Эльвира Барякина - Белый Шанхай

Дипкурьеры наперебой ухаживали за Ниной, и предлагали ей то баранки, то конфеты с портретом — господи помилуй! — председателя ОГПУ Дзержинского.

Фаня смеялась над соратниками:

— Совсем замучили бедную Ниночку! Чего вы лезете к ней? Дайте человеку посидеть спокойно!

Постепенно Нина успокоилась и расхрабрилась. Грустная нелепица: ее пригрели враги, которых она боялась больше всего на свете, а «свои люди», в том числе и Клим, не хотели ее знать.

Нина просидела с большевиками до утра: они пели песни, рассказывали истории, а потом затеяли игру в преферанс на спички.

Наконец Фаня поднялась из-за стола и сладко зевнула:

— Слушайте, уже светает — пойдемте спать!

И тут над рекой раздался пушечный выстрел.

Белогвардейцы вступали в армию генерала Собачье Мясо с тем, чтобы возродить белое воинство. Какое там! Из-за недостатка денег, повсеместного воровства и проклятого расового вопроса организовать ничего не удавалось. Русские и китайские офицеры беспрестанно грызлись между собой, а тылы съедала всеобщая неразбериха и пьянство.

Интенданты за взятки покупали несвежие продукты, и половина армии страдала от болезней. Медицинская помощь почти не оказывалась, с оружием и вовсе была беда — стволы износились до последней степени. Из каждых четырех горных орудий два никуда не годились; из шестнадцати пулеметов семь можно было отправлять на свалку.

Только на бронепоезде «Великая стена» еще сохранялось подобие порядка; в остальных частях бойцы интересовались не тем, где находится противник, а тем, где хранятся запасы продовольствия.

Феликс сидел на бревне, курил самокрутку и смотрел на алое солнце, встающее над Янцзы. Невдалеке суетились китайские артиллеристы: вышел приказ срочно переправить пушки на другой берег.

Рядом с Феликсом опустился отец Серафим — заросший, косматый, в ватнике с повязкой Красного Креста на рукаве.

— Ну, что слышно? Денег дадут или как? Совсем совесть потеряли: пять месяцев жалование не платят.

— Собачье Мясо думает, что мы будем служить за еду, — мрачно проговорил Феликс.

Русским наемникам некуда было деваться, и они давно уже дрались не за деньги, а за возможность протянуть еще один день. Тех, кто попадал в плен к солдатам НРА, водили на проволоке, продетой сквозь уши, и после долгих пыток убивали.

Феликс поднял голову и увидел, как из-за излучины реки показался небольшой пароход.

Среди артиллеристов поднялась суета.

— Видите красный флаг на корме? — крикнул, пробегая мимо, китайский офицер. — Это советское судно! Его надо остановить — оно наверняка везет продовольствие в Ухань!

Китайцы дали предупредительный залп, и пароход встал посреди реки.

Феликс, как знаток русского языка, вызвался проводить досмотр.

Поднявшись на борт, он велел капитану подать транспортные накладные, но по бумагам выходило, что «Память Ленина» идет в Ухань за чаем, а в трюмах у него — запчасти для электростанции.

— Какой чай может быть в Ухани? — разозлился Феликс. — Там жрать нечего!

Он повернулся к солдатам:

— Начинайте обыск. Команду под арест, всех пассажиров собрать в кают-компании.

Дверь в каюту Дона дрожала от нетерпеливых ударов.

— Открывайте! — орал кто-то с русским акцентом.

Фернандо никак не ожидал, что солдаты Собачьего Мяса могут остановить «Память Ленина»: между пекинским правительством и СССР были заключены торговые соглашения, и, несмотря на войну, советские суда беспрепятственно плавали по рекам Китая.

Дон заметался по каюте. Если люди Собачьего Мяса обнаружат в трюме аэроплан, дело могло кончиться расстрелом.

Раздался тяжелый удар, треск, и дверь слетела с петель. В каюту ввалился высокий горбоносый парень с револьвером в руках; позади него толпились китайские солдаты.

Фернандо поспешно протянул им паспорт:

— Я подданный Мексики! У меня есть право экстерриториальности!

Парень просмотрел документы и с ухмылкой перевел взгляд на Дона.

— Фернандо Хосе Бурбано? Вот так встреча!

Дон совсем струхнул.

— Вы меня знаете?

— Кто ж тебя не знает? Я служил в полиции Международного поселения: у нас твоя фамилия то и дело мелькала в сводках.

Фернандо прижал руки к груди.

— Да это клевета! Я честный коммерсант, у меня радиостанция в Шанхае…

Но парень не дал ему говорить:

— Что ты делаешь на советском пароходе?

— Выполняю секретное задание мистера Стерлинга. Мне велели договориться с Михаилом Бородиным об эвакуации иностранных беженцев из Ухани. Кстати, вы знаете, что его жена находится здесь, на пароходе?

— Ты чего несешь? — нахмурился парень. — Мы просмотрели списки пассажиров…

— Так она по поддельным документам едет!

Парень схватил Дона за плечо и поволок его в кают-компанию, где уже собрались насмерть перепуганные пассажиры.

Привалившись к стене, Фернандо в тоске поглядывал на бледных большевиков. Нина тоже была тут: она сидела на диване и тряслась, как от озноба.

Где-то внизу заколотили железом о железо — в трюме начался обыск. У Дона покатилось сердце: «Ну все, сейчас найдут аэроплан!»

В кают-компанию вошел китайский офицер и через переводчика спросил женщин:

— Кто из вас мадам Бородина?

Нина взглянула на Фаню, но та промолчала.

— Я не советую вам запираться, — сказал Дон Фернандо. — Если китайцы подумают, что вы — мелкая сошка, вас попросту утопят, чтобы вы не вздумали жаловаться на произвол.

