Ада смотрела на нее такими глазами, что Бэтти расхохоталась:

— Я тебе добра желаю! Запомни: мужчины любят красивых, смелых и гибких. Ты на шпагат садиться можешь? Нет? Ну так научись! А еще смотри, что работает…

Бэтти выкинула окурок в окно и, сняв шляпку, согнулась пополам и встала на руки. Упавший подол накрыл ее с головой.

Ада изумленно смотрела на ее черные чулки и белоснежные панталоны с лентами.

— Ну как? — спросила Бэтти из-под юбки.

— Впечатляет, — сказал, появляясь в дверях, Клим.

Ада ойкнула.

Бэтти, махнув ногами, перевернулась и кокетливо поправила прическу.

— Здрасьте-здрасьте! А мы уж заждались тебя.

Она похлопала по плечу пунцовую от смущения Аду.

— Ты гляди, какой он у тебя красавец стал! И костюмчик новый, и галстук… Ну ладно, голубки, я пошла, а вы воркуйте на здоровье. Но ты, Ада, подумай над моим советом — а то твой сожитель исчезнет и оставит тебя без гроша.

Подхватив шляпку и сумку, Бэтти вышла.

— Я ей сто раз повторяла, что вы не мой сожитель! — возмущенно проговорила Ада.

Клим сел рядом с ней на постель:

— Что у тебя с ногой?

Ада рассказала ему про стрельбу в «Гаване».

— Извини, — проговорил он, опустив глаза.

У него был такой вид, будто он обвинял себя в том, что случилось.

— У меня есть хорошая новость: меня повысили на службе, и теперь я стану получать по тридцать долларов в неделю. А потом, даст бог, еще больше.

Ада даже представить себе не могла такую кучу денег.

— Ой, как здорово! Значит, мы не пропадем, да? — У нее затряслись губы. — А ведь Бэтти уговаривала меня пойти в проститутки, и я думала, что соглашусь…

Клим нахмурился.

— Пообещай, что никогда не станешь продажной девкой!

— А вы пообещайте, что никогда не бросите меня! Вы ведь меня любите, правда?

— Ну… Как тебя не любить?

Клим встал и отошел к окну, словно испугался, что Ада бросится ему на шею.

— Не будь мы с тобой дураки, мы вполне могли бы быть счастливы, — задумчиво проговорил он. — Но нам подавай луну с неба: ты мечтаешь об Америке, а я бы хотел… — Клим вздохнул и закрыл окошко. — Ладно, не важно.

— Вы и вправду дурак! — вырвалось у Ады. — Вы что, до конца дней собрались хранить верность своей Нине? Нужны вы ей, как прошлогодний снег!

— Да я и сам себе не особо нужен, — вдруг разозлился Клим и вышел из комнаты.

Ада запустила ему вслед подушку. Как это унизительно, когда кто-то любит так сильно — и не тебя!

5

Записная книжка «Доходы и расходы»


Благодаря репортажам из Линьчэна, продажи нашей газеты удвоились, и мистер Грин официально посвятил меня в журналисты. Отныне у меня есть собственный рабочий стол, ящик для писем и удостоверение «Пресса» с фотографией, на которой я выгляжу, как солдат с плаката «А что ты сделал для победы?»

Новости у нас такие:

Эдна вернулась из Кантона, и ее рассказ о националисте Сунь Ятсене произвел большое впечатление на публику. Оказалось, что неугомонный доктор нашел себе нового союзника — Советскую Россию. Москва не оставила планов совершить Мировую революцию и пообещала ему не только кредит на борьбу с империализмом, но и политических и военных советников. Большевики помогут китайским националистам реорганизовать их партию Гоминьдан в массовую боевую организацию наподобие ВКП(б), а красные командиры создадут на юге Китая сильную армию.

Но это еще не все! По приглашению Советов китайская молодежь десятками едет в Москву — учиться делать революцию. Потом этих юношей и девушек распределят по крупным городам — дабы они готовили почву для антиимпериалистического восстания.

Пополнив кассу русскими деньгами, Коммунистическая партия Китая начала стремительно разрастаться. Совсем недавно это был кружок воинствующих романтиков, а теперь в Кантоне, столице провинции Гуандун, заговорили о счастливом союзе коммунистов и националистов: мол, они сумеют объединить вокруг себя народ и взять власть в Китае.

