Африкан помолчал. Потом произнес уже спокойно:

– Прости. Не буду. Но все равно, ты давай собирайся… я уже Петровичу звонил, договорился с ним.

– Я не пойду.

– Здра-асте…

– Ты так хочешь поскорее найти Гену? – всхлипывая, спросила Белла. – Чтобы я… чтобы я сделала все… чтобы я с тобой… Не надо. Не ищи Гену. Мне ничего от тебя не надо. Пусть будет так… – выдохнула она. Но закончила твердо: – Без всяких условий.

Белла вытерла слезы. Африкан за ее спиной молчал. Потом произнес холодно:

– А мне от тебя тоже ничего не надо. Я тебе Гену найду без всяких условий. Я тебе обещал, и я это сделаю. Тоже мне, сокровище.

Белла похолодела. Такого поворота событий она не ожидала.

– Пошли. Целый месяц мне плешь этим Геной проедала… Не пойдет она… Собирайся, я сказал!

– Я никуда не пойду, – упрямо произнесла Белла.

– Пошли!

– Нет.

Африкан посмотрел на нее такими страшными, ненавидящими глазами – Белле даже показалось, что он вот-вот ее ударит.

– Ты прав, я целый месяц жила только одной мыслью – найти негодяя, который обманул мою сестру… – торопливо произнесла Белла. – Мне очень хотелось посадить его в тюрьму, наказать. А сейчас вдруг подумала – хорошо ли будет, если мы узнаем о Гене все? Его настоящее имя, фамилию, обстоятельства его жизни, скольких женщин он обманул… Зачем? Пусть он останется… неизвестным. Пусть ни мы с сестрой, ни ребенок потом ничего-ничего не будем знать о нем, ни плохого, ни хорошего… Мы не будем о нем жалеть, не будем его проклинать. Вот представь – вычислим мы Гену, посадим его в тюрьму… И что хорошего? Это же такая драма… Бедный ребенок. А так мы с Анжелкой скажем ему, что его папа – космонавт и он улетел на Луну. Ну, или чего-нибудь еще такое придумаем, убедительное…

Африкан прокашлялся. Вздохнул. У него теперь было совершенно другое выражение лица…

– Что ты на это скажешь? – ласково спросила Белла.

– Что ты права, – спокойно произнес Африкан. – Только ведь этот Гена еще и денег у твоей сестры упер, да?

– Ага. Да бог с ними, с деньгами! – улыбнулась Белла. – Я вот еще что подумала. Ребенок-то – это счастье. Он, ребенок, дороже этих денег стоит. Спасибо Гене! Если бы не Гена, моя сестра до седых волос прожила, так без ребенка и осталась бы… Она же, если честно, такая привереда! Никто из мужчин в Ирге ей не нравился. То не то, это не это… А тут такое счастье – и малютка будет, и отец-ворюга исчез. Плохое исчезло, хорошее осталось! Поэтому не надо искать Гену, не надо…

* * *

Этими самыми она словами буквально обезоружила Африкана, растопила его сердце. Такая милая!

И еще он понял, что не сможет предложить ей сделаться его содержанкой. Не только потому, что она откажется, обидится или что-то еще… Нет. Он хотел, чтобы она стала для него кем-то большим.

Он говорил ей вчера, что любит, что она нравится ему – лишь бы Белла не уехала. Мозги пудрил девушке… Вполне нормальная мужская ложь, простительная даже. Инстинкт! Без этого инстинкта, без этой лжи все человечество давным-давно бы вымерло…

Но на самом деле он врал не Белле – себе. Боялся признаться, что она нравится ему, что он ее любит. Ложь оказалась правдой.

– Белла…

– А?

– Белла, если ты меня предашь, я тебя убью. Нет, не так… – Африкан потер виски. – Если ты меня предашь, я себя убью. Фу-у, какая дешевая мелодрама получается. Не то говорю!

– А ты не говори. Все равно я тебе не поверю, – усмехнулась Белла.

Африкан шагнул к ней. Хотел еще что-то сказать, но не смог, махнул рукой.

Девушка подняла голову, посмотрела в его глаза… Африкан обнял ее, прижал к себе с такой силой, что она ойкнула.

– Белла…

Он поцеловал ее, чувствуя, как дрожит все внутри. Она погладила его щеки, сказала удивленно:

– Ты такой колючий!

– Побриться? – шепотом спросил он.

– Нет. Так сойдет… – с улыбкой произнесла она. – Все равно лучше уже не будет.

– Я тебя точно убью… – он засмеялся, снова ее поцеловал. – Пойдем. На руки я тебя брать не буду. Во-первых, ты тяжелая, во-вторых, это пошло.

– Ужасно пошло, – согласно кивнула Белла. – Как в плохой мелодраме.

Африкан застонал – его переполняли и раздражение, и невиданная нежность.

