«Африкан, а если я скажу тебе из окна выпрыгнуть – ты выпрыгнешь?»

«Да», – твердо, радостно, не раздумывая отвечал он.

Он должен был знать о Белле все – даже о том, о чем говорить вслух не принято, неприлично…

Он вдруг повадился ходить с ней в магазины и бурно обсуждать, что именно ей идет, а что нет, лез с советами и пожеланиями. По настоянию Африкана Белла была вынуждена купить какие-то немыслимые туфли и немыслимое платье («Ладно, буду дома в нем ходить!»).

Он ел только то, что готовила Белла, и это доходило до странности, до фанатизма… Африкан словно отвергал весь мир, раз и навсегда доверившись только Белле.

Повода для ревности он не просто не давал, даже более того – все прочие женщины вызывали у него агрессию и неприятие. Они были – «не-Белла». А значит – плохие и неправильные.

С исступленным наслаждением мазохиста он отдал Белле свою кредитную карточку.

Он добровольно, сам, отправился в танцевальную студию и записал их с Беллой на курсы (занятия начинались только с августа, правда).

Апофеозом было то, что в один прекрасный день Африкан исчез и появился только к вечеру. Позвонил Белле по сотовому:

– Спустись вниз.

Белла спустилась и обнаружила своего возлюбленного сидящим во внедорожнике. Роскошном, новеньком, блестящем. С прозрачным люком в потолке! Африкан был чрезвычайно горд и доволен:

– Как? Теперь мы сами себе хозяева! С бомбилами покончено…

– Боже, боже… – Белла была шокирована. – Ты купил машину! А права?

– Чьи? Мои? Есть у меня права. Только я раньше не любил ездить. А теперь у меня есть ты.

– Странная логика…

– Ничего не странная! – возмутился Африкан. – Ты вон на днях жаловалась, что тебе керамику для Сердюковой перевезти не на чем… С каким-то хмырем на «Газели» пыталась договориться, пока я его не послал… И где ты только этого уголовника нашла?.. Зато теперь мы все сами перевезем!

Белла покупке машины не просто обрадовалась – девушка возликовала! Машина – это значит Африкан не будет пить. Совсем. Это спасение… А когда Африкан тонко намекнул Белле, что, в принципе, он не против, если она сдаст на права и сама сядет за руль, Белла разыграла целый спектакль.

Сказала, что для вождения она совершенно не приспособлена, что движение в Москве ужасное и только сильный, владеющий собой мужчина (Африкан) может справиться с этой сложной задачей.

Африкан был вынужден согласиться.

Его любовь, его привязанность немного пугали Беллу, но вместе с тем она сама любила Африкана не меньше. Возможно, даже больше. Она сама себе поклялась, что сделает все для того, чтобы Африкан был счастлив и здоров.

Она постаралась умерить свои траты и не использовала доверенную кредитку всуе.

Она постоянно придумывала какие-то маленькие хитрости, чтобы подчеркнуть важность и нужность Африкана, его мужские и человеческие достоинства.

И – его достоинства как профессионала. Здесь, пожалуй, надо рассказать подробнее.

Белла с самого начала своего знакомства заметила, что Африкан находится в творческом кризисе, что ли… Он успешно писал и продавал свои сценарии, в нем нуждались киностудии, с его мнением считались, но Африкан был недоволен тем, что он – автор мелодрам, и только. Его безусловно считали асом слезоточивых романтических сериалов, но вряд ли кто-то поручил бы ему полнометражный серьезный фильм.

Тому подтверждением была история с Юрием Поповым, учеником Африкана. Африкан буквально корчился в адовых муках: как это так – никому не известный сценарист вдруг посмел его переплюнуть!.. У Попова купили сценарий исторической драмы! Двадцать миллионов на съемки из госбюджета!

Африкан не бесился бы так, если бы в сценарии Попова имелись хотя бы проблески интересного кино. Пожалуй, это была не зависть даже по отношению к везунчику Попову, а некое разочарование в самом процессе кинопроизводства… Африкан стал злиться на своих зрительниц, ругал их почем зря – «любительницы розовых соплей», «тупые коровы», и даже позволял себе более сильные выражения.

Беллу это не могло не беспокоить – она видела, как эта злость разрушает ее возлюбленного. Она не могла дать ему совета, как выйти из заколдованного круга мелодрам, как пробиться на большой экран, как сделаться серьезным автором, классиком… Но что же делать?

