– Я не лазила, – обиделась Белла. – Я говорю – мешало чистить! Да я никогда ничего и копейки лишней… неужели вы думаете…

– Ничего я не думаю, – перебил ее Борис Аркадьевич и широко улыбнулся. – Чудо ты мое в перьях! Иди уж, Белка. Я переодеваться тут буду.

Девушка, недовольная собой, отправилась на кухню. Лариса Анатольевна уже позавтракала и теперь красилась в ванной.

Через двадцать минут хозяева ушли, Белла осталась в квартире одна. Она привычно гладила, терла, нажимала на кнопки бытовых приборов, размораживала, шинковала – и все время думала об этой коробочке.

Судя по внешнему виду и размеру, в ней должно лежать какое-то ювелирное украшение. Это первое. Второе – Борис Аркадьевич был явно недоволен и даже как будто испуган, когда увидел, что Белла достала эту коробочку из кармана его пиджака. Недоволен не тем, что Белла лазила по карманам, а тем, что положила коробочку на видное место. Словно никто ее, эту коробочку, не должен был видеть. И третье – очень быстро, в свойственной ему шутливой, ласковой манере, Борис Аркадьевич выпроводил девушку, замял неловкую ситуацию. Не стал акцентировать внимание. Не хотел, чтобы этот разговор слышала Лариса.

Зачем? Затем, что Борис Аркадьевич явно не желал, чтобы жена узнала о коробочке.

Вот такая мизансцена.

«Господи, я скоро из-за этого Африкана с ума сойду! – схватилась Белла за голову. – Мне теперь везде стал какой-то подтекст мерещиться!»

В коробочке мог быть подарок для Ларисы Анатольевны – потому Борис Аркадьевич и спрятал его побыстрее. Это мог быть подарок сотруднице, а Борис Аркадьевич не захотел, чтобы жена, не дай бог, плохо о нем подумала… И вообще, в коробочке могло быть вовсе не ювелирное украшение, а еще что-то.

Зачем придумывать то, чего не было, зачем искать во всем дурацкий подтекст?! Но, с другой стороны, если бы девушка знала про этот подтекст раньше, она бы вовремя раскусила Гену!

Страдая, охая, сомневаясь, Белла принялась готовить протертый супчик из цветной капусты, на сливках. Борису Аркадьевичу требуется обволакивающее…

В половине второго заскочил хозяин.

– Белла, я на минутку… Во второй половине дня у меня большое интервью. Что поесть?

– Суп, Борис Аркадьевич.

Девушка налила ему тарелку, ушла – прибираться в коридоре. Ни словом, ни жестом хозяин не напомнил Белле об утреннем недоразумении. Словно и не было ничего.

Трель сотового, голос Бориса Аркадьевича:

– Алло? Да…

Борис Аркадьевич встал, закрыл дверь в коридор. Раньше он тоже закрывал двери, когда разговаривал по сотовому? «Не помню!» – ругая себя за невнимательность, с досадой подумала Белла.

И тут она сделала то, что никогда не делала в своей жизни. Она стала подслушивать. Приникла ухом к дверной щели и – подслушивала!

– …тебе понравится. Нет, угадай, от кого. Какое? Вспомни кино! С Одри Хепберн. Да, да… Угадала!

«И тут кино, – подумала Белла. – Весело!»

– …ну да. Да. Вечером. Чао…

Белла отскочила от двери и принялась тереть пол у стены. Борис Аркадьевич не сказал ничего такого… подозрительного. Но он беседовал по телефону с женщиной. С женой, может быть? Нет, нет, нет… Интонации не те. С Ларисой Анатольевной он говорит совсем другим голосом, и потом, он мог намекнуть Ларисе на подарок утром, в личной беседе.

Почему обязательно думать о том, что хозяин общался сейчас по телефону с любовницей?.. Надо сначала удостовериться, имеют ли эти подозрения под собой почву. Зачем раньше времени обнадеживать Африкана…

Вечером, как всегда, Африкан потребовал от Беллы подробного отчета. Девушка поведала ему, как прошел день, но ни о странном разговоре хозяина с женщиной, ни о коробочке голубого цвета, которую тот прятал в кармане пиджака, она не сообщила.

Зато на следующее утро Белла только и делала, что ловила каждый взгляд, которыми обменивались Борис и Лара, каждую интонацию в их разговоре…

– Устал вчера? – Лара, за столом, ласково – мужу.

– Так… – Борис махнул рукой, не стал углубляться, сразу сменил тему: – Каледин готовит новый проект. О проблемах ЖКХ. Целый цикл разгромных статей… Русенков уже дал добро.

