс поднял ее на руки и внес в библиотеку, где положил на кушетку, затем, удостоверившись, что она не ранена, настоятельно призвал не вставить, вернулся в основную часть дома и попытался оказать Филипу помощь, остановив кровотечение из руки.

Пришел Дуайт, вскоре после него прибежал Боун с саквояжем доктора, за которым его послали в Киллуоррен. Коридор в Нампаре напоминал склеп.

Филиппу наложили на руку одиннадцать швов, перенесли в комнату Джереми, дали бренди, горячего молока и велели отдыхать. Пол только начал шевелиться. Дуайт решил, что у него, вероятно, проломлен череп. Его нельзя пока перемещать и посадить под замок, но все-таки привели констебля Парди, чтобы тот стоял рядом с ним на страже.

Филип прошептал Россу объяснения. Уже какое-то время он подозревал Пола и решил проследить за ним, когда появится возможность. Остановившись у Джеффри Чарльза, он пошел вместе с ним к костру и там заметил Пола и его ботинки на высокой подошве. Когда Пол покинул праздник, Филип последовал за ним, но потерял в темноте и решил, что тот пошел домой в Фернмор. Добравшись до Фернмора и не обнаружив его, он на «всякий случай» пошел в Нампару.