И вот когда Грейс наконец убедила себя упросить-таки дядюшку отвезти её обратно домой и позабыть о своей безумной затее, юная особа, на вид не старше девятнадцати лет, отделившись от пёстрой толпы гостей, приблизилась к ним. Она радушно улыбнулась Грейс, прежде чем непринуждённо подала дяде Тедрику затянутую в перчатку руку:

— Я так рада, что вы смогли приехать, лорд Чолмели. Мне доставило большое удовольствие снова увидеться с вами.

Она выглядела именно так, как и подобало выглядеть настоящей леди — стройная, может, лишь на дюйм или два ниже Грейс, с красивыми шоколадно-каштановыми волосами, завитыми и уложенными в элегантную причёску, снизу украшенную страусовым пером, которое при малейшем движении юной красавицы слегка покачивалось, навевая мысли о крыльях ангелов. Бледно-розовый шёлк её платья, усыпанный бесчисленным множеством крохотных бриллиантов, то и дело мерцавших разноцветными искорками в ярком свете люстр, покрывала искусно украшенная ручной вышивкой паутина тонкого газа. Эта прелестница несомненно была самым изящным созданием, которое когда-либо доводилось видеть Грейс.

Тедрик тотчас же склонился над миниатюрной ручкой и произнёс:

— Уверяю вас, миледи, ничто не сравнится с тем наслаждением, которое испытал я, увидев вас, — с этими словами он выпрямился и, слегка развернувшись к Грейс, церемонно произнес: — Леди Элеанор Уиклифф, позвольте вам представлять мою племянницу, леди Грейс Ледис.

Грейс учтиво склонила голову, сожалея, что её собственная прическа не имела более изысканных украшений, нежели ничем не примечательная ленточка, которой были перехвачены непокорные локоны.

— Рада познакомиться с вами, миледи, — со спокойным достоинством произнесла она.

— Грейс, — продолжал между тем дядя Тедрик, — леди Элеанор приходится сестрой лорду Найтону. И сегодняшний бал даётся в её честь.

— Да, сегодня меня наконец-то вывели в свет. Такая до странности чуднбя фраза, вы не находите? Мне вот всегда казалось, что у любого, кто слышит нечто подобное, перед глазами сразу же должен возникать образ этакой пампушечки, утопающей в мягких подушках и раскормленной настолько, что бедняжка совершенно лишена возможности передвигаться самостоятельно! — с лукавым озорством произнесла леди Элеанор и, энергично подхватив Грейс под руку, с видом заговорщицы прошептала: — Ваш дядюшка по секрету сообщил мне о вашем желании потанцевать с Кристианом. Так вот, я уверена, дорогая, что лорд Чолмели не станет возражать, и позволит мне украсть вас ненадолго, чтобы мы с вами смогли поближе познакомиться, — при этом она легонько сжала руку Грейс. — Особенно ввиду того, что уже очень скоро мы с вами станем сёстрами.

С самого детства Грейс мечтала иметь сестру — ту, с которой могла бы поболтать и разделить незамысловатые девичьи секреты или обсудить книги за чаем, как они это нередко делали с Нонни. И вот теперь, здесь, эта юная элегантная красавица выразила желание ею стать и даже совсем не обратила внимания на то, что туфли, которые Грейс надела на бал, по цвету совсем не подходили к платью, будучи гораздо темнее по тону.

Грейс искренне улыбнулась леди Элеанор, чем тотчас же ту покорила. Дядя Тедрик, моментально подметив возникшую приязнь девушек, поспешил испросить позволения оставить их:

— Я буду в игральной комнате, если вдруг вам понадоблюсь. Грейс, — затем повернулся в сторону леди Уиклифф и слегка поклонился, — леди Элеанор.

— О, мне так жаль, лорд Чолмели, — с деланным сожалением произнесла последняя, резким повелительным жестом останавливая его, — но этим вечером джентльмены не смогут удалиться с бала, чтобы предаться одному из любимейших мужских занятий, так как никаких игр сегодня устраиваться не будет.

— Как не будет игр? — в эту минуту дядюшка выглядел настолько испуганным, будто юная леди объявила о том, что его любимые портные, Швейцер и Дэвидсон, этим утром навсегда закрыли своё ателье.

— О, это было сделано по моей просьбе, милорд. Я так хотела, чтобы сегодня вечером ничто не отвлекало джентльменов от танцев с прекрасными дамами. — Леди Элеанор одарила обескураженного лорда очаровательной улыбкой, не оставив дяде Тедрику никакого иного выбора, кроме как смириться с сей неприятностью.

