К одежде Африкан был равнодушен, много на нее не тратил. Несколько любимых, дорогих его сердцу предметов гардероба – вот как этот меховой жилет, например. Африкан не вылезал из него круглый год, за исключением трех летних месяцев. Несносимые финские башмаки на холодное время года и шведские сандалии – на летнее. Две пары одинаковых, неубиваемых, настоящих американских джинсов. Пятьдесят пар трусов из черного сатина – продукция Ивановской области, Россия. Тело дышит, походка свободная. Была оказия – купил оптом. Все. Вопрос с трусами закрыт на несколько ближайших лет.

Для встреч с продюсерами и для посещения всяких торжественных мероприятий Африкан специально съездил в Италию, пошил там костюм. Там же купил ботинки-рубашки-галстук, все шикарное, но максимально нейтрального, классического цвета и вида (последнее для того, чтобы никто не говорил, что Африкан в одном и том же ходит). Портфельчик еще кожаный прикупил… Один.

Костюм и прочие аксессуары – не роскошь, они необходимы для питчинга. Для самопрезентации то есть… Приходится же время от времени являться к продюсерам, убеждать их, что именно твой сценарий будет самым лучшим и интересным… Что ты – весь из себя такой успешный, тебе можно доверить проект… (Кстати, для таких случаев Африкан вызывал себе такси представительского класса.) Нынче же по одежке судят. Так что костюм был вовсе не лишней тратой. Хотя в последнее время, к большой радости Африкана, его уже принимали не по одежке. Его считали настоящим профессионалом…

Словом, деньги у Африкана были, и тратил он их разумно. Зарабатывал Африкан исключительно написанием сценариев. Он – профессионал. За какую-то другую работу он в жизни бы не взялся, даже если бы ему миллион посулили…

Словом, Африкан придерживался строгих, незыблемых правил: лишнего не надо, свое не отдам, забесплатно – и пальцем не пошевелю, подставляться за деньги – тоже не буду… Ибо репутация – дороже всего.

Но было в жизни Африкана нечто странное и необъяснимое. Он вел семинар по сценарному делу, то есть учил молодежь (хотя многие в его группе постарше его были). На семинар могли прийти все желающие – были бы у них средства. Причем сам Африкан за свою преподавательскую деятельность получал не такие уж большие деньги (по сравнению с гонорарами за сценарии). И еще – на семинары он тратил свое драгоценное время.

Вопрос – зачем?

До недавнего времени Африкан думал, что он ведет семинар для того, чтобы хоть на кого-то излить свою желчь. Сделать кому-то больно, при этом самому оставшись недоступным для чужих уколов (ведь он Мастер, Учитель, его нельзя трогать!). Психотерапия, одним словом… А психотерапия, она тоже денег стоит, между прочим! Причем мудрый Африкан не чужому дядьке-психотерапевту свои денежки нес, а еще и сколько-то зарабатывал на своей проблеме.

Итак, Африкан вел семинар при учебном центре, в котором желающих учили всему подряд – и как правильно выйти замуж, и как научиться варить борщ, повысить самооценку, общаться с начальством и т. д. и т. п. Приходили люди, давали деньги, взамен получали продукт в виде знаний. Хорошо учишь, интересно – желающих хоть отбавляй, денег больше. Плохо – сиди, сопли жуй, выручки нет.

Африкан учил людей, стремящихся к сценарному делу.

По идее, от Африкана должны были все сбежать, с его-то характером. Ан нет. Народ так и ломился к нему на курсы. Раз преподаватель сволочь – значит, не ради денег вкалывает. Да и фильмография Африкана сама за себя говорила… Настоящий профи! А советы профи бесценны, ради этого можно и потерпеть.

В группе у Африкана было человек двадцать слушателей, разного возраста. Мужчин – больше женщин. Некрасивых женщин больше, чем красивых. Умных мужчин больше, чем умных женщин. Умных (вне зависимости от пола) – меньше, чем глупых. Человека четыре по-настоящему талантливых, их Африкан уважал, сильно не задирал. Даже пил с ними несколько раз. Основная масса слушателей – ни то ни се. Может, выйдет толк, а может, нет. Скорее всего, нет. Несколько откровенно тупых товарищей. И еще один человек – Юрий Попов.

Этим утром Африкан понял, что, во-первых, ненавидит Юрия Попова, потому что тот – воинствующая бездарность. Графоман. Такого хоть дустом трави – все равно сценарии писать будет. Попову было тридцать (всего-то на восемь лет младше Африкана) – но сколько гонору, сколько пафосу…

И во-вторых и в-главных, Африкан вдруг осознал истинную цель своих занятий.

