Капитан полиции

1

Поначалу Ада страшно боялась увольнения, но оказалось, что ее темное прошлое никого не интересует. Ее жалованье было настолько ничтожно, а она сама — настолько тиха и неприметна, что вечно занятая Эдна никогда не задумывалась: «А что эта девушка делает в моем доме?»

Впрочем, Ада и сама этого не знала. Книги мистера Бернара давно были расставлены по полкам и шкафам, и теперь ее работа заключалась в том, чтобы все время быть на месте и по первому зову хозяев приносить им словарь, адресный справочник или еще что-нибудь.

По совету Сэма Ада придумала себе дополнительное занятие: она ходила по книжным магазинам и переписывала названия новинок, а потом являлась к хозяевам с докладом. Иногда они что-то выбирали для себя, но чаще говорили Аде, чтобы она сделала покупку на свое усмотрение. Ада, разумеется, выбирала романы о любви, сама же их читала, а потом пересказывала Сэму.

Тот слушал с большим интересом, а потом делился с Адой новостями из жизни дома:

— Юнь открыл школу для поварят. Только ты никому не говори — это тайна!

Каждый день мальчики от десяти до пятнадцати лет пролезали в дырку в заборе и приходили на кухню для прислуги, чтобы учиться кулинарному мастерству.

Один раз Ада и Сэм спрятались за гаражом и подглядели, как ученики вручают старому повару маленькие конверты.

— Это плата за науку, — шепотом объяснил Сэм. — По доллару с носа. Двадцать детей — двадцать долларов. На что Юню такие деньжищи?

Иногда Ада с Сэмом вскладчину покупали лотерейный билет и мечтали о выигрыше.

— Ты что со своей долей сделаешь? — спрашивала Ада.

— Куплю библиотеку и найму тебя, чтобы ты там работала, — серьезно отвечал Сэм.

Ада хохотала и говорила, что ничего у него не выйдет, потому что она уедет в Америку. Потом они стояли над глобусом и искали на нем Сан-Франциско, Лос-Анджелес и Нью-Йорк.

Единственным человеком, который отравлял жизнь Аде, был отец Эдны — капитан Хью Уайер. Раз в неделю он являлся в гости к дочери и наводил ужас на весь дом. Только мистер Бернар его не боялся, но и ему было противно общаться со стариком, и как только машина капитана появлялась на подъездной аллее, он брал лошадь и отправлялся подышать свежим воздухом.

Больше всего на свете капитан Уайер любил «наводить порядок». Он по очереди обходил комнаты, ко всему придирался и долго отчитывал прислугу. Аде уже несколько раз доставалось — то за неровно расставленные книги, то за скрипучую форточку. Каждый раз старик доводил ее до слез, и Эдна потом извинялась за него:

— Вы поймите, он уже немолодой человек и ему трудно сдерживать себя.

Сэм называл Уайера «тухлой рыбой»:

— Придет и испортит все, до чего дотронется! Вот мы выиграем в лотерею, и я найму бандитов, чтобы они его убили.

2

Капитан Уайер появился у дома Бернаров ровно в восемь утра. Звук тяжелых подкованных башмаков загремел в вестибюле, и в зеркале отразилась высокая прямая фигура в мундире цвета хаки. Бой номер два с поклоном принял трость и пробковый шлем капитана.

— Подавайте завтрак! — гаркнул Уайер. — И скажите хозяевам, чтобы спускались. Я жду.

В кухне поднялась испуганная суета, зазвенела посуда, и через десять минут в столовую внесли шипящую яичницу желтком вверх, две полоски бекона, жареные томаты и картофельные пирожки.

Когда Сэм подавал кофе, у него так тряслись руки, что на кофейнике дребезжала крышка.

— Пьяный, что ли? — недобро покосился на него Уайер. — Пошел вон, идиот!

Эдны все не было, и капитан призвал к себе Аду:

— Где хозяин?

Она старалась не встречаться взглядом со стариком.

— Мистер Бернар уехал в экспедицию в провинцию Гуандун. Он ищет там поставщиков редких сортов чая.

— Он что, совсем сбрендил? Какая экспедиция? С чего это вдруг?

— Я… я не знаю…

— Сукин сын… — пробормотал Уайер. — Ладно, я с ним еще разберусь. Что у вас нового?

Ада мучительно соображала, о чем бы рассказать капитану. Тот бросил на тарелку надкусанный пирожок.

