Шумный праздничный зал превратился в тихий сад из статуй, однако это не выглядело зловеще или страшно. Скорее, происходящее вызывало недоумение и зачаровывало своим фантасмагорическим видом.

Но не все, кто был в зале, замерли в неизвестной неподвижности. Некоторые люди могли двигаться. И каждый из них тотчас устремил свои взоры на Августа, отпустившего Настю и с легкой снисходительной улыбкой поправившего своей партнерше по танцу локон, выбившийся из прически.

– Князь, что случилось? – раздался голос его личного помощника. Эхо тотчас разнесло звуки по всему залу.

– Сообщение от Макса. – Эти два слова и предлог успокоили всех магов, которые находились в зале, и могли двигаться, в отличие от людей и своих юных будущих последователей. Они обеспечивали безопасность в парке.

– Моя милая хранительница, не злись, я опять украл у тебя время. Еще пять минут, – обратился к Насте Август и почему-то обратился к ее браслету, коснувшись кончиками пальцев кожи на запястье девушки, но не смея затронуть вспыхнувшее серебро. Где-то вдалеке запели травы.

– Я не причиню ей вреда, ты же знаешь. Я всего лишь пытаюсь понять, что происходит. Нитями судьбы твоя подопечная связана вон с тем молодым человеком. – Мужчина обернулся и взглянул влево, словно сквозь толпу видел Ярослава. – И так интересно связана. Словно кем-то, специально. Уже не распутать. Но есть и еще кое-что. Они связаны еще на одном уровне. – Мужчина погладил Настю по волосам.

В это время в зале появилось двое мужчин в серой экипировке и черноволосый Меркурий. Они, стремительно, но в то же время осторожно, чтобы не задеть застывших людей, приблизились к Августу.

– Великий князь, – коротко поприветствовал мага крепкий мужчина с грубоватым лицом, словно высеченным из камня, и умными глазами. – Мои ребята нашли гнездо. – Под ним он, вероятнее всего, имел в виду тех самых черных продавцов энергии. – Двое взяты в плен, один сбежал. Все трое – из Розы. Нужно ваше разрешение для допроса и прочих процедур. – На этих словах мужчина криво улыбнулся.

Август вздохнул, понимая, что от него хотят.

– Терпеть не могу все эти бюрократические проволочки. Насмотрелись на людей. Давай, – протянул он руку, и тотчас в ней оказалась бумага с гербом в виде ириса. Белокудрый маг провел ладонью над бумагой, и с кончиков его пальцев потекли темно-синие прописные буквы, линии, закорючки, которые сложились в слова и замысловатую подпись.

– Держи, – отдал бумагу мужчине в серой экипировке Август. – Сделай все, как надо. Присоединюсь к тебе после праздника.

– Благодарю, великий князь, – быстро склонил голову его собеседник и ушел со своим напарником. Их словно никогда здесь и не было.

– Теперь ты, Меркурий, – перевел взгляд на черноволосого Август. Тот почтительно склонил голову. – Что привело твою подопечную сюда? ТЫ не должен был пускать ее к нам во избежание подозрений.

– Я прошу простить меня, князь, – проговорил Мерк, так и не поднимая головы. – Это моя ошибка. Я не думал, что она поедет именно сюда, а когда понял, куда она едет, было уже поздно, мы попали в буферную зону, – назвал он зону вокруг парка, в которой не было возможности применять магию; это традиционно делалось для безопасности приехавших на отбор магов и их будущих учеников.

– Я понял, об этом и о твоем наказании мы поговорим завтра. Время на исходе.

Август явно дал понять, что разговор закончен, но Меркурий так и остался стоять рядом, только теперь смотрел на Настю.

– Что еще? – лениво спросил Август. – Время на исходе.

– Хочу удостовериться, что с хранительницей все хорошо, великий князь, – отозвался брюнет напряженно. – Ведь я ее протектор. Чувствую влияние.

– Если она со мной, с ней будет более, чем хорошо, – раздраженно отозвался Август. – Завтра на рассвете будь в резиденции, поговорим. Время тает.

– Да, великий князь. – Меркурий еще раз внимательно поглядел на застывшую Настю, которую обязан был теперь защищать, и с легким полупоклоном ушел.

– По местам! – объявил помощник Августа остальным магам, видя, что собирается делать князь – возвращаться в реальный мир.