— Милая леди, а дозволено ли сегодня джентльменам хотя бы пропустить по стаканчику доброго портвейна, не испытывая опасений посадить пятно на манишке? — с тревогой поинтересовался лорд Чолмели.

— О, ну, конечно же, милорд, — произнесла она, указывая на дверной проём. — Дальше по коридору как раз находится гостиная, где вам подадут портвейн и бренди.

Когда же он ушёл, леди Элеанор мягко увела Грейс в сторону от дверей и, неторопливо прогуливаясь вместе с нею по краю огромной бальной залы, принялась выспрашивать подробности о детских годах Грейс, проведённых в Ледисторпе, о том, нравится ли ей жить в Лондоне и даже каково ей живётся под дядюшкиной опекой.

— Мои родители погибли во время кораблекрушения, когда я была ещё совсем маленькой. Меня вырастила бабушка, вот вместе с ней мы и жили в Ледисторпе, пока в конце прошлого года она не скончалась.

— О! Мне так жаль, дорогая. Наш отец тоже покинул нас весьма неожиданно, хотя мне и говорили, что причиной его смерти стала скоротечная лихорадка. Я, правда, тогда ещё не появилась на свет, но вот Кристиан был очень привязан к отцу и потому сильно переживал его кончину.

Леди Элеанор произнесла имя брата с такой очевидной нежностью в голосе, что становилось ясно, насколько близки меж собой брат и сестра. Но не успела Грейс подумать о том, чтобы расспросить свою собеседницу о Кристиане, о его предпочтениях в литературе или попросить поведать какие-нибудь небольшие истории касательно их детских лет, как её внимание привлекли три молодые особы. Эти юные леди расположились в одном из углов залы, откуда пристально наблюдали за Грейс и с явным неодобрением о чём-то перешептывались, прикрываясь украшенными драгоценными камнями веерами.

— О, прошу вас, Грейс, не обращайте на них внимания. Они ещё ничего не знают, но как только им станет известно, что вы выходите замуж за моего брата, то будут из кожи вон лезть, только бы снискать вашу благосклонность. Да они вскоре станут подражать каждой детали вашего туалета, даже если вам вдруг вздумается вырядиться в мешок из-под муки, и будут умолять, чтобы вы забыли их бестактное поведение нынешним вечером.

— Едва ли я когда-нибудь освоюсь в высшем свете, — тоскливо заметила Грейс. — Почти всю свою жизнь я провела в провинции, где мы жили весьма просто. И боюсь, что в Лондоне никогда не буду ощущать себя точно рыба в воде.

— Не стоит о том тревожиться, моя милая. Любая из них, не задумываясь, рассталась бы со всеми фамильными драгоценностями, если бы это могло поспособствовать снискать внимание моего брата. Вы должны благодарить свою счастливую звезду, что не знакомы с подобным обращением. Я же в отличие от вас с самого рождения познала цену людскому лицемерию. Они смеют притязать на изысканность и изящество своих манер, в то время как бесстыдно предлагают себя Кристиану в надежде, что таким образом вынудят его жениться — неужели они не понимают, что он даже не взглянет на особу, позволяющую себе подобное поведение.

Она огляделась вокруг:

— О, взгляните вон туда, подле входа. Вы видите, где именно столпились молодые леди? Знаете, зачем они все там собрались, и отчего среди них нет других джентльменов? Так вот, все эти дамы караулят у лестницы моего брата.

И тут Грейс и в самом деле заметила необычное скопление молодых леди у ступеней лестницы. Причём некоторые из них не гнушались даже отпихивать конкуренток локтями, чтобы заполучить наиболее выгодное местечко, в то время как другие исподволь бросали взгляды на лестничный марш.

— Боже мой!

— Право же, всё это так удручает и ставит всех нас в неловкое положение. Помнится, на одном из музыкальных вечеров некая невоздержанная особа, пытаясь отвоевать привилегию занять место подле моего брата, даже ударила в глаз другую леди. Так что, да, всё это довольно неприятно. Не считая того, что то происшествие стало предметом шуток на несколько сезонов вперёд. А хозяйкам балов, которые по слухам намеревался посетить мой братец, приходилось постоянно быть настороже, чтобы избавить его от подобных досадных преследований. Дело дошло до того, что он почти перестал бывать в обществе. И я даже затрудняюсь сказать вам, сколько дам искали моего расположения и желали стать для меня «самой дорогой подругой» в очередной попытке оказаться поближе к Кристиану. А потому заверяю вас, моя милая, что как только станет известно, что он выбрал вас в жены, как я тотчас же лишусь всех своих «подруг».