— Вот дура! Стоит и не может промямлить двух слов!

Наконец в столовую вошла Эдна.

— А-а, явилась! — закричал капитан, протягивая ей сухую желтую руку.

Поздоровавшись с отцом, Эдна велела налить себе кофе.

— Мисс Маршалл, посмотрите, пожалуйста, почту уже принесли? — попросила она.

Когда Ада вернулась с письмами, других слуг в столовой не было. Она нерешительно остановилась на пороге, не зная, можно ли прерывать хозяев, которые, кажется, говорили о чем-то важном.

— Эти потаскухи разбивают крепкие британские семьи! — гремел капитан, выкатывая глаза. — На прошлой неделе в Шанхайском клубе собирали подписи, чтобы изгнать всех русских из Китая за низкую мораль.

— Тогда надо изгонять и мужей, — отозвалась Эдна. — Их мораль тоже не на высоте.

— А-а, так ты все знаешь?

— Знаю «что»?

— Что твой муженек сделал ребенка Нине Купиной и уехал, чтобы ты сама с этим разбиралась.

Эдна сжалась, будто ее ударили.

— Это неправда! — едва слышно произнесла она, но отец ее не слушал.

— Даниэль не прижил детей с тобой, и это не дело, если у него появится наследник на стороне. А что, если он его усыновит? Получается, что все ваше имущество отойдет ублюдку?

Ада попятилась и неслышно выскользнула из столовой.

3

Клим задержался в редакции, и Ада истомилась в ожидании: ей не терпелось рассказать ему новость о Нининой беременности.

Наконец в двери повернулся ключ, послышались шаги и движение по полу чего-то тяжелого. Ада выскочила в прихожую и увидела Клима, который затаскивал в квартиру большую коробку.

— Ой, что это?

— Граммофон «Виктрола»! — весело отозвался Клим. — Так, давай думать, куда мы его поставим… Хочешь, в твою комнату?

Он перенес коробку к Аде и вытащил из нее сверкающий полированный ящик.

— Ты посмотри, какая красота! Рупор спрятан внутри, а все детали сделаны из никеля.

— Сколько ж стоит ваш граммофон? — спросила Ада.

Беспечно отмахнувшись, Клим достал из конверта новенькую пластинку и завел мотор.

— Сеньорита танцует?

Из глубины шкафчика послышались звуки танго, и Ада положила руку Климу на плечо.

— Вам что, деньги некуда девать? Небось все жалованье потратили на свои игрушки.

— Если в жизни есть танго, то можно обойтись и без денег, — рассмеялся Клим.

Ада прильнула к нему: все-таки это было счастье, что он приходил домой, приносил всякие диковинки и танцевал с ней!

Потом они сидели на кухне и ужинали. Ада испекла пирог с яблоками, и в первый раз он получился так, как надо. Клим пил чай из недавно купленной расписной чашки и рассказывал о войне между двумя дансингами во Французской концессии. В один из них конкуренты принесли мешок со змеями и в разгар танцев выпустили их под ноги посетителям. А в другом заведении специально нанятые молодые люди заплевали весь пол жеваным табаком.

— А вы знаете, что у вашей жены будет ребенок от мистера Бернара? — спросила Ада. — Причем, как только она забеременела, он ее бросил.

Ада ждала, что Клим возмутится или расстроится, но он сказал, что об этом давно известно всей редакции.

— Многие завидуют Эдне и теперь моют ей косточки: мол, такова участь всех женщин, которые слишком много думают о работе и слишком мало — о семье.

Клима куда больше заботила репутация Эдны, чем своя собственная, и он долго рассуждал о сплетниках, которые зря обижают коллегу.

— Ну а вы-то что скажете? — не вытерпела Ада. — Все-таки Нина вам изменила.

— А мне какое дело? — пожал плечами Клим. — Я с ней год как не живу.

Он сослался на то, что ему завтра рано вставать, и, не допив чай, вышел из-за стола.

— Никому не говори, что мы с Ниной были женаты, — попросил он Аду. — Эдне необязательно об этом знать.

4

Записная книжка «Доходы и расходы»


Наверное, мне было бы легче, если бы я не знал, кто такой Даниэль Бернар. Но я много раз приходил к Эдне и обменивался с ним рукопожатием. Вот так встречаешь человека и не догадываешься, что однажды он станет любовником твоей жены. Все-таки мир белого Шанхая невыносимо тесен.