– О-о… Ну и ладно, пускай будет, как в пошлой мелодраме, если ты так хочешь! – Он подхватил ее на руки, прижал к себе.

– Я же тяжелая! – напомнила она.

– Ты не тяжелая, ты вредная.

Африкан притащил девушку в спальню, принялся стаскивать с нее футболку, быстро расстегнул лифчик.

– Ловко ты… – прошептала Белла.

– Долгие годы тренировок.

– Сегодня я уеду, – мстительно напомнила она. – Я еще успею на поезд.

…У Беллы была гладкая, желтовато-смуглая кожа, веснушки на плечах. Зачем он сказал, что она тяжелая? Там, под одеждой, она оказалась такой изящной, такой женственной… Мешковатые джинсы и широкие, мужские футболки портили ее. Это дивное сочетание кожи и длинных, шелковистых волос – словно змеи, они падали на плечи. Грудь – круглая, высокая, не хуже, чем у силиконовых красоток на обложках мужских журналов. Тонкая талия, бедра довольно широкие, но в этой основательной женственности было что-то такое, невероятно манящее… Женская беззащитность и женская сила.

Африкан перевернул Беллу, провел ладонью по ее спине. Все эти изгибы, аккуратный, круглый зад, формой напоминающий лиру, округлые икры и тонкие щиколотки…

– Ой, мама, дорогая! Ой, держите меня… – простонал Африкан. – Ты же красавица!

Его раздирали два равновеликих желания – сдержаться и поторопиться. Все-таки не сдержался…

Некоторое время потом она лежала молча, затаившись, потом закрыла лицо ладонями и прошептала с тоской:

– Как стыдно-то…

– Это еще почему? – возмутился Африкан и хотел добавить: «Что естественно, то не стыдно», но потом почему-то передумал.

– У меня жених есть… Я ему обещала! – пожаловалась Белла.

Африкан почувствовал приступ острой недоброжелательности к загадочному жениху:

– Мало ли кто кому что обещал! Было ваше, стало наше! – Он положил руку на грудь Беллы и хищно прищурился: – Мое. Все теперь мое.

– Зачем?… – не обращая на Африкана внимания, печально произнесла Белла. – О чем я только думала?…

– Ладно, один раз не считается, – примиряюще произнес Африкан.

Белла в ответ больно толкнула его пяткой.

– Какая ты дикая… – кровожадным, восхищенным голосом произнес Африкан и, сграбастав Беллу, прижал к себе. Он испытывал блаженство и счастье – вот, случилось наконец то, о чем он мечтал в последние дни. Или месяц – с тех самых пор, как увидел Беллу? Или последние несколько лет – как расстался с Ларой и потерял покой? Или еще раньше, с юности? Всегда?

«Ну вот, старость пришла… – ехидно подумал Африкан. – Я совсем голову потерял! Романтизм какой-то из меня попер… Но она красивая. Очень, очень красивая. Роскошная просто!»

Он испытывал радость от того, что обнимает сейчас такую красивую женщину. Белла была лучше постной и деликатной Лары. И уж в сто раз лучше Зины, которая раздражала настолько, что хотелось придушить эту Зину – лишь бы замолчала.

Белла оказалась лучше всех. Ее нельзя было никуда отпускать – по крайней мере, в ближайшее время. Пока не надоест…

Африкан повернул ее лицо к себе, поцеловал. «Вишенка!» Он поцеловал еще, провел ладонью по бедру девушки – нежному, бархатистому, сливочно-гладкому… Он снова завелся, он снова едва мог себя сдерживать.

В этот день они никуда из дома не выходили. Да в общем, почти и не вставали из кровати.

Ближе к вечеру Африкан, чувствуя внутри себя звенящую, болезненно-сладкую пустоту, потянулся к прикроватной тумбочке за карандашом. И принялся рисовать звездочки в изголовье.

– Что ты делаешь? – приоткрыв глаза, утомленным, словно тающим голосом прошептала Белла.

– Считаю. По-моему, это мой личный рекорд…

Белла сначала ничего не поняла, потом покраснела, смутилась… Рассердилась, села:

– Ой, какой же ты… Какой же ты… Даже не знаю, как тебя назвать! Порочный – вот кто ты! Бесстыдник! Если бы я знала… нет, я бы тогда ни за что не осталась! Который час? Я еще на вечерний поезд успеваю… – Она хотела вскочить.

– Никуда я тебя не пущу! – Африкан схватил ее, снова прижал к себе. – Ты моя.

– А завтра что? – жалобно спросила она. – Давай завтра пойдем куда-нибудь, а?

– Куда? – недовольно спросил Африкан.

– На выставку! В музей. Или еще куда-нибудь… А? Пожалуйста! Вдвоем веселее…

* * *

Африкан и на метр от себя не отпускал Беллу, даже в ванную пытался за ней увязаться… Но Белла его отогнала, хотя подобное внимание ее умиляло.