– Да-а? Тебе не дал, а Каледину дал? – возмутилась Лара. Она искренне переживала за мужа. – Господи, Боря, это же твоя тема!…

– А я что могу сделать… – ответил хозяин капризно, печально. – Зато меня Каледин в Зеленоград хочет послать. Там очень интересная ситуация с общественным транспортом. Беллочка, налей-ка еще кофейку.

– Да, Борис Аркадьевич.

– Не знаю, Лара, соглашаться или нет… – Борис, с сомнением, трепетом, печально.

– Тебе эта тема интересна? Тогда соглашайся, – Лариса – мягко, сопереживая.

– В общем, да… Но по пробкам мотаться туда-сюда… Проще там в гостинице пару дней остаться.

– Так оставайся там, в Зеленограде!

– Не люблю я эти гостиницы… Хотя, если выбирать между пробками и гостиницами, уж лучше гостиницы.

– Боря, езжай! Работа – это главное, особенно для мужчины! – страстно произнесла Лариса.

– Ты только без меня не скучай.

– Буду скучать… Но это не страшно.

– Милая ты моя, – ласково произнес Борис. – Вот, Белла, обрати внимание, у меня Ларочка – настоящая жена декабриста!

– Угу, – точно филин, ухнула Белла. Ничего другого она ответить не смогла. Возмущение, изумление, растерянность переполняли ее, она едва сдерживала свои эмоции. Ведь Борис Аркадьевич почти в открытую обманывал жену, вешал ей лапшу на уши – а Лариса ничего не замечала! В сущности, он очень ловкий манипулятор… Как будто это Лара сама предложила ему уехать. Не будет он ни в какой гостинице жить, он с другой женщиной проведет все это время – с той, которой предназначалась голубая коробочка!

Супруги ушли, Белла осталась одна в доме. Она прибиралась и все время размышляла только об одном – что Борис изменяет Ларе, а та ничего не замечает.

«Может, у меня паранойя? – растерянно подумала Белла. – Еще пару дней назад эта семья казалась мне идеальной…»

Девушка села, попыталась вспомнить то, что видела раньше, о чем столь подробно рассказывала Африкану. Борис и Лара всегда долго беседуют о работе. Об искусстве. Еще о чем-то… Но только не о себе, не о своих чувствах. И вообще, беседовали-то они в основном о работе Бориса, о том, что Борис думает об искусстве, и прочих вещах… Проблемы Лары, суждения Лары – всегда на втором плане. И как Белла не замечала всего этого раньше?!

Лара любила мужа, жила его интересами. Борис жену не любил. Или любил, но как-то по-своему… Терпел, может быть? Или ему было удобно с ней?

Африкан страстно стремился к Ларе, Лара страстно стремилась к своему мужу, ее муж страстно стремился еще к кому-то… Полное несовпадение.

«Рядом с Африканом кто хочешь спятит… Заморочил мне голову всеми этими подтекстами и мизансценами! Как мне теперь жить, во что верить?» – Белла кое-как закончила уборку и выскочила из этого дома. Вдруг вспомнила, как ругались супруги Мостовые, когда Белла явилась к ним домой. Сколько боли было в их словах, жестах, взглядах… Вот они точно любили друг друга, переживали. А Генка с Анжелкой, опять же, никогда не ругались…

Это что же получается, что все любящие ссорятся и спорят, а те, кто не любит, живут тихо-мирно? Ерунда…

Белла в этот день не стала гулять по Москве, ей было ни до чего. Вернулась в дом к Африкану. Его самого не было – вероятно, преподавал на своих курсах.

По привычке девушка и тут принялась пылесосить, оттерла с плиты грязь. «Может, постирать ему чего?» – неуверенно подумала она.

Белла огляделась, увидела на вешалке Африканову меховую жилетку. На улице жара двадцать пять градусов, и, пожалуй, холодней не станет. Надо жилетку в шкаф повесить. И хорошо бы ее нафталином посыпать, что ли? Хотя лучше не надо – нафталином…

Белла встряхнула жилет перед тем, как убрать в шкаф.

Белый листок бумаги выпорхнул из кармана, воспарил на мгновение, а затем плавно опустился к ногам Беллы. Она наклонилась, подняла листок…

Это была та самая записка. Все данные о Геннадии Мостовом, брачном аферисте. Эту записку Африкан обещал передать своему знакомому милиционеру. Выходит, не передал. Выходит, обманул…

Белла повесила жилет обратно на крючок. Странное безразличие вдруг овладело ею. «Что я здесь делаю, в этом городе? За какими призраками гоняюсь? У меня там, в Ирге – сестра, жених… Зачем я торчу здесь почти целый месяц?!»

В этот момент щелкнул замок входной двери и в прихожую вошел Африкан. В джинсах, ковбойке с короткими рукавами, мешковатой сумкой через плечо. Без привычной жилетки он выглядел как-то странно – моложе, что ли…

– Привет. Уже дома, да? Потом про Лариску расскажешь. Устал. Достали они меня все… – Он скинул с себя кроссовки и швырнул их в угол. – Идиоты!