Кого-то эти грандиозные планы пугают, кого-то смешат, а мне интересно: осознает ли Сунь Ятсен, что большевики мечтают не о свободном Китае, а о его вхождении во Всемирный Союз социалистических республик — под своим руководством, разумеется?

Видно, доктору не из кого выбирать, и он водит дружбу с теми, кто согласен помогать ему здесь и сейчас.


Я мог бы еще долго писать о мировых новостях: об отставке китайского президента или гиперинфляции в Германии, но, честно говоря, все это не оставляет в душе никаких следов.

Стоит мне хоть на миг снять маску деловитого и невозмутимого человека, как Ада начинает подтрунивать надо мной: «Опять жену вспомнили?» Я отнекиваюсь, но она, к сожалению, права: я все еще чувствую на себе отпечатки Нининых ладоней — как ссадины, когда крови нет, а больно.

Я все время думаю о своей жене.

Зачем люди совершают поступки, заведомо причиняющие им вред? Мы похожи на китов-касаток, которые выбрасываются на берег и медленно погибают от собственной тяжести. Кто нас заставляет так поступать? Какой-то неведомый инстинкт саморазрушения?

Нина взвесила мое сердце на ладони и отправила его в мусорный бак, и меня обуревает жажда найти ее и потребовать объяснений: что это было? Извини, но со мной нельзя так поступать!

Эх, неумение проигрывать — страшная штука!

Ада заставила меня снять двухкомнатную квартиру этажом ниже, и теперь у нас есть собственные уборная и кухня — правда, без электричества. Раны Ады зажили, но я отговорил ее возвращаться в «Гавану» и пообещал, что буду давать ей деньги на карманные расходы.

Моя доброта когда-нибудь погубит меня! Первым делом Ада купила у белошвеек развратные панталоны в кружевах и теперь целыми днями учится стоять на руках — с явным намерением соблазнить меня. Я скрываюсь от нее в своей комнате, но она ломится в дверь и просит подержать ее за ноги:

— Вы же не хотите, чтобы я грохнулась и сломала себе что-нибудь?

Она прекрасно понимает, что даже святых можно взять измором, и мне постоянно приходится напоминать себе, что Ада малолетка и я не должен брать грех на душу.

Сегодня мы заключили сделку: она поклялась не приставать ко мне, а я пообещал найти ей работу. В случае нарушения клятвы я немедленно сниму ее с довольствия и перееду на другую квартиру. Ада согласилась, но при условии, что наш договор будет действовать только до ее совершеннолетия. Она убедила себя, что через год я охладею к Нине и из меня выйдет отличный муж — состоятельный, заботливый и в меру ворчливый.

Я чувствую себя как перед кассой в синематографе: хочется посмотреть «Прекрасную леди», но на нее не попасть, и все, что мне остается — это «Лишняя девушка».

6

Клим объявил Аде, что нашел для нее работу: миссис Эдне Бернар нужна была грамотная и аккуратная особа, которая сможет навести порядок в ее домашней библиотеке.

— Только держи язык за зубами и ни словом не упоминай о «Гаване», — велел Клим. — Эдна состоит в Лиге Морального Благоденствия и не потерпит в доме девушку, которая работала такси-гёрл.

Ада была наслышана об этой Лиге: в нее входили богатые дамы, мечтающие изжить проституцию в Китае. В ход шли гневные статьи в церковных листках, страстные проповеди и даже пикеты у здания Муниципального Совета. Но сколько порядочные дамы ни воевали с пороком, у них ничего не выходило: слишком уж многие законодатели любили наведываться к проституткам.

Клим объяснил Аде, как доехать до Бернаров, и после упоительного путешествия на трамвае она добралась до тихой зеленой улочки, где не было ни одной души, если не считать китайского садовника, который подстригал живую изгородь.

Ада во все глаза смотрела на башенки с флюгерами и на ворота, украшенные чугунными завитушками. Ей казалось, что она попала в царство эльфов и ее сейчас непременно выгонят — простым смертным не место в сказке!

Когда молодой слуга впустил Аду в дом, она окончательно струсила. Никогда в жизни, даже в самом безумном сне, она не видела такой красоты! По углам стояли статуи, стены украшали картины, а под потолком висели вентиляторы — громадные, как крылья ветряных мельниц.

Господи, и за что людям такое богатство?! Чем они занимаются, чтобы заслужить все это?

