* * *

Ранджи первой добралась до припаркованного неподалеку Танка и, отключив на ходу сигнализацию, первой уселась на холодное водительское сиденье. Я по привычке уселась рядом с ней, а Зарецкий со своим приятелем залезли на заднее сиденье. Понятливые мальчики.

– Давай, детка, – пробормотала Ранджи, пытаясь завести машину. – Давай, слушай мамочку… Ну давай же.

Я оглянулась, увидев сквозь наполовину замерзшее окно придурков из кафе, которых больше всего мне хотелось назвать животными, они почти поравнялись с нашим автомобилем. Кто-то из них поигрывал разбитым бокалом, как ножиком. Я сжала кулаки, чувствуя, как внутри меня горит кровь и холодным вязким, как полурастаявшее мороженое, комком шевелится страх.

Ранджи все пыталась завести замерший Танк, а они были все ближе, и ближе, и ближе. А комок холода – все больше, и больше, и больше. Я почти видела этот страх, и видела, как он, размываемый волнами крови, растворяется в ней.

Сидевший позади меня внезапно успокаивающе положил руку на мое плечо. Я вздрогнула, но ничего не сделала. А Ярослав – это был именно он, наклонился почти к моему уху и прошептал тихо и почти нежно:

– Не бойся, они нас не догонят. Все хорошо.

От его руки пошел странный, но безумно приятный щекочущий жар, который концентрировался на запястье моей левой руки. Казалось, его охватывал не браслет, а невидимая полоса из энергии тепла и спокойствия. Комок страха, пытающийся раствориться в крови, стал испаряться и конденсироваться в блестящие искры, уходящие куда-то далеко, в темное небо, к звездам.

Рука на плече, дыхание на виске, загадочное тепло в запястье, которое спиралью поскользило к сердцу… Казалось, прошло не пять секунд, а целая вечность. Так было всегда и… Не было никогда.

Наверное, это был отблеск царства Морфея.

Я пришла в себя, услышав шум мотора, смех Зарецкого и ликующие возгласы Ранджи и пикапера. Танк довольно загудел, словно извиняясь за то, что завелся не сразу, и поехал прочь. Кто-то из гопников успел стукнуть по капоту, но это все, что они смогли сделать. Ярослав издевательски засмеялся, высунулся в окно и крикнул пару-тройку обидных слов преследователям Ранджи все же стартовала. Мы спаслись.

Да, мне сегодня было страшно. Честно говоря, все произошедшее стало для меня настоящим шоком. Мы с Ранджи просто уходили, попросив другого официанта принести счет, потому как наша куда-то пропала, и к нам внезапно на середине пути привязались эти трое моральных уродов, которые о слова «вежливость» и «приличие» знают только то, что это слова. Ни с того ни с сего один их этих неприятных типов стал откровенно пошло заигрывать со мной, что-то твердя все о какой-то бутылке вина, опускать сальные шуточки, приставать и делать не самые пристойные предложения. Собственно, последнее и стало той самой каплей, которая переполнила мою чашу терпения – в состоянии сильнейшего негодования и праведного гнева я и плеснула в морду этого придурка вином. Знала бы, чем это закончится, сдержалась бы, но… Я ненавижу подобное поведение и подобных людей, для которых остальные – это либо мусор, который можно выкинуть, либо игрушка, с которой можно поразвлечься. Еще в далеком детстве я решила, что давать себя в обиду я никому не дам, тем более такому слабаку, который может позволить себе издеваться над теми, кто слабее. Была бы я мужиком, вмазала бы ему так, что мало бы не показалось. То, что Зарецкий и его друг помогли нам, стало настоящим сюрпризом, но, честно говоря, во мне включилась учительская программа, и теперь я боялась не только за себя, подругу, но и за своего так называемого ученика. Моментально все обиды по отношению к нему испарились, а приоритетом стала его безопасность. Понимаю, что это глупо, но именно так я чувствовала себя все это время. Я хоть и не могу назваться настоящим учителем, но я ответственна за него, каким бы мерзким он ни был и какие бы подлости по отношению ко мне ни делал. И самое главное – мы смогли убежать от этих пьяных придурков и никто не пострадал. Почти не пострадал, за исключением приятеля Яролслава.

Что они могли бы сделать нам, если бы Танк не завелся, мне было даже страшно представить.

Я, все еще пребывая в каком-то странном состоянии полусна, обернулась и чуть не вскрикнула – позади меня сидел вовсе и не Ярослав, а сам капитан Джек Воробей и довольно скалился. Облачен он был в нечто странное, напоминающее то ли модный тулуп, то ли старинную дубленку. Шапки на нем не было – на голове красовалась все та же бандана, из-под которой торчали темные волосы.

