Это слияние нежной ткани и нежного цвета всегда поражало Африкана. Одежда Лары контрастировала с ее ярким лицом, но сочеталась с ее манерами, движениями – плавными, спокойными, завораживающими. Поэтому Африкана, когда он жил с Ларой, мучили два странных чувства: боязнь прикоснуться к этой небесной чистоте и одновременно – стремление растерзать эту мягкую, всегда словно трепещущую плоть, проникнуть клещом Ларе под кожу, под этот тонкий, гладкий, молочной свежести покров…

Конечно, всех подробностей (как то: оттенки, особенности тканей, мелкие движения) Африкан в свой бинокль, пусть даже и мощный, разглядеть не мог, но ему это и не надо было. Он и так все знал про Лару, он мог увидеть ее даже с закрытыми глазами.

И именно в этот момент, когда женщина встала с дивана, когда фигура ее стала видна полностью – в голове у Африкана щелкнуло.

Пора. Теперь можно.

Теперь с чистой совестью можно вернуться домой и напиться. Ибо чаша наполнилась, страдания стали перехлестывать через край. Африкан, как уже говорилось, ничего не делал просто так и даже глотка лишнего себе не позволял, если повода не было.

Но надо было досмотреть.

Лара вошла на кухню. Борис, не отрывая взгляда от монитора, протянул руку. Жена прижалась к нему, наклонилась, поцеловала в макушку. Он что-то сказал. Лара (судя по выражению лица) переспросила. Борис ответил.

Женщина подошла к плите и принялась варить кофе, со всеми характерными для этого процесса манипуляциями. Сварила, поставила чашку перед Борисом, сама села напротив, подперев голову рукой. Он сказал. Она ответила. Борис и Лара уже оживленно беседовали.

О чем они говорят? Об искусстве? О политике? О покупке новой мебели? О чем?! Может, позвонить Ритке Грейдер и спросить: чем живут молодые супруги, какими интересами? Ритка – подруга Лары, ироничная интеллектуалка ста пятидесяти килограммов, добродушная девственница, абсолютно довольная жизнью. Анатолий Вассерман в женском обличии. Мадемуазель Грейдер было невозможно вывести из себя, поэтому она относилась к тем немногим людям, что не испытывали к Африкану острой неприязни. Так позвонить ей или нет?…

Африкан подкрутил колесико, регулирующее резкость у бинокля, и снова приник к окулярам.

…У этих двоих были такие спокойные, доброжелательные лица! Мирная, долгая беседа старых, верных друзей. Чириканье попугайчиков-неразлучников в клетке…

Сколько Африкан ни подглядывал в окна квартиры, где жили Борис с Ларой, он ни разу не видел ничего такого-этакого… неприличного. Да, были поцелуи, объятия, но сам супружеский долг, верно, исполнялся строго ночью, за закрытыми шторами.

И это было совершенно непонятно Африкану. Вот когда он жил с Ларой… да-а… Есть что вспомнить. А тут… Они что, замороженные? Проснись, Борис, перед тобой же Лара, само воплощение чувственности!

Но нет, они, эти двое, сидят и мирно щебечут.

С другой стороны, Африкан с Ларой никогда не щебетали. Они всегда скандалили. Либо безудержный секс, либо остервенелый скандал. Тяжело, но зато подобная горячка говорила о страсти, о желании, о живых человеческих чувствах. У Африкана с Ларой было – настоящее.

– Скоты. Бюргеры! Чтоб вам… – вырвалось у Африкана. – Сука, сука, сука! Будь проклята!

Дверь пролетом выше хлопнула, из нее выглянула ехидного вида старушенция:

– Молодой человек, вы опять здесь? И вот ведь все ходите, ходите со своим биноклем и орете у меня тут под дверью… Если у вас психическое, так лечиться идите. Я вам в следующий раз дурку вызову. Нет, ну это ж мучение какое! И как вы только в подъезд к нам умудряетесь попасть, не понимаю…

Африкан не стал ее дослушивать и побежал вниз.

Поймал такси и на машине доехал до дома. Поднимаясь в лифте, вспомнил, что с одиннадцати до часу ночи должна приехать служба доставки, привезти продукты. Африкан всегда на это время заказывал доставку – ночью пробок меньше, доедут быстрее. А он все равно рано не ложится… Да, и кстати – ночью доставка дешевле!

Африкан прошел на кухню, махом опрокинул в себя стопку с виски. Глубоко задумался, прислушиваясь к собственным ощущениям. А ощущения были ужасные. Словно у Африкана в груди зияли огромные, незаживающие раны. Можно пальцы в них вкладывать…

Африкан опрокинул в себя еще стопку – и только тогда стало чуть легче дышать. Раны все так же болели и кровоточили, но уже чуть полегче…

Он полез в холодильник, достал огурец, захрустел им.