Леди Элеанор негромко рассмеялась, а Грейс призадумалась, с чего бы это маркизу всерьёз рассматривать возможность связать себя узами брака с той, кого он прежде и в глаза-то не видел. Да к тому же остановить свой выбор на особе столь неискушенной, как она, в то время когда он мог заполучить любую леди из самых сливок лондонского общества. К тому же Грейс начала понимать, почему старый герцог настоял на том, чтобы их помолвка была тайной. Ведь если женщины дрались друг с другом за возможность сесть на соседний стул рядом с ним, то, что же они сделают с ней, как только узнают, что она уже почти что замужем за этим человеком?

— А сейчас я удалюсь, чтобы разыскать моего дорогого брата, пока он ещё не успел бросить вызов всей этой толпе и ангажировать для вас танец. Должна признаться, что наверняка получу огромное удовольствие, наблюдая за тем, как он танцует с вами, в то время как никто вокруг, да и он сам, даже не подозревают, что уже очень скоро он женится на вас, и особенно все эти «жалкие охотницы». С этими словами она кивнула в сторону пёстрой толпы молодых леди, сгрудившихся у подножия лестницы. — Именно такое прозвище я им дала. И оно, как мне кажется, очень им подходит, вам не кажется? Могу я попросить вас подождать меня здесь минутку или две, пока я схожу поищу брата?

Грейс молча кивнула, наблюдая за тем, как леди Элеанор растворилась среди гостей. Надо сказать, что желание Грейс потанцевать с маркизом родилось из воспоминания о том, как ей это представляла её покойная бабушка. Она говорила, что это обязательно случится под романтичную мелодию вальса, когда её смущенный взгляд утонет в глазах партнёра, и вот тогда-то Грейс и поймёт, что именно этот мужчина и есть тот самый «прекрасный благородный рыцарь», предназначенный ей самой судьбой и с кем она проживёт всю свою жизнь. Теперь же Грейс и подумать боялась, какие последствия мог навлечь на неё этот танец, и тем более не ожидала, что к их паре будет приковано всеобщее внимание.

А что, если лорд Найтон просто ужасен? Хотя будь он таков, то с чего бы всем этим леди так сражаться между собой за его внимание? О нет, он, должно быть, само совершенство, и если это действительно так, то она-то уж точно не та леди, на которой ему следовало бы жениться. Его женой должна была бы стать девушка столь же изящная и утончённая, как и его сестра, а не деревенская мышка, никогда прежде не переступавшая порога бальной залы и только-только научившаяся вальсировать. Что, если Грейс сделает из себя посмешище, во время танца наступив ему на ногу? Или даже хуже того, вовсе позабудет все танцевальные па, ведь на самом деле она ещё ни с кем и не танцевала, кроме как с Генри, лакеем лорда Чолмели?

Она почувствовала себя ещё хуже, когда мельком взглянув вниз, заметила, что на её перчатке разошёлся шов, и как назло тут же почувствовала, что и причёске грозит гибель: непокорные пряди того и гляди выскользнут из ослабшего узла. И тут Грейс осознала, что ещё не готова пройти через такое испытание. Решено, она найдёт дядю Тедрика и упросит его отложить свадебную церемонию. А ещё лучше, если он сможет, поблагодарив старого герцога за столь щедрое брачное предложение, отклонить его, попутно принеся тысячу извинений. Она — Грейс из Ледисторп будущая герцогиня? Да о таком даже помыслить невозможно, настолько это нелепо.

Грейс повернулась, припомнив, что её дядя собирался отправиться в гостиную, где он мог бы промочить горло, и начала пробираться к выходу. Однако это оказалось делом не из лёгких. Грейс даже показалось, что с момента её прибытия в бальной зале стало вдвое больше народу. Музыканты уже расселись по своим местам и приготовились играть. И вот, предвкушая начало танцев, людское море заволновалось, ещё теснее сомкнув свои ряды.

И сколько бы Грейс ни пыталась пробраться сквозь них, всякий раз ровные ряды танцующих пар мешали ей это сделать. Пока, наконец, подхваченная оживлённым людским потоком, она не оказалась в противоположной стороне залы. Прикусив губу, Грейс быстро огляделась по сторонам. Должен же быть и другой путь, поэтому она, приподнявшись на цыпочки, принялась высматривать двери, расположенные невдалеке от неё. Несомненно, лучше всего выбрать вон ту, ближайшую, поэтому она, вежливо улыбаясь, обогнула двоих поглощённых жарким спором джентльменов, и направилась прямиком к этой двери.