– А ты еще тут откуда? – резко спросила я. Надеюсь, это не он на мое плечо свои грабли клал? Или прикосновение мне тоже почудилось? Нет, у меня точно проблемы с головой.

Все резко повернулись к пятому члену нашего экипажа.

– Спасаю свою шкуру, прекрасная леди, – дал вполне логичный ответ Джек Воробей, лучась солнечными улыбками. – Вижу, вы в тачку бежите, ну, думаю, и я с вами. Где четверо, там и пятеро. Тем более, машина большая. А девушка-капитан мне нравится. Люблю смелых дам!

– Я тоже, – подал голос Шейк, прижимая к ране новую порцию салфеток, которые стали пропитываться кровью. Хорошо его, однако, порезали.

– Возьми сзади аптечку, – сказала я устало. – Там антисептик есть и бинты.

– Заботливых леди я тоже люблю, – мигом сообщил пират. Я хмыкнула.

– И драки тоже. И записки, – вспомнилось мне послание от Джека Артуру. Если бы не мерзкая пародия на великолепного киногероя, я сейчас была бы в компании школьного охранника и его друзей, и ничего бы из всей этой вереницы глупостей со мной не приключилось бы!

Или приключилось бы еще что-то более плохое.

– Какие такие записки? У тебя галлюцинации, – заявил пират чрезвычайно уверенным тоном.

В это время по соседней полосе по направлению к кафе промчались несколько полицейских автомобилей. Все мы разом выдохнули, радуясь, что успели отбыть до появления представителей органов правопорядка. Кажется, каждый из нас еще и позлорадствовал.

Ранджи включила обдув, чтобы привести стекла в порядок, и печку – в салоне было довольно-таки холодно, хотя мне было тепло – казалось, внутренний огонь все еще осторожно греет меня.

– Я не знаю, как он тут оказался, – вновь вернулся к теме нового пассажира Ярослав с долей своего фирменного усталого презрения. Кажется, соседство с пиратом ему не особо нравилось. – Оказался в машине впереди нас. Высадите его. – Он вдруг чихнул, и меня это здорово рассмешило.

Однако капитан оказался не промах. Хитро прищурившись, он заявил тоном бывалого сказителя:

– Есть примета одна такая. Если кто на левом борту корабля при отплытии чихнет, то быть несчастью. Кораблекрушению, – понизив голос, сообщил пират. – А ты, парень, как раз слева сидишь. По левому борту. Смекаешь, чего сделал?

– Смекаю. А если по правому борту кто чихнет? – язвительно поинтересовался Ярослав.

– Удача будет.

– А я знаю еще одну примету, – сказал Зарецкий.

– Морскую?

– Универсальную. Стопроцентную. Идиот на борту – к беде. Высадите-ка его.

– Да пусть едет, – решила добрая Ранджи. – Кстати, куда едем? – спросила водитель и сама себе ответила. – В травмпункт? До районного через минут десять доберемся.

– Не, незачем, я мазью помажу и заживет, – беспечно отозвался сзади Шейк, возясь с аптечкой.

– Какой мазью? Волшебной, из Нарнии? – вспомнился мне наш первый разговор. Не думала я тогда, в день своего рождения, что когда-нибудь еще встречусь с этим парнем. Однако жизнь сложилась так, что мы вновь столкнулись друг с другом. Сейчас, правда, этот тип меня не раздражал, к тому же я даже зауважала его, когда он бросился на помощь к Ранджи. Она бы не дала себя в обиду, но все равно это здорово, когда есть кто-то, кто может защитить или помочь. Даже сильные люди нуждаются в защите. Когда сильный человек знает, что есть кто-то, кто не даст в обиду и поддержит, он становится еще сильнее. В одиночку становится сильным трудно.

– Тебе зашить рану надо, – обернулась к парню я. – Шрам может остаться. Как девчонок пикапить будешь? Фразы типа «твои волосы чудесно пахнут» не всегда проходят.

Парень хмыкнул, видимо, тоже вспомнив нашу первую встречу около клуба.

– Ладно, – сдался он, плотнее прижимая салфетку к щеке. – Травмпункт так травмпункт. Если она со мной на свидание сходит, – заявил он, имея в виду Ранджи. Я мстительно засмеялась – заставить мою подругу прийти на свидание, это надо постараться.

– Сходишь? – спросил он вновь, все так же глотая некоторые звуки, так как старался не шевелить губами.

– Схожу, – усмехнулась Ранджи. Брюнет принял все за чистую монету и поверил. Наивный мальчик. А еще пикапер.

И мы поехали по дороге, освещенной яркими уличными фонарями.