И тогда Белла снова напомнила ему, как она с сестрой смотрела мелодраму «Навсегда твоя» – там, еще в Ирге. Каким утешением, какой волшебной сказкой показался им этот фильм…

А ведь сколько женщин еще (по всей огромной стране и даже за рубежом!) посмотрели эту мелодраму и тоже плакали, смеялись, сочувствовали ее героям…

– Не надо рваться в классики при жизни, – сказала Белла Африкану. – Ты делаешь женщин счастливыми, ты даришь утешение, ты веселишь. Не надо стремиться обессмертить свое имя, просто дай людям счастье! «Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой…» – в конце своей речи выдала Белла.

И именно эти слова – про «сон золотой» – вдруг совершили чудо. Африкан моментально успокоился! Всю злость с него как рукой сняло.

А на следующий день он признался Белле, что придумал новую историю об очередной Золушке, от которой «все бабы рыдать будут!». На этот раз он произнес слово «бабы» без сарказма. Почти с нежностью.

Словом, они – Африкан и Белла – помогали и поддерживали друг друга, как могли.

Возможно, кому-то со стороны их отношения показались бы странными и нелепыми, смешными – но только так, полностью растворяясь друг в друге, Африкан и Белла чувствовали себя счастливыми…

* * *

Середина июля. Тимур дежурил возле Дома художника уже третью неделю.

Он уже не бесился, не сомневался в себе и в правильности того, что делает, он просто ждал.

Сидел на лавочке, в теньке, под деревьями, пил минералку из бутылки. Потом совершал небольшой променад вокруг, заглядывал иногда, на всякий случай, и в парк скульптур, который находился рядом… Возвращался обратно. В обед съедал бутерброд. После девяти вечера отправлялся на съемную квартиру.

Тимур точно знал, что рано или поздно увидит здесь Беллу, но сам момент этой встречи он представить не мог. Что он скажет ей? Что она ответит?

Тимур так долго искал свою невесту, так долго ждал встречи с ней, что его желание увидеть Беллу превратилось в наваждение. Он должен ее найти – и все тут. А что будет после того – один бог знает…

И вот это случилось.

…Он шел вдоль набережной, мимо ярмарки, где художники продавали свои картины, потом свернул налево, к входу на территорию Дома художника – и в этот самый момент мимо него проехал серебристый внедорожник.

Тимур мельком, с отвращением, глянул на машину и отвернулся. С некоторых пор он особо ненавидел внедорожники, вернее, их обнаглевших владельцев…

Тимур прошел на территорию Дома художника и заметил, что водитель того самого внедорожника как раз неуклюже паркуется на автостоянке, рискуя задеть и поцарапать соседние машины.

«Напокупали себе прав, а сами ездить не умеют…» – брезгливо подумал Тимур. И именно в этот момент случилось оно, то самое…

Из салона внедорожника спрыгнула на землю девушка, чем-то похожая на Беллу. Очередная столичная «штучка» – в развевающемся пестром сарафане, на шпильках, худющая, вся обвешанная, точно новогодняя елка, украшениями. Волосы… Вот только волосы были как у Беллы. Копна каштановых волос, больше напоминающая лошадиную гриву…

Тимур замер, приглядываясь (уж сколько раз ошибался!), хотел было отвернуться… И не смог. Девица бойко скакала на своих шпильках по асфальту, взмахивала руками в браслетах, потом метнулась к багажнику, закричала что-то нетерпеливо…

Она.

Тимур сглотнул, замер. Это была она, его невеста. И как же она изменилась… Именно поэтому Тимур и не бросился сразу к ней, лишь напряженно, с недоумением и все возрастающим ужасом наблюдая со стороны.

Да, это была Белла. Но когда она успела так измениться? Откуда эта машина? И, главное, кто там, на водительском месте?..

Из внедорожника вышел мужчина – невысокий, плотный, патлатый, с хмурой физиономией, – зыркнул по сторонам синими злыми глазищами, залез в багажник, вытащил коробку, тяжелую на вид.

– Погоди, уронишь! – Белла этому мужику.

– Не надо, я сам! – мужик Белле.

И тут… и тут Белла защекотала этого мужика.

– Спятила! А если б я уронил?.. Блин, у меня же руки заняты…

– Ха-ха-ха! – безмятежно, громко захохотала девушка. Это был ее, фирменный Беллин смех, который снился Тимуру весь последний год.

Они пошли, эти двое – мужик и Белла – к боковому входу в Дом художника.

Мужик сосредоточенно нес коробку, а Белла, точно норовистая кобылка, скакала вокруг и тормошила своего спутника, и ерошила волосы у него на голове, и хохотала, и кричала что-то… В общем, вела себя как буйнопомешанная. До тех пор, пока хмурый мужик не поставил коробку на асфальт и не схватил Беллу. И тоже принялся ее трясти. И целовать…

А ведь далеко не юноша он, мужик этот, из внедорожника. Тоже как будто не в себе. И целует… целует Беллу – так, словно не целовал до сего момента никого.

