Мария Тахирова - Белокурый красавец из далекой страны

– Очень хороший знак, – одобрительно сказала Линда. – Они бы точно не стали звать тебя в офис для того, чтобы отказать.

– То есть ты думаешь, я получила работу?

– Давай подождем до завтра, – предложила Линда. – Или это второй этап собеседования, или они хотят обговорить с тобой какие-то детали.

Мона лишь возвела глаза к небу.

За десять минут до назначенного времени она вновь вошла в офис. Иман, не прекращая разговора по телефону, приветливо ей улыбнулась.

На этот раз Моне пришлось прождать в приемной больше получаса. С каждой минутой ей становилось все тревожнее – она ерзала на кресле и провожала взглядом снующих мимо нее сотрудников.

Наконец появилась Сара; сегодня она была чуть любезнее и даже удостоила девушку улыбкой.

– Что ж, Мона, вы понравились начальнику, и он готов предложить вам место – если, конечно, вы не передумали.

– Нет! – закричала Мона слишком громко. Сара посмотрела на нее с удивлением.

– Простите, – смутилась Мона. – Я не передумала.

– Что ж, это хорошо. Тогда прочите и, если вас все устраивает, подпишите предложение о работе. У вас есть какие-то вопросы? Вы обсуждали с начальником вашу зарплату?

– Нет.

– Зарплата на первые три месяца – полторы тысячи фунтов. По истечении этого срока, вероятно, вам поднимут оклад – это будет зависеть от результатов вашей работы.

– Хорошо, я согласна. – Мона быстро пробежалась глазам по строчкам. У нее мелькнула мысль, что не меньше половины зарплаты будет уходить на дорогу до офиса и обеды – впрочем, сейчас это интересовало ее меньше всего.

«Взяли! Меня взяли!» – стучало в голове.

– Отлично, – заключила Сара, когда Мона подписала договор. – Вы сможете начать в воскресенье?[16]

– Конечно.

– Тогда пойдемте, я покажу вам ваше рабочее место.

Мухаммед Али встретил ее улыбкой.

– Мона! Рад вас видеть! Итак, вы подписали предложение о работе?

– Да, – вмешалась Сара. – Мы договорились, что Мона начинает работу в воскресенье.

– Отлично! – просиял он. – Пойдемте, я представлю вас сотрудникам нашего отдела.

Подразделение, в которое попала Мона, занималось логистикой и насчитывало порядка двадцати человек – примерно поровну мужчин и женщин. Сотрудники встретили новую секретаршу доброжелательно. Правда, ее несколько смутила огромная кипа бумаг на рабочем столе.

– У нас уже больше двух недель нет секретаря, – чуть смущенно объяснил Мухаммед Али. – Я уверен, что вы быстро со всем разберетесь.

Мона вышла – нет, вылетела из офиса – и тут же принялась обзванивать всех родных и друзей. Ее восторги в полной мере могла оценить только Линда – остальные реагировали достаточно сдержанно. Как и следовало ожидать, меньше всех обрадовались муж и отец.

– Ты обещал, – напомнила она Ахмеду.

– Я помню, – сухо откликнулся он. – Я совсем не в восторге от этой идеи, но раз тебе так хочется – работай. В любом случае, к воскресенью меня здесь уже не будет.

«И отлично», – радостно подумала Мона, но благоразумно промолчала. Впервые за долгое время она чувствовала себя почти счастливой. Впрочем, порой ее начинала мучить совесть. Она видела, что Ахмеда сильно обижает радость жены по поводу трудоустройства и ее прохладное отношение ко всему, что касалось дома и мужа.

«Но разве я виновата? – оправдывала она себя. – Аллах видит, как я старалась, как хотела стать хорошей женой, родить ребенка…»

В субботу они со свекровью проводили Ахмеда в аэропорт. Прощание вышло еще более сухим, чем прежде; когда муж скрылся в зале вылета, Мона почувствовала ни с чем не сравнимое облегчение. Впрочем, стоило ей поймать язвительный взгляд свекрови, как хорошее настроение тут же улетучилось. Несложно было догадаться, что та думает о невестке.

Моне вспомнилось, что сказал ее отец:

– Я боюсь, что твоя работа станет последней каплей… Подумай о своем браке, дочка.

– Наш брак не удался, папа. Я долго избегала этих слов, но пришло время признать очевидное. Я понадеялась, что смогу полюбить, смогу стать счастливой… Но напрасно.

Слова отца еще долго стояли у нее в ушах. В конце концов Мона устала терзаться сомнениями и решила просто пустить все на самотек.