Затрезвонил домофон.

– Кто?

– Служба доставки.

Африкан нажал кнопку, открывая дверь в подъезд. Открыл заранее дверь в квартиру и ушел на кухню. Налил себе еще стопку, третью, выпил вдумчиво.

– Алло, хозяин, ты где?

– Здесь я… – Африкан выплыл в коридор. Курьер – молодой прыщавый парень – протянул квитанцию. Африкан расплатился, захлопнул за курьером дверь, перешагнул через пакеты с провиантом (завтра разложит все по полочкам, а сейчас нечего отвлекаться!) и снова уплыл на кухню. Налил себе четвертую стопку.

В мозгу образовалась приятная, призрачная ясность. Боль не исчезла, нет, но алкоголь, словно наркоз, сделал Африкана к этой боли нечувствительным. Так, надо бы еще добавить, и тогда станет совсем хорошо, легко… Африкан закрыл глаза и радостно, свирепо застонал сквозь зубы.

– Ой! Извините, я не знаю, как вас по отчеству… – вдруг услышал он рядом с собой странно знакомый голос.

Африкан открыл глаза и увидел в дверях кухни давешнюю девицу – эту, как ее… Андромеду? Белладонну?..

Она стояла, прислонившись к косяку, и ее рыжеватые, кудрявые волосы торчали в разные стороны, словно у папуаса из Новой Гвинеи. И еще эта круглая, розовая, отвратительно-наивная физиономия провинциалки, круглые глаза, в которых не читалось ни единой мысли… Тупа, аки корова. Наверное, галлюцинация. Да, да, девица – глюк.

Допился, значит. Делириум тременс. Горячка белая.

– Иди отсюда… – вяло отмахнулся Африкан. Отвернулся и принялся уныло декламировать стене: – «Я принял снотворного дозу и плачу, платок теребя…» Блин, забыл. Как там дальше?

– «…о Боже, волнения слезы мешают мне видеть Тебя…» – продолжила Белладонна. – Послушайте, Денис Африканович… Я вам вот что хочу сказать – вы человек талантливый.

– Мерси.

– Да не за что… Но вы – лицемер и обманщик. Вы не имеете права морочить головы людям. Зачем вы пишете свои сценарии? Вы ведь не верите в то, что пишете! – с отчаянием произнесла Белладонна.

– Изыди, – насупился Африкан. Ишь, сама – глюк, а вздумала ему нотации читать!

– Никуда я не пойду! – топнула ногой Белладонна. – Я вам должна сказать… Вы – негодяй, Денис Африканович! Вы… как там сказано… Вы не имеете права обманывать малых сих!

Белладонна говорила и говорила – что-то гневное, обличительное, а Африкан с изумлением смотрел на нее. И вдруг понял, что она – никакой не глюк, а та самая девица из супермаркета. Только вот как она попала к нему в квартиру? Впрочем, неважно. Главное – поскорее выпроводить ее и продолжить лечение. А то, кажется, боль начала возвращаться.

– Эй, ты… как тебя там…

– Белла. Только не надо фамильярности, мы с вами на брудершафт не пили! – прервав свой монолог, гневно произнесла девица.

– Вали отсюда, Белла.

– Я-то уйду, а ваша совесть с вами останется!

Африкан поднялся из-за стола.

– Ой… – испуганно пискнула непрошеная гостья. Африкан схватил ее за плечи, намереваясь волочить к двери. Но девица заорала и попыталась оттолкнуть Африкана.

– Ах ты, зараза! – Полный праведного гнева, Африкан тряхнул ее. Девица снова попыталась вырваться. – Да я тебя…

Раз – и он вдруг почувствовал удар по голове. Очень сильный. И что-то полилось по лицу, глаза защипало… Острый запах виски. Белла ударила его по голове бутылкой! И все пролила! Чем теперь обмывать кровоточащие раны в груди?!

Разбитой бутылки Африкан не смог простить. Страшная ярость охватила его. Все, она его достала, эта Белла. Не хотела по-хорошему, пусть узнает, как по-плохому…

Зарычав, мужчина вцепился девушке в волосы и одним движением швырнул ее в раскрытую дверь кладовки. Раз – и захлопнул дверь снаружи.

Девица принялась колотиться, орать что-то испуганно.

Африкан, не обращая внимания на ее вопли, взял в руки телефон:

– Алло, Петрович? Это Африкан. Да-да… Слушай, ты как, сегодня дежуришь? Заедь ко мне, будь другом. Ты знаешь, я бы тебя по пустякам не стал беспокоить. Ко мне тут сумасшедшая ворвалась, чуть не убила. Забери ее. Приедешь? Вот спасибо, друг…

Африкан нажал на кнопку отбоя.