Август встал около Насти так, что ее рука вновь оказалась на его плече, протянул пальцы к ее ладони, вновь что-то прошептал и…

Время вновь начало свой бег, пространство ожило. Все вернулось на круги своя. Какой-то миг, и вновь зал наполнился светом, красками, голосами, музыкой, и только лишь звона разбитой тарелки, выпавшей из рук девушки, не было слышно – кто-то из магов заботливо поставил ее на пол.

Словно ничего и не было.

Август открыл глаза.

– Я думала, вы заснули, – сообщила ему Настя, которая стала более адекватно оценивать действительность, но все еще не понимающая, как она вдруг согласилась на танец? Многие, кстати говоря, насмотревшись на их пару, тоже осмелились выйти в центр зала парами и стали двигаться под музыку. Настя и Август оказались первооткрывателями, теми самыми, после которых на подобных мероприятиях остальные перестают смущаться, приглашают на танец и принимают приглашения.

– Я наслаждался, – возразил девушке Август.

– Чем?

– Кем. Вами.

– Вы забавный, – улыбнулась девушка, уже более уверенно касаясь его плеча. И тело, и душа получали удовольствие от движений.

– И чем же, Настя, я забавен?

– Тем, что позволили себе мною очароваться.

– Я думаю, я не единственный, кто очарован вами, – возразил Август. – Посмотрите, как вы вдохновили гостей на танец. Сколько пар теперь танцует?

– Я насчитала двенадцать, – отозвалась девушка. – Ах нет, уже четырнадцать. И думаю, то, что гости стали танцевать, – ваша заслуга. Вы здорово двигаетесь.

– Вы тоже. Значит, будем считать, что эта заслуга – общая.

Они танцевали еще один танец, разговаривая и смеясь, но время от времени Настя кожей чувствовала, как на нее кто-то внимательно и неодобрительно смотрит, только вот кто смотрит – она понять не могла.

А одним из тех, кто смотрел ей в спину, был, как ни странно, Ярослав. Он не сразу понял, что это именно Дно кружится по залу в объятиях белобрысого старпера. А когда понял, почему-то разозлился, решив, что Мельникова – все-таки та еще вертихвостка. Его подозрения усилились тогда, когда девушка, закончив танцевать, была отведена своим кавалером к их общему столику, а после вдруг опять куда-то навострила лыжи. Яр, недолго думая, пошел за Настей, и к его огромному удивлению, неподалеку от дамской комнаты ее вдруг перехватил здоровенный тип лет сорока с высокомерным лицом и оттащил в сторону, подальше от посторонних глаз. Они принялись о чем-то говорить.

Ярослав все время их печального знакомства с Дном подозревал, что оно, вернее, она не так проста, как кажется, и мужики просто-таки слетаются на нее, как мухи на… мед, то есть, конечно, как пчелы. Вчерашний тип в кафе, которому Мельникову нравится, уродский пират, бугай, с которым капитан Джек Воробей чуть не подрался, гопники, белобрысый и подозрительно утонченный старпер, с которым она только что танцевала, а теперь еще и второй старпер, судя по прикиду, богатенький. И как Дно только успевает ловить всех этих мужиков? Этому уже лет сорок, наверное, хотя молодится и наверняка таскается по таким девчонкам, как ее высочество.

Зарецкий еще раз окинул парочку внимательно-подозрительным взглядом. Ему было злобно и интересно – что это еще за терпило в костюме и в стильных очочках рядом с Настей? Может быть, один из ее кавалеров, которому она наставила увесистые рога? А это в стиле Дна. Дно же беспринципное. Захотело отомстить – и Ван перестал общаться с ним и… Тут Ярослав мысленно запнулся и с неудовольствием вспомнил Настины объяснения по всему произошедшему в клубе и то, что с Ваном они теперь помирились.

Ярослав хотел было уже уходить, как услышал повышенный голос Насти (до этого они разговаривали очень тихо, приглушенно):

– Оставьте меня в покое.

– Не оставлю, – мужик тоже повысил голос. – Иди в машину.

– Не пойду.

– Мне тебя за руку тащить? Ты уже большая девочка.

Вообще-то Ярик хотел пить и тусоваться в зале с классными девчонками-ровесницами, а потом позвонить друзьям и вместе с ними и понравившейся милашкой укатить куда-нибудь веселиться. Однако стоило ему услышать четыре эти слова, как он, не особенно понимая, что делает, развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к Насте и ее терпиле.

«Моя доброта меня погубит», – подумал он про себя, видя, как девушка хочет уйти, но ее хватают за локоть. Сейчас и правда, увезет ее куда-нибудь, потом ищи-свищи.

– Эй, мужик! – громко сказал он, мигом придумав план действий по спасению неблагодарной девицы. – Что нужно от девушки?