В воскресенье у нее началась новая офисная жизнь. Первое время все казалось непривычным, но Мона легко втянулась в рабочие будни. Ее коллеги оказались вполне приятными людьми, а со своими обязанностями она разобралась очень быстро. Мона полюбила приходить на работу раньше всех и подолгу смотреть на просыпающийся Каир сквозь огромные стекла небоскреба; вечерами она часто уходила из офиса последней.

– Почему вы не спешите домой? – удивлялся ее начальник.

– Меня никто не ждет, – просто отвечала Мона.

Впрочем, это была не совсем правда. Дома ее, как обычно, ждала свекровь, но девушка предпочитала вспоминать о ней как можно реже. Их отношения стали еще более напряженными – Мона отчетливо ощущала эту перемену, хотя едва ли могла выразить ее словами. Они не стали чаще ссориться, но в глазах свекрови кроме привычной неприязни появилась какая-то настороженность.

«Она как будто меня подозревает, – думала Мона. – Но я же не делаю ничего предосудительного».

В один ничем не примечательный день Мона с Иман пошли обедать в соседнее здание. О чем-то болтая, девушки поставили еду на подносы и направились к кассе. Внимание Моны привлек стоящий перед ней мужчина – она долго разглядывала его профиль, пытаясь вспомнить, кто это, как вдруг ее осенило. Мужчина повернулся к ней, и девушка почувствовала, что краснеет.

– Джоконда!

От неожиданности она выронила из рук поднос, и еда разлетелась по полу.

Сергей широко улыбался, заставляя Мону все сильнее заливаться краской. Заметив любопытные взгляды окружающих, она попыталась взять себя в руки.

– Простите, я вас напугал, – как ни в чем не бывало продолжал Сергей. Он успел расплатиться за свой обед, но по-прежнему не отходил от кассы. – Вы здесь работаете?

– Да, – еле слышно прошептала Мона. Краем глаза она наблюдала, как уборщица принялась собирать с пола содержимое ее подноса.

– В какой компании? – продолжал допытываться он.

Мона сказала название.

– Это в соседнем здании. Надо же, как тесен мир. Я и не думал, что мы еще встретимся.

– Простите, мне надо идти… Я… Мне пора.

– А как же обед? Давайте я вас угощу.

– Спасибо, мне уже не хочется есть.

– Что ж, еще увидимся, – не стал настаивать Сергей.

Мона вышла из столовой, оставив Иман обедать в одиночестве.

Весь день мысли об этой встрече не шли у нее из головы. Она пыталась сосредоточиться на работе, но безуспешно.

«Ничего не значащий эпизод, это был ничего не значащий эпизод», – твердила Мона будто заклинание. Бумаги падали у нее из рук, цифры и буквы на экране ноутбука водили нестройные хороводы, и впервые за месяц работы она распечатала бумаги с ошибками.

– С вами все в порядке? – с тревогой спросил Мухаммед Али. – Вы что-то совсем бледная. Может, пойдете домой?

Мона отказалась. Она пробыла в офисе до конца рабочего дня, а потом пошла гулять на набережную. Ей совсем не хотелось возвращаться домой, к свекрови с ее орлиным взглядом – при одной мысли об этом по коже бежали мурашки. Сегодня она впервые ощутила себя действительно виноватой.

«Ничего ведь не случилось. Нет, случилось. Кого я хочу обмануть? Он мне нравится, и мы работаем в соседних зданиях. Стоп, пора выбросить из головы эти глупости. Невозможное никогда не станет возможным».

Невозможно. Все ее мысли и робкие мечты разбивались об это слово, будто об острую скалу. Теперь она понимала это слово, чувствовала его всеми клеточками своего тела. Все, что казалось невозможным раньше, вдруг представилось таким простым, что Мона только диву давалась: и как она раньше этого не видела? Невозможно было убедить отца и продолжить свое обучение? Чушь! Ей просто не хватило упорства. Надо было запереться в комнате и отказаться от еды, – рано или поздно она бы добилась от отца разрешения, даже если ради этого ей пришлось бы умирать с голода. Невозможно было отказаться от замужества с Ахмедом? Бред! Что бы ни говорили родители и все остальные, без ее согласия этот брак не мог состояться.

А вот Сергей… Сергей и в самом деле был чем-то невозможным. Он – человек другого мира, другой культуры, другой религии; Мона (как, впрочем, и любой человек в Египте) с пеленок знала, что для мусульманки брак с иноверцем невозможен. Сергей пробудет в Каире еще какое-то время, а потом уедет, оставив после себя лишь воспоминания… воспоминания с привкусом невозможного.