Затем девушка решила приготовить завтрак. Африкан сел на кухне, напротив, пристально наблюдая за каждым движением Беллы.

– Хочешь, сварю каши? – предложила она и открыла дверцу кухонного шкафа. – О, овсяной!

– Гадость.

– Какая же гадость, если это полезно! – возмутилась Белла. – Я сварю тебе кашу, и ты ее съешь.

– Садистка.

– А если ты ее не станешь есть, то я…

– Шантажистка, – Африкан ухватил Беллу за руку, подтянул к себе, принялся целовать. – Сладкая, сладкая моя мучительница…

Белла засмеялась. Она не чувствовала своего сердца – так быстро оно билось. Взяла в ладони лицо Африкана.

– Какие же глаза у тебя синие… – восхищенно произнесла она. – Ни у кого таких не видела.

– А у твоего жениха какие глаза?

– Какого цвета глаза у Тимура? – Белла задумалась. – Не помню. Честное слово, не помню! – удивленно, расстроенно воскликнула она.

– Ладно. Вари свою кашу. Из твоих рук приму даже яд…

Белла потом смотрела, как Африкан ест овсянку. Он раньше никогда не ел того, что она готовила. А теперь… Правда, как дикий зверь – наконец смирился, принял пищу из ее рук… «Как же он меня волнует… Я влюбилась. Все. Я потеряла голову. Ох, какая же я плохая!»

– Собирайся, пойдем в твой музей. Вот видишь, как я тебя слушаюсь! – буркнул Африкан, отодвинув от себя пустую тарелку.

– Ура! – Белла побежала в комнату, быстро натянула на себя джинсы, футболку светло-бежевого цвета…

– Это ужасно, – поморщился Африкан, который вошел в комнату следом. – Это преступление против человечности!

– Что? Что именно?!

– Надо тебе купить что-нибудь. Приличное.

– Да? – обрадовалась, мгновенно загорелась Белла. – Я даже знаю что… – Она сбегала в свою комнату за журналом, села к Африкану на колени, раскрыла журнал – на развороте была девушка в легком шифоновом платье, короткой кожаной куртке и сандалиях с узкими ремешками, на шпильке. Этот журнал дала Лара… – Вот это хочу! – Она ткнула пальчиком в страницу. – Чтобы так же все было. Вот, смотри, тут названия магазинов и сколько стоит… Даже думать не надо!

* * *

– Вот это влип… – растерянно пробормотал Африкан, разглядывая картинку в журнале. Только сейчас он осознал, что придется таскаться по бутикам, мучительно выбирать что-то, платить бешеные деньги… Но было так приятно делать Беллу счастливой! – Ладно, будь по-твоему, – вздохнул он.

Они вышли из дома, Африкан поймал машину поприличнее… В первый раз он пожалел о том, что у него нет своей собственной, – потому, что хотел быть только с Беллой. Только вдвоем. Люди ему мешали…

В торговом центре нашли нужные отделы. Сначала отправились в тот, где платья. Отыскали то самое платьице – легкое, из полупрозрачного материала, все в марсианских ярких узорах, потом побежали за курткой… Но куртка – та, что была на фото в журнале, Белле не подошла. Она принялась выбирать другую. Примерила одну, вторую, третью курточку…

– Африкан, как тебе? – в очередной раз завертелась перед ним девушка.

– Отлично, – не сразу, серьезно сказал он. – Вот эта – отличная. Берем. И долой эти кроссовки…

После куртки были куплены сандалии. Потом сумочка. Потом нижнее белье. Потом тонкие колготки («Африкан, но я же не могу с голыми ногами ходить!»). Потом бусы с сережками – из янтаря («А аксессуары? Как же я без аксессуаров?!»). Солнцезащитные очки. Сотовый телефон («Бери вот этот – столько функций, удобно». – «Нет, я хочу вон тот! Он такой хорошенький! Купи-купи-купи его!»). Потом зачем-то был приобретен плюшевый медведь («Ой, посмотри, какая у него мордочка милая!»). На медведе Африкан сломался и потащил Беллу вон из торгового центра.

Обедали они в летнем кафе. Сидели под полотняными навесами, в плетеных креслах. Белла ела мороженое. Во всем новом. Такая счастливая… Африкан не мог смотреть на нее без смеха.

Правда, потом заметил, что на Беллу пялятся все кому не лень, и помрачнел.

– Ты похожа на итальянку. И имя у тебя такое… Белла. Мне нравится твое имя, – мужественно признался Африкан. – Оно тебе идет, знаешь?

– Спасибо.

– Домой?

– Как – домой? Ты обещал меня куда-нибудь сводить… – расстроилась Белла. – Я такая красивая, я не могу вот так сразу – и домой…