Я плохо понимаю, почему мне так совестно за Нину. Я-то тут при чем? Наверное, схожее ощущение бывает у человека, который отдал последние деньги на храм, а потом выяснил, что его пожертвования пропили.

Я пытаюсь не думать о случившемся, но мой рабочий стол стоит у двери, и мне слышно все, что обсуждают не только в коридоре, но и в курилке.

Со стыда я начал избегать Эдну — женщину, которой я обязан всем. Она чувствует это и не понимает, в чем дело. А ей и так трудно: когда тебя предают, всегда кажется, что окружающие отвернулись от тебя и только потешаются над твоим несчастьем.

Но я не могу переступить через себя: вид Эдны, надломленной и посеревшей, вызывает у меня совсем уж дикие мысли. Я до мельчайших подробностей помню скандалы, которые закатывал мой отец, стоило маме улыбнуться кому-нибудь поприятнее и помоложе. Дурная папашина кровь начинает бурлить во мне, и я с превеликим трудом удерживаюсь от того, чтобы… Впрочем, не буду описывать то, что приходит мне в голову.

Я все-таки решил поставить точку в этой гнусной истории и, узнав адрес Нины, отправился договариваться о разводе.

Оказалось, что моя супруга живет в белом особняке с зеленой лужайкой перед крыльцом. Она получила все, о чем мечтала, хотя жаль, что она так быстро забеременела и потеряла всякую ценность в глазах любовника. Но тут ничего не поделаешь: век даже самых блистательных куртизанок не долог.

Интересно, что теперь будет с моей «поющей девой»? Кому она теперь будет нужна?

Пока я рассматривал Нинин дом, из ворот выехал черный «Форд» с желтыми фарами и колесами, и в окошке я разглядел Нину. Она меня то ли не заметила, то ли не захотела узнать, и наша встреча не состоялась.

В течение долгих месяцев я пытался угадать, что привело Нину в Линьчэн. Теперь, по крайней мере, все ясно: она поехала туда из-за Даниэля Бернара. Но как она могла зазвать меня в купе? Что случилось с моей девочкой? Какой дьявол вселился в нее? Боюсь, что на эти вопросы я уже никогда не найдут ответа.

Я пытаюсь осознать, что у Нины будет ребенок от другого… И хотя я уже давно не имею на нее никаких прав, для меня это какое-то святотатство, попрание самых главных законов бытия. Невозможно представить, что когда-то мы сидели в обнимку и придумывали имена для наших будущих детей. Мне хотелось назвать девочку Екатериной, как маму, а мальчика…

Впрочем, об этом тоже не стоит писать. По-моему, я сейчас занимаюсь тем, что ковыряю в ране ржавым гвоздем.

5

Душа просит драк и безрассудства, и я подрядился вести колонку «Уголовная хроника».

В Шанхае торговлей оружием, людьми и наркотиками занимаются несколько преступных организаций, самая влиятельная из которых называется «Зеленая банда».

История ее возникновения довольно любопытна:

Несколько столетий назад лодочники, живущие вдоль Янцзы, создали гильдию, члены которой давали друг другу пищу и кров на время стоянок. В середине прошлого века в Китае началось восстание религиозных фанатиков тайпинов, приведшее к невиданным человеческим жертвам: торговля замерла, лодочники остались не у дел и, чтобы прокормиться, занялись контрабандой соли, продажа которой являлась императорской монополией.

Вскоре выяснилось, что завезенный британцами опиум куда прибыльнее, и благодаря ему лодочники не только разбогатели, но и сплотились в крепкую, хорошо вооруженную банду, основанную на принципах землячества.

Приезжает крестьянский парень в Шанхай — куда он пойдет, чтобы устроиться? К землякам. Они дадут ему работу и жилье, а за это потребуют беспрекословного подчинения. Надо принять участие в налете? Перепродать краденное? Укрыть раненого бандита? Все задания вышестоящих братьев выполняются беспрекословно.

Могущество Зеленой банды выросло настолько, что терпеть ее в иностранных концессиях стало невозможно, и торговля опиумом была объявлена вне закона. Вот так всегда: сначала выпустим джинна из бутылки, а потом думаем, как загнать его обратно.

Этим летом новым начальником отдела по борьбе с наркоторговлей назначили весьма примечательную личность — отставного британского офицера по имени Джонни Коллор.