Слуга ввел Аду в заваленный бумагами кабинет и, поклонившись, исчез. Вид хозяйки потряс Аду до глубины души: волосы миссис Бернар были закручены в пучок, но вместо шпилек из него торчали два карандаша; руки были перепачканы чернилами, а вокруг босой ноги обвился черный провод. В таком виде хозяйка сидела на столе и разговаривала по телефону.

Миссис Бернар сделала Аде знак подождать и закричала в трубку:

— Мы организовали фонд для спасения заложников с «Голубого экспресса». Бандиты просили два миллиона долларов, но мы нашли посредника, который договорился на меньшую сумму.

Наконец хозяйка повесила трубку и повернулась к Аде:

— Мисс Маршалл? Клим Рогов дал вам самые лучшие рекомендации. Что вы можете рассказать о себе?

Говорить о себе Ада не умела. Не будешь же хвастаться: «Я красивая, добрая и очень сообразительная»?

Слава богу, миссис Бернар сама начала задавать вопросы, и слово за слово Ада поведала ей о своем детстве и о путешествии из Ижевска в Шанхай.

— Да, вам не повезло… — посочувствовала хозяйка. — Но если вы будете стараться, у вас все наладится.

Она отвела Аду в большую светлую комнату, заставленную коробками с книгами. Собрания сочинений лежали на полу и на стульях; что-то валялось на полках, а что-то было рассовано по шкафам.

— Ваша задача — составить подробный каталог и разложить книги так, чтобы их легко было найти, — сказала хозяйка. — Я буду платить вам двенадцать долларов в неделю. Идет?

Ошеломленная Ада кивнула. Она пыталась найти слова благодарности, но миссис Бернар было некогда ее слушать: в кабинете снова зазвонил телефон, и она убежала.

— Можете приступать к работе! — донесся ее голос из коридора.

Ада была потрясена: счастье, о котором она даже не смела мечтать, свалилось на нее слишком неожиданно. Двенадцать долларов в неделю — с ума сойти! И это за то, чтобы ходить на службу в прекрасный особняк и перебирать книги! А ведь Ада думала, что самое большее, на что она может рассчитывать, — эта работа билетерши при карусели.

Она с трепетом взяла в руки первую книгу, потом вторую, третью… Честно говоря, библиотека Бернаров ее разочаровала: «Сельское хозяйство в Центральном Китае», «Промышленная революция в Англии» — кому это может быть интересно?

Все утро Ада подклеивала порвавшиеся корешки и выпавшие страницы, а в двенадцать часов в дверь постучал аккуратно подстриженный китайский паренек.

— Меня зовут Сэм, я бой номер пять, — представился он. — Наш повар Юнь велел, чтобы ты шла на кухню обедать.

По дороге он рассказал, что в доме служат пять боев, три горничных, два грума, конюх, садовник, прачка, судомойка, шофер, кухонный мальчик, экономка и посыльный.

— И это на семью из двух человек? — изумилась Ада.

— Много слуг — это хорошо, — с гордостью ответил Сэм. — Это значит, что у нас дом, в который не стыдно приглашать гостей. Тебя на время взяли или насовсем?

Ада пожала плечами:

— Не знаю. Но хотелось бы насовсем.

— Тогда придумай себе дополнительное задание, и когда закончишь с книжками, попробуй уговорить мисси, чтобы она тебя оставила. Только не делай чужую работу, иначе слуги подумают, что ты отнимаешь у них заработок. А если они тебя возненавидят, то точно выживут. Юнь недавно поссорился с горничной и несколько дней подкладывал ей в еду какую-то травку, от которой ее страшно пучило. С ней нельзя было находиться в одной комнате, и мисси ее уволила.

Ада схватилась за сердце:

— Я и не хочу…

— Да ты не трусь! — успокоил ее Сэм. — Мы тебя обижать не будем. Главное, сама ни с кем не ссорься.

Он провел Аду во вторую кухню — не ту, где готовили для господ, а ту, где стояла беленая китайская печь с целым выводком закопченных горшков.

В стенной нише висел покоробившийся портрет бога Цзао Вана, покровителя домашнего очага, а над разделочным столом колдовал Юнь — старик с медным лицом и редкой седой бородкой, заправленной за воротник куртки. Он доставал из корзины луковицы и за несколько секунд чистил их и рубил на полупрозрачные кольца. Звук от ударов его ножа был такой, словно строчила швейная машинка.

Старшие слуги уже отобедали и разошлись, и кухонный мальчик убирал посуду. Завидев Сэма и Аду, он налил им по миске супа с желтой лапшой.