– Меня, кстати, Николай зовут, но вы можете звать меня Шейк, – объявил парень с хвостиком. – Яра вы знаете. Я в курсе, что тебя зовут Настя, – обратился он ко мне. – А вот имя нашего милого водителя для меня загадка.

– Ранджи, – отозвалась подруга беспечно. Свое настоящее имя она говорит крайне редко.

– Это индийское имя? А, блин, – поморщился он от боли – разговаривать ему все-таки было некомфортно.

– Заткнись, – велел ему друг. – Сиди молча. И радуйся, что тебе не насквозь щеку пробили.

– А я капитан Джек Воробей, – добавил наш пятый пассажир, поняв, что про него все забыли. – Для вас просто капитан Джек Воробей.

– Мда-а-а, – протянул Ярослав тоном человека, попавшего в компанию к клиническим дурачкам. – А у тебя какая доза, чел?

– Я наркотики не употребляю. Только ром – моя любовь, – выдал лжепират.

– Я не про наркоту. Я про лекарства, – продолжал Зарецкий. – Тебе ведь точно феназепам выписывали. А ты не пьешь. Оттого и страдаешь.

– Я страдаю, когда ко мне кретины обращаются, а я им вынужден отвечать, потому что воспитан, – отбил выпад капитан.

Чтобы заглушить их препирательства, Ранджи включила радио, и в салон ворвалась ритмичная музыка – один из последних хитов популярной западной певицы. Правда, кончилась песня быстро и раздался жизнерадостный голос ведущей.

– Небесное радио снова с вами! Мы продолжаем принимать ваши заявки!

Ох уж это радио. Мне тут же вспомнилось «признание в любви» своего нерадивого ученичка. Надеюсь, песня, которую я для него заказала, ему пришлась по душе.

Но все-таки интересно, зачем он решил отправить такое сообщение на радио, зная, что я услышу?

«Он прикалывался над тобой, однозначно, детка, но ты хорошо отомстила», – сказал плохой голос.

«Он просто ребенок и неудачно пошутил, прости ему эту шалость», – сказал голос хороший.

А вдруг я действительно нравлюсь этому восемнадцатилетнему лбу?

Сзади кто-то весьма выразительно закашлялся. Сначала я не обратила внимания на это, но когда кашель стал настойчивым, как стук в дверь непрошеного гостя, уверенного, что хозяева дома, пришлось вновь обернуться.

– Ты что, подавился? – спросила я у кашляющего, как больной старик, Ярослава. Тот сразу же затих.

– Нет, – отозвался тот с великим достоинством. – Я просто думал, тебе стало стыдно.

– Стыдно? – переспросила я.

– Стыдно. Из-за тебя началась эта заварушка.

– Чего? – удивилась я. – Малыш, ты нигде не падал, головой не прикладывался об тупые углы?

Капитан Джек Воробей одобрительно захихикал.

– Почему об тупые? – не понял мальчишка.

– Подобное притягивает подобное, – отозвалась я, опять злясь. Его тон тоже казался недобрым. А вот остальным явно было весело.

– Вообще-то, Зарецкий, ты первый начал. Кстати, сильно?

– Что сильно? – подозрительно сощурился он. Шапку он снял, и русые волосы теперь растрепались, однако смотрелось это довольно-таки мило. Я понимаю тех малолеток со школы, разговор которых мы подслушали в туалете кафе.

– Сильно меня того… любишь? – извернулась я и поскребла ногтями по его коленке. Енот испуганно дернулся и закашлялся по-настоящему. Капитан Джек Воробей заботливо похлопал парня по спине.

– Слюнкой подавился? – нежно спросила я, вдруг почувствовав новый приступ веселья. Странные вещи меня смешат – то, как Зарецкий чихает и кашляет.

– Анастасия Леопольдовна, вы совсем того? – заявил он, наконец, подчеркнуто вежливым тоном. – Что вы несете?

Он вдруг вытащил перчатки – из тонкой светлой кожи, и натянул одну из них на руку. И, подняв кисти вверх, устроил самодельный кукольный театр одного актера. Роль кукол исполняли его собственные пальцы – он сложил их щепоткой, имитируя движение раскрывающегося-закрывающегося клюва.

– Скажите, что с ней не так? – сказала рука в перчатке глубоким печальным басом и указала в мою сторону.

– Наверное, что-то не так с психикой, – ответила вторая рука тоненьким неприятным манерным срывающимся голоском.

– Недостаток интеллекта? – предположил бас. На этом представление кончилось. Зарецкий сорвал нервно перчатку, и мне подумалось, что он сейчас кинет ее мне, вызывая на дуэль за непонятно какое оскорбление.