Старпер и Настя одновременно обернулись на Зарецкого, и лицо у обоих было одинаково удивленное.

* * *

Неожиданный танец с Августом меня не только удивил, но и почему-то придал сил и даже, не побоюсь этого сказать, – вдохновения. Настроение повысилось, хотелось улыбаться и даже петь, и дело не в том, что я была рада, что понравилась такому человеку, как этот мужчина, вовсе нет. Просто Август умел заряжать эмоциями и энергией. Два танца с ним придали мне удивительную бодрость, и когда он отвел меня к нашему столику, я даже чувствовала толику сожаления, что все закончилось. Перед тем, как попрощаться, он вручил мне свою визитку, улыбнулся тепло и исчез, сказав, что я мог ему звонить, если у меня будут проблемы.

– Звонить? – высоко подняла я брови, удивляясь щедрости этого странного мужчины. Обычно люди его положения не разбрасываются своими номерами телефонов и предложениями помощи.

– Звонить. Я должен вам, Настя, за два чудесных танца, – отозвался Август, посмотрел мне в глаза, и я почему-то стала считать, что так и надо. – Мне пора. Дела. До встречи.

– До встречи, – от всей души улыбнулась я Августу, все еще приходя в себя от танца – не физически, а душевно.

Он удалился, а все сидящие за нашим столом – и учительницы, и пара учениц тут же засыпали меня вопросами о том, как я умудрилась познакомиться с главой фонда, да еще и на танец его затащила.

На вопросы чужих людей я отвечать любила не особенно сильно, поэтому отделалась лишь парой ничего не значащих фраз и улыбками, и, выпив еще бокал сока, встала из-за стола, сказав, что мне нужно в туалет. Ощущение того, что на меня смотрят, не проходило, но мое настроение после общения с Августом взлетело настолько, что я перестала обращать на это внимание.

Я спокойно шла по коридорчику, в котором музыка была почти не слышна, помахивая сумкой, пока вдруг не была остановлена знакомым голосом. Голосом, который я меньше всего хотела бы здесь и сейчас слышать.

– Настя.

Я остановилась как вкопанная и нехотя обернулась. Позади меня стоял дядя Тим собственной незабываемой персоной. Обычно спокойное лицо его было напряжено – посторонний человек не заметил бы ничего, но я понимала это по едва прищуренным серым глазам и более, чем обычно, сжатым губам. И даже складки, идущие от носа у уголкам губ, стали более заметными.

– Здравствуйте, – ошарашенно проговорила я. Опять он! Вторая встреча за два дня! Следит он за мною, что ли? Да быть этого не может; дядя слишком занят собой и своими делами.

– За мной, – велел мне Тимофей.

– Что? – не поняла я.

– За мной.

И я не смогла нарушить этот приказ, хотя отчасти мне было любопытно – что на этот раз-то? Наверняка Тиму что-то нужно от меня. Или его все-таки подослал отец? Но с каких пор дядя стал его мальчиком на побегушках?

Мы отошли в какое-то полутемное небольшое помещение, подальше от людских глаз.

– Ты что тут делаешь? – тихо, но с какой-то непонятной мне угрозой спросил дядя Тим. У него был такой взгляд – пронзающий насквозь, наполненный холодной, едва сдерживаемой яростью, что мне сделалось не по себе.

– С учениками приехала, – отвечала я, ненавидя себя в эти секунды за то, что испугалась своего родственника.

– Какими еще учениками? – прикрыл он на секунду веки.

Тимофей ничего не делал – просто говорил и смотрел в глаза, а я чувствовала себя загнанной в угол. Оттого и мой взгляд, наверное, стал недобрым, как у не собирающегося сдаваться волчонка – до волка мне пока что было очень далеко. Когда же я вырасту, когда смогу общаться с ним и с отцом на равных?

– Из школы, – я сглотнула. – Со школы, где прохожу практику. Понятно?

– Сейчас же уезжай, – велел мне дядя тоном повелителя. Если кто-то думает, что лидеры с тираническими замашками или мужчины, которые умеют (и любят!) заставлять повиноваться себе, – это круто и даже романтично, он глубоко ошибается. Когда твоя воля ломается простыми словами и взглядом, ты ощущаешь себя беспомощным и ничтожным человеком. Тобой повелевают, когда с твоим мнением не считаются, а значит, не уважают. Это я усвоила с детства. Лучше я сама буду приказывать, чем будут приказывать мне.

– Почему я должна уезжать? – не поняла я.