– Кто? – устало спросила Белла.

– Да эти… ученики. Попов, в частности. Я ему сказал сегодня прямым текстом, что он графоман и бездарность!

– Зачем? Он же живой человек… Ему обидно, больно… Какой вы жестокий! – с отчаянием произнесла Белла.

– Но если он правда графоман?.. – огрызнулся Африкан. – И это не ругательство, нет. Это просто констатация факта!

Белла безнадежно махнула рукой, ушла к себе в комнату.

– Меня не беспокоить, я сейчас работать сяду! – раздраженно крикнул Африкан.

Девушка не ответила. Она молча собирала свои вещи.

– Ты чего не отвечаешь? – В открытую дверь заглянул Африкан. – Ты слышала?

– Слышала. Я не буду вас беспокоить. Я ухожу, – отрывисто бросила Белла.

– Куда? Опять гулять?

Белла повернулась к нему. Африкан стоял в дверях – небритый, мрачный, злой. За глаза девушка всегда жалела Африкана, но стоило ей увидеть его… жалость моментально испарялась. В конце концов, он сам во всем виноват.

– Нет. Я уезжаю, домой.

– А-а… минутку… ты серьезно? – усмехнулся Африкан.

– Абсолютно. – Белла достала из кармана записку, вложила ее в ладонь Африкана.

– Что это такое?

– А то, что вы ни к какому Петровичу не ходили. Вы мою просьбу с самого начала не собирались выполнять, – девушка говорила и аккуратно складывала свои футболки в стопку.

Африкан засопел. Он молча наблюдал за действиями Беллы. Он никогда не оправдывался, наверное, и сейчас не собирался это делать. Так и вышло.

– Белла, Белла, не дури. Чем тебе тут плохо живется? Какого хрена тебе еще надо?

– Хватит! – взвилась она. – Надоело мне вашу ругань слушать!

– Ты обещала мне за Ларой следить…

– А вы мне – Гену найти! – парировала Белла. – Но я вам сейчас кое-что скажу… У Бориса есть любовница. Он дарит ей подарки, он встречается с ней… А Ларе говорит, что по работе уезжает. Вы слышите? У вас есть шанс вернуть Лару!

– Ты врешь… – шепотом произнес Африкан.

– Нет. Это правда. Вы же учили меня искать подтекст, следить за интонациями… И я увидела, как у них там, на самом деле… Борис не любит Лару. То есть, может, и любит, но у него есть своя жизнь, тайная. Лара ему этого не простит – ведь она отдает ему всю себя, без остатка. А он даже не спрашивает, что ее волнует, чем она живет… – Белла защелкнула замок на рюкзаке. – Они мне за две недели еще не заплатили, ну да ладно. Пусть будет как компенсация – за то, что я покинула их без предупреждения.

Белла подошла к окну, отдернула занавеску – там, на листе оргстекла, были разложены фигурки из пластилина. Она недели две назад купила пластилин и лепила из него, поскольку возиться с глиной в чужом доме не представлялось возможным.

– Это что? – с удивлением буркнул Африкан.

– Ничего, – Белла смяла фигурки в один ком, побежала на кухню, выбросила этот ком в мусорное ведро. – Все, Денис Владимирович, прощайте.

– Куда ты?

– Я же сказала – домой. Сейчас на вокзал пойду, за билетом. У меня сестра там, наверное, с ума сходит.

– Она что, не знает, где ты?

– Знает. Но приблизительно… Я ей пару телеграмм отправила, без обратного адреса. Специально без обратного – боялась, что она меня уговорит вернуться. А я так хотела Гену найти… – Белла безнадежно махнула рукой. – Она там одна, беременная…

Африкан ничего не ответил. Он молча, настороженно следил за Беллой – своими синими, холодными глазищами.

– Прощайте, Денис Владимирович, – сказала девушка. – Вот ключи… – она положила ключи на подзеркальник, открыла дверь и вышла вон.

Африкан и не думал ее задерживать – видно, понял, что нет таких слов, которые могли бы ему помочь остановить Беллу. Да и зачем? Ведь она была ему уже не нужна. Он узнал главное – Борис изменяет Ларе. А это действительно шанс вернуть Лару!

…В пятом часу дня Белла зашла в железнодорожную кассу рядом с Чистыми прудами. Поезд на Томск (с остановкой в Михальске) отправлялся из Москвы сегодня, в половине двенадцатого ночи.

Белла купила билет и в последний раз решила пройтись по городу. Пешочком, по Бульварному кольцу…

К одиннадцати она собиралась быть уже на вокзале.