«Я же ничего о нем не знаю, – убеждала себя Мона. – Может, он женат и имеет детей. Как глупо мечтать о человеке, которого я видела всего дважды! Просто нелепость! Ну почему это случилось именно сейчас и именно с ней?»

Она перестала обедать в том кафе, но еще много дней Сергей чудился ей буквально везде. Она видела его в каждой стеклянной двери их офиса, в каждом посетителе и случайном прохожем. Только через неделю Мона слегка успокоилась – она поняла, что на территории большого бизнес-парка шансы на случайную встречу стремятся к нулю. И все же неосознанно при каждой возможности Мона поворачивала голову в сторону того здания, где работал Сергей. Она понимала, как это глупо, но ничего не могла с собой поделать.

Несколько раз Мона хотела рассказать обо всем Линде – единственному человеку, который, как ей казалось, способен понять ее состояние; но в итоге не решилась даже на это.

«Что толку в пустых разговорах? – размышляла Мона. – Только лишний раз бередить свою душу».

Прошел почти месяц, прежде чем она снова столкнулась с Сергеем; к тому моменту Мона смогла убедить себя в том, что этой встречи никогда не произойдет. Был вечер четверга; в Каире стояла на редкость пасмурная погода. Она вышла из офиса, поглубже запахнувшись в плащ, и быстрым шагом двинулась по направлению к дороге. Краем глаза Мона заметила дорогую иномарку, выезжающую из подземного паркинга; поравнявшись с девушкой, машина притормозила.

– Давай подвезу, – предложил Сергей и распахнул перед ней дверь.

Несколько секунд Мона стояла, не зная, что ей делать. От неожиданности она непроизвольно ухватилась рукой за какой-то столб и почти перестала дышать. Сергей ждал; сзади просигналила машина, которой они мешали проехать. В качестве последнего аргумента с неба упала тяжелая капля дождя.

– Почему ты меня боишься? – спросил Сергей, выезжая за ворота. – Я не кусаюсь.

Мона хотела объяснить, что боится не столько его, сколько саму себя, но только покраснела.

– Куда тебе ехать?

– К метро.

– Нет, я имею в виду – где ты живешь? Может, нам по пути?

– Я живу в Рехабе.

– Отлично! И я там же. Так мы соседи?

– Вряд ли. Это ведь очень большой район.

– Ну ладно. И все же, почему ты меня боишься?

– Я вовсе не боюсь… Просто у нас не принято…

– А, понимаю, это ваши восточные заморочки. Поэтому ты попросишь меня остановить не рядом с твоим домом, а немного дальше?

– Вообще-то я и правда могу доехать на метро…

– Брось! Представляю, что творится в каирском метро в четверг вечером[17]. А нам все равно по пути.

– Хорошо, – сдалась Мона.

– И мы остановимся, не доезжая метров сто до твоего дома, – с усмешкой добавил Сергей.

– Лучше за пару кварталов, – пробормотала Мона.

– Ого! Все так серьезно?

– Более чем. Дома, скорее всего, свекровь.

– Свекровь? Подожди, так ты замужем?

– А что, не похоже?

– Почему-то я не думал, что у тебя есть муж. Сколько тебе лет?

– Двадцать два.

– Хм, ну ладно. Почему же я никогда не видел его рядом с тобой?

– А он должен всюду водить меня за руку? Я давно не маленькая, и мой муж работает в Дубае. А ты женат? – вдруг вырвалось у Моны. Она прикусила язык, но поздно.

– Конечно, женат! – расхохотался Сергей. – У меня куча детей и еще в каждом порту по любовнице. – Увидев, как вытянулось ее лицо, он пояснил: – Это шутка, я холост. Не спешу расставаться со своей свободой.

– Вы не похожи на наших мужчин – египтяне редко так дорожат своей свободой. Хотя, конечно, в Каире немного другие нравы.

Сергей снова рассмеялся.

– Кто знает? Может, скоро и меня пленит загадочная незнакомка в парандже? Как ты думаешь?

– Это не мое дело, – покраснела Мона.

– Да брось. Путь неблизкий, тем более по вашим пробкам, не молчать же всю дорогу. Кстати, ты хорошо говоришь по-английски.

– У меня есть подруга… точнее, даже родственница, она англичанка.

– А кем ты работаешь?

Через час, наконец добравшись до места, Мона и Сергей болтали, как старые друзья.

– Ну что ж, спасибо, – пробормотала Мона. При мысли, что он сейчас уедет, ей вдруг стало грустно.

– Тебе спасибо. Ты спасла меня от скуки каирских пробок.