Он ведет этот семинар для того, чтобы в мире было меньше дерьма. В смысле – меньше отвратительных фильмов, от которых уже тошнит всех зрителей. Это его, Африкана, миссия: доказывать всем бездарностям, что они – бездарности и потому не имеют права соваться в мир Большого Кино.

Все началось с того, что этот самый Попов написал очередной сценарий, на историческую тему. Этот опус как раз сегодня утром разбирали, всем курсом.

Сценарий на тему Древней Руси (нехило замахнулся паренек, да?). Князь Владимир, старцы, святые угодники, громокипящие речи, любовь а-ля Ромео и Джульетта… Примерно такие диалоги: «Люб ты мне, светлый князь…», «Томилась без тебя моя душа, Рогнедушка!», «Веди нас, пресветлый князь, ворогов бить!» Аж скулы сводило от этих пустых, пышных фраз.

– Юра, вы зря потратили время на этот сценарий, – сдержанно произнес Африкан.

– Почему? – спросил Попов – высокий, нескладный, белобрысый, всем видом – неудачник, или, как сейчас принято говорить, – лузер.

– Да, почему, Денис Владимирович? – спросили и другие слушатели.

– Потому что его у вас никто не купит, – издалека начал Африкан. – Бессмысленно делать то, что бесполезно.

– Но такая тема… Разве можно ее назвать бесполезной? – вспыхнул Попов.

– Тема – замечательная. Нужная. Красивая. Интересная. Но это грандиозный проект. Дорогой. Вы прикидывали бюджет вашей будущей картины? Во сколько встанут натурные съемки, декорации, массовки, костюмы, спецэффекты, грим, наконец?.. Только серьезная киностудия возьмется за такой фильм. И, если киностудия за него возьмется, она доверит написать сценарий только своему сценаристу, проверенному и известному. Вы – пока никто и ничто, – жестко произнес Африкан. – Кино – это большие деньги. Рисковать ими никто не собирается.

– Даже если мой сценарий лучше, чем у известного сценариста? – уже побледнел Попов.

– Дорогой мой, это бред. Известный сценарист априори напишет лучше вас… На то он и известный сценарист.

– Но если я со всей душой, ночами не спал… – дрожащим голосом, упрямо возразил начинающий гений. – Я писал и плакал!

– Ну и что. Хоть обрыдайтесь. Ваши слезы на качество продукта никак не повлияют.

– Это несправедливо, Денис Владимирович! – крикнул кто-то из зала. – Такую ерунду снимают…

– Так не будем увеличивать количество этой ерунды! – торжественно произнес Африкан. – Теперь по сути, о самом вашем сценарии, Юрий. Он пустой. Много пышных фраз, патриотических воплей… Характеры героев ходульные, плакатные. Это неживые люди! Сюжет провисает. Экспозиция непомерно затянута. Я вас уверяю – зрители и полчаса не высидят перед экраном.

– Откуда вы знаете?

– Откуда? Оттуда. Я этим уже много лет занимаюсь, – оскалил зубы Африкан.

– Но вы специалист по мелодраме… А я написал сценарий исторического фильма! – и не думал уступать Попов.

– А какая разница – боевик, мелодрама, комедия, историческое полотно… Главное – фильм должен быть интересным! Закон один – нет жанров, кроме скучного! Графоманов и так хватает… – Африкан обвел взглядом зал. Часть семинаристов была на стороне Африкана, часть – в основном те, кто на уровне Попова, – возмущенно переглядывалась.

Они хотели сладкой лжи? Не дождутся…

Попов вдруг опять покраснел. Задышал громко. Потом схватил свою сумку и выбежал из аудитории.

Слушатели зашумели:

– Зря вы так, Денис Владимирович…

– Прямо в глаза графоманом назвали!

– Ладно, забыли, – нетерпеливо произнес Африкан. – Кто следующий? Полоскова? Все читали Полоскову?..

Обсуждение пошло своим чередом. Но до конца занятия Африкан все еще ловил негодующие взгляды. В основном, конечно, негодовал женский пол. Жалостливые они, женщины…

И наиболее жалостливые – это те, которые самые страшненькие. Красоты нет, так добротой решили мир взять… Лицемерки. Красивые – те честнее. О себе больше думают.

Африкан видел женщин насквозь. «Эх, было бы куда лучше, если бы у баб мозгов вообще не имелось», – подумал он, глядя на Филонову – молодую, очень эффектную девицу. Она нравилась Африкану, но он прекрасно понимал, что стерва Филонова обдерет его как липку, если он вздумает завязать с ней отношения. И мало того что обдерет, так еще и унизит, в ногах ползать заставит, душу выпотрошит… У Африкана было звериное чутье – он знал, какая женщина чего хочет от мужчины. И тех, что вроде Филоновой, сторонился.