Девица за дверью затихла. Потом крикнула:

– Эй… Денис Африканович! Кому вы там звонили?

– А сейчас узнаешь сама, кому… – мстительно ответил Африкан.

Через десять минут прибыл наряд из местного ОВД (ох, недаром Африкан имел привычку пить с нужными людьми!). Петрович, участковый, и еще двое с ним.

– Африкан, ты чего это… кровь на лбу! – удивился Петрович. – Головой работал, что ли?

– Ага. Вон там, забирай. Ворвалась, ударила, скандалила… – Африкан указал на кладовку.

Петрович открыл дверь. На кухню вышла испуганная, мрачная девица.

Петрович скороговоркой представился.

– …Как вы сюда попали, гражданочка?

– Дверь была открыта.

– Били человека?

– Била. Но я должна, должна была ему сказать, что он лгун и лицемер…

Белла не договорила – Петрович мотнул головой, и два сержанта, сопровождавшие его, схватили девицу за руки и поволокли к выходу.

* * *

Белла подобного поворота событий никак не могла ожидать. Ее – в милицию?.. За что? За то, что решила сказать правду? За то, что ударила этого негодяя бутылкой по голове? Но она же оборонялась…

Милиционер, задержавший девушку, заявил, что ей инкриминируется незаконное проникновение в чужое жилище и нанесение тяжких телесных повреждений. Что ее, скорее всего, на несколько лет посадят в тюрьму. А пока сидеть ей в обезьяннике, дожидаясь окончания Первомая…

Беллу отвезли в отделение и посадили в помещение, огороженное решеткой. Вместе с ней в обезьяннике находилась еще бомжиха. Она сладко спала и храпела, распространяя вокруг себя сложный букет ароматов…

Но Белла заснуть так и не смогла. Девушка сидела на деревянном настиле, обхватив колени руками и уставившись в одну точку. Одна мысль вертелась в голове: «Я погибла… Жизнь моя кончена!»

Лишь к утру Белла постаралась скинуть с себя оцепенение и попыталась оценить произошедшее. Как же так могло произойти, что она, приличная и законопослушная девушка, сроду ни у кого не укравшая ни копейки, не ударившая ни одно живое существо (комары не в счет), не сумевшая выстрелить в утку из ружья, никогда никого не обманывавшая ради выгоды и т. д. и т. п., – вдруг стала преступницей?..

Она же ничего такого не сделала!

– Чего не спишь? – приоткрыла один глаз бомжиха.

– Меня в тюрьму хотят посадить… – потерянным голосом ответила Белла. – Говорят, тяжкие телесные… А я его только один раз ударила, да и то защищаясь!

– Адвокат знакомый есть?

– Нету.

– Н-дя… Ну ничего, на зоне тоже люди живут. – Бомжиха перевернулась на другой бок и сладко захрапела.

– На зоне?! – с ужасом прошептала Белла.

Почему так получилось? С чего все началось?

Наверное, зря Белла отправилась сегодня в тот супермаркет рядом с Чистыми прудами. Если бы она не стала туда заходить, то не встретила бы этого Африканова. Впрочем, даже если бы и зашла, и встретила – это тоже не фатальная ошибка. Надо было просто не заговаривать с ним. Пройти мимо. Впрочем, как пройти, если вдруг в реальной жизни видишь известного человека, поклонницей творчества которого являешься?..

Надо было просто подойти, поздороваться, сказать комплимент и отойти. Все. Зачем только Белла бежала за Африкановым, приставала с вопросами… Но как не пристанешь, когда в душе теплится надежда, что этот человек, такой добрый и чуткий (как казалось), поможет ей найти Гену?

Но Африканов обозвал Беллу дурой и послал куда подальше. Вот тут она и сделала ошибку… Не надо было тащиться за лицемерным деятелем киноискусства и подглядывать, где тот живет! Не надо было заходить в его подъезд, не надо было спать там, привалившись к теплой батарее…

Впрочем, можно было и зайти в подъезд, и поспать. Не надо было потом, проснувшись, вваливаться в открытую дверь!

Хотя в этом тоже ничего страшного не было. Стоило лишь выйти из квартиры Африкана по первому его требованию!

Белла перебирала все возможные варианты, которые помогли бы ей избежать сегодняшнего ареста.

«А Тимур? – неожиданно Белла вспомнила о своем женихе. – Интересно, он станет ждать меня из тюрьмы?»

До этого момента девушка почти не вспоминала о Тимуре, захваченная лишь мыслями о Гене, а потом об Африканове… Тимур любит ее, он поможет своей невесте!

Или – нет… Ведь Тимур – такой правильный, справедливый, безупречный… Наверное, он не станет помогать Белле.