Тимур закрыл глаза, сжал кулаки.

«Ты это хотел увидеть? Ты этого ждал? Ну, жри теперь…» – сказал он сам себе.

Открыл глаза.

Белла была уже далеко – но ядовито-ярким пятном она все равно застила окружающий пейзаж.

– Шлю-ха… – с трудом выдавил из себя Тимур. Разжал кулаки и увидел на своих ладонях кровавые отпечатки от ногтей.

* * *

– …А куда сейчас? – спросила Белла, садясь в машину. После разговора с Сердюковой она чувствовала необычайный подъем. Галеристка была в восторге от работ Беллы… И сделала новый заказ.

– Мадам Брошкиной ее кошелек надо вернуть, – Африкан кивнул на бардачок. – А то она мне совсем плешь проела! Сегодня с утра три раза звонила.

– Это не кошелек, это клатч, – Белла вытащила из бардачка маленькую сумочку, сплошь расшитую стразами. – И почему ты называешь Зину мадам Брошкиной?

– А как ее еще называть? – Африкан тронул машину с места, выезжая с парковки Дома художника.

– Отвези меня в мастерские, – попросила Белла. – Столько работы…

– Кони сытые бьют копытами? – усмехнулся Африкан. – Никуда не убежит твоя работа.

– Африка-ан!

– Нет уж, со мной поедешь. Чтобы на твоих глазах все… Чтобы больше никаких сцен ревности и прочих глупостей!

– Да я не ревную, с чего ты взял… – засмеялась Белла.

– Это хорошо, – мрачно произнес Африкан, глядя на дорогу. – Мне никто не нужен. Только ты… Ох, черт! Подрезал меня, гад… яйца бы тебе… Шумахер хренов!

– Не ругайся, – быстро попросила Белла.

– Прости. Э-э… Так о чем я? Я эту Зину насквозь вижу. Она же нарочно свой кошелек у меня забыла! Чтобы повод был для новой встречи.

– Зачем? У нее же теперь жених есть, – напомнила Белла.

– Зина из тех людей, которые привыкли добивать своих противников. Наверняка притащит на эту встречу своего жениха! Думает, я ревновать стану…

– А ты подыграй.

– Делать мне нечего!

– Нет, ты подыграй… Пусть ее жених ревнует!

– Какая ты злючка… – засмеялся Африкан, потом резко нажал на тормоза. – Блин! Ну куда, куда ты прешь! Красный же!

Надо сказать, Африкану вождение давалось нелегко.

…Через полчаса Африкан с Беллой уже подъезжали к дому, где жила Зина.

– Вон она, у подъезда. И мужик рядом с ней. Я тебе говорил, она жениха своего притащит? Ох, как легко все просчитать драматургу…

– Иди уж, людовед и душелюб… Клатч возьми! Я тебя здесь подожду.

Африкан вылез из машины, а Белла осталась сидеть в салоне. Зина на самом деле была не одна – рядом с ней, спиной к Белле, стоял невысокий, субтильного сложения, мужчина. Лысоватый. Ничего особенного. Таких – сотни вокруг.

Африкан подошел к парочке, протянул Зине клатч. Женщина, в кокетливом розовом платье, босоножках на невероятной платформе (кажется, в народе подобную обувь называют «стрипками», от слова стриптиз, что ли?), принялась о чем-то возбужденно щебетать. Зачем-то заглянула в клатч, словно проверяя, не пропало ли что из содержимого…

Африкан покрутил пальцем у виска.

Зина толкнула локтем своего жениха.

Жених вздрогнул, подтянулся и произнес что-то, глядя прямо в лицо Африкану. Тот снова покрутил пальцем у виска. И зашагал обратно к своей машине.

Зина крикнула вслед Африкану нечто гневное (судя по выражению лица). Толкнула локтем жениха, тот обернулся и тоже открыл рот.

И в этот момент пришлось открыть рот и Белле.

Рядом с Зиной стоял Гена.

Гена, несостоявшийся жених Анжелы!

В первый момент девушка подумала, что она бредит. Правда, откуда тут мог взяться Гена? И вообще, надежды на случайную встречу с Геной у Беллы не было с самого начала… Она надеялась найти Гену с помощью милиции, детективного расследования (для того, собственно, и прилепилась к Африкану, обладающему многими связями), но о случайной встрече с Геной на улицах Москвы даже не мечтала.