Филонова, заметив взгляд Африкана, безмятежно улыбнулась. Потянулась слегка, выгнув грудь, зачирикала что-то там карандашиком в блокнотике…

В час семинар закончился, слушатели разошлись.

Африкан, распаленный мыслями о Филоновой, наглядевшись на других девиц в аудитории – уже в летнем неглиже, вышел на улицу, достал сотовый.

– Алло, – нервно отозвалась Зина.

– Алло, Зина? Зина, я сейчас приеду.

– Вот еще!

Кажется, Зина была слегка под градусом. Она любила немножко выпить красного винца, без повода. Типичная женщина! От вина Зина становилась истеричной. Уж лучше бы на водку перешла…

– Что это значит, Зин? – жестко произнес Африкан. – Я сейчас приеду, и все тут. Мы договаривались. Еще два свидания мне полагаются, за апрель. Завтра, между прочим, первое мая уже!

– Самец! – с ненавистью произнесла Зина. – Африкан, ты не человек, ты животное. Ты приезжай, да… Но не для того. Мне надо с тобой поговорить. О-очень серьезно поговорить!

Африкан нажал на кнопку отбоя. Оглядел улицу, оценивая дорожную ситуацию. Вроде пробок нет. И махнул рукой, ловя частника:

– Друг, довези до Волочаевской… Двести рублей.

– Четырэста.

– Двести пятьдесят.

– Трыста.

– Двести пятьдесят, – Африкан был непреклонен.

– Садысь… – смирившись, уныло произнес бомбила.

Через полчаса Африкан был уже у Зины.

– Привет, – сухо произнесла она, дыша вином. – Мне некогда, как видишь…

Зина, в домашнем бархатном облегающем костюме вишневого цвета, с тщательно уложенными белоснежными локонами, с перламутровым блеском на губах, якобы прибиралась в квартире – держала в руке специальную мохнатую щетку, помахивая ей время от времени… Ага, решила убраться… Причесалась, наштукатурилась, напялила на себя свой парадный домашний костюм и давай пыль сметать… Кто в нее поверит, в эту пыль! Кого Зина провести хочет? Его, Африкана?.. Он всю эту драматургию наизусть знает. Напилась, спектакль решила разыграть.

– Мне тоже некогда, – спокойно произнес Африкан. Бросил на стол планшет с бумагами. – Давай раздевайся. Десять минут. Потом уйду, и делай что хочешь…

– Скотина. Какая же ты скотина, – с ненавистью бросила Зина.

– Чем же это я скотина? Что я не так сделал? – невозмутимо ответил Африкан. – Я не даю тебе денег? Я бью тебя? Я делаю тебе больно? Я обманываю тебя? Я являюсь к тебе пьяным и крушу тут все подряд? Я извожу тебя ревностью? Я мешаю тебе жить?

– Ты не человек, – Зина с отчаянием отбросила щетку. Села на диван. – Послушай, Африкан… Мне плохо.

– И что теперь? Что ты хочешь?

– Я хочу семьи. Любви. Детей.

– Хоти. Я-то тут при чем?

– Ладно. Давай откровенно. Ты ведь ко мне столько лет ходишь… Я могу на что-то надеяться?

– На что? – хладнокровно спросил Африкан.

– Вот зачем, зачем ты так себя ведешь? Ты же все прекрасно понимаешь! – закричала Зина. – Ты ко мне как к содержанке относишься!

– А кто ты есть? – пожал плечами Африкан. – Ты и есть содержанка. И в этом нет ничего плохого. Я тебя уважаю. И ты знаешь, что я тебя уважаю.

Зина вздохнула.

– Африкан, Африкан, а ведь у меня сегодня день рождения. Мне тридцать лет. Тридцать лет, боже мой… – Она вытащила сигарету из пачки. Африкан щелкнул зажигалкой.

– Я тебя поздравляю.

– Ты бы хоть цветы принес!

– Зачем?

Зина едва не закашлялась. Покачала головой, глядя на гостя со скорбью:

– Я женщина. Я хочу любви.

– Я мужчина. Я хочу заниматься любовью. И мы с самого начала договаривались, что наши отношения – чисто деловые.

– Вот ты весь в этом, в этих словах своих дурацких… Я не могу так больше!

– Ты хочешь, чтобы я на тебе женился?

Зина затушила сигарету в пепельнице. Подобрала ноги, устроившись на диване удобней. Опустив глаза, уронила тихо:

– Да…

– И что от этого изменится? Все будет точно так же, – мрачно произнес Африкан.

– Нет, не так же. Я стану не содержанкой, а женой, – живо возразила Зина. Вытянула вперед ногу, поболтала ею в воздухе.