Фаня выступила вперед.

— Ну я Бородина. А в чем дело?

Китаец перевел взгляд на Нину.

— А это кто?

— Моя кузина. Хочу предупредить: если с наших голов упадет хоть волос, у вас будут большие неприятности!

— Вы подтверждаете слова этой дамы? — спросил китаец у Нины.

— Д-да, — с запинкой ответила та.

Горбоносый парень вернулся в кают-компанию и, ни слова не говоря, вытащил Фернандо в коридор.

— Кому принадлежит разобранный аэроплан в трюме? — прошипел он, ухватив Дона за воротник.

— Я… я не знаю…

— Врешь! Мне матросы сказали, что это ты заправлял погрузкой!

Парень подсунул Дону какую-то бумагу.

— Тут сказано, что хозяйкой «Авро» является Ада Маршалл. Я лично знаком с этой девушкой: у нее нет денег на чулки — не то что на аэропланы!

Фернандо в панике оглянулся на застекленную дверь, за которой виднелась сжавшаяся фигура Нины.

— Это все она! Если вы служили в полиции, то должны знать, что мисс Купина занимается контрабандой оружия. Верно, она переписала груз на вашу знакомую, чтобы использовать ее как подставное лицо. У нее наверняка была договоренность с матросами: в случае чего — оболгать невинного пассажира!

— Это ты про жену Рогова?

Час от часу не легче — кажется, все русские в Шанхае знали друг друга!

— Клим давно выгнал эту тварь за то, что она изменяла ему с Даниэлем Бернаром, — придушенным голосом произнес Фернандо. — Ее любовника неделю назад арестовали в Шанхае за шпионаж, а ей удалось бежать. Кстати, вы знаете, что мисс Купина является родственницей Бородиной? Она только что в этом призналась!

Парень выругался по-русски.

— Откуда ты все знаешь?

— Я вообще очень полезный человек! — Дон попытался улыбнуться. — Вы можете направить телеграмму в шанхайский Муниципальный Совет: мистер Стерлинг подтвердит, что он послал меня в Ухань.

— Направим, не беспокойся, — пробормотал парень, выпуская воротник Дона. — Если ты соврал, мы отрубим тебе голову, а если Стерлинг все подтвердит, можешь ехать, куда тебе надо.

Он замолчал, и лицо его немного смягчилось.

— За Бородину и ее родственницу спасибо. Без тебя мы бы в жизни не догадались, что это за птицы.

— Не за что! — Дон Фернандо заглянул ему в глаза. — Мой вам совет: если вы хотите, чтобы Аду Маршалл не привлекли к делу, лучше заранее уничтожить все документы на «Авро». А в протоколе напишите: «Аэроплан изъят у вражеской лазутчицы Нины Купиной».

Парень кивнул и препроводил Дона назад в кают-компанию.

От облегчения у Фернандо ослабло все тело: ему хотелось упасть на колени и благодарить Святую Деву за чудесное спасение.

«А мисс Нина сама виновата — нечего было ломаться и сердить меня! — подумал Дон и, подняв глаза к потолку, начал молиться: — Святая Дева, Ты же видишь — бес попутал! Но я все отмолю: денег на новую ризницу пожертвую… Только не отрекайся от меня, ладно? Мне без Твоей помощи никак нельзя!»

Блокнот «Для эскизов»

Китти то и дело спрашивает меня, когда вернется мама, а я отвечаю, что не знаю. Она злится: «А почему ты не знаешь? Ты должен знать!»

Как объяснить трехлетней девочке, что с нами случилось?

Мы с Ниной встретились, когда весь мир вокруг рассыпался в прах, и мы оба искали прекрасное и безгрешное существо, которое полюбит нас и спасет от бедствий. «Любовь все побеждает» — нас так учили.

Увы, идеальных людей, как и дистиллированной воды, в природе не существует, и со временем наш религиозный восторг сменился недоумением: мы вдруг обнаружили, что не являемся святыми и, соответственно, не подходим на роль ангелов-хранителей.

Чувствуя себя обманутыми, мы начали мстить друг другу за несбывшиеся мечты. Я выиграл эту войну и заполучил все трофеи — от дома до права воспитывать Китти.

А дальше что?

Я хожу на работу, сообщаю гражданам плохие новости, а после пытаюсь поднять им настроение с помощью новомодной песенки «Надеюсь, что ты счастлива теперь». С выдуманной девушкой Анной покончено, и, хотя публика настойчиво требует ее возвращения, у меня нет ни сил, ни желания ею заниматься.

Каждый день секретарь вручает мне стопку писем от юных барышень, которые утверждают, что любят меня. Я мечтал, чтобы меня ценили? Я хотел преданности и искренних чувств? Получите — распишитесь. Воистину Господь — великий насмешник!

В китайском городе постоянные стычки вооруженных банд, в иностранных концессиях все заняты размещением белых беженцев с юго-запада. Только за январь 1927 года их прибыло больше восьми тысяч.

Единственная хорошая новость: в порт начали приходить суда с подкреплениями — в основном это туземные войска из Индии. У нас зима, а они приехали в шортах и рубахах с короткими рукавами, и после ночи в неотапливаемых казармах почти все подкрепление слегло с простудой.

Жители иностранных концессий не знают, как им ублажить военных. Они изо всех сил стараются проявлять гостеприимство — в надежде, что солдаты охотнее будут сражаться за Шанхай. Все женское население шьет теплые штаны и куртки; в церкви Святой Троицы читают познавательные лекции, в Американском клубе открыт круглосуточный ресторан, где самые лучшие блюда продаются за гроши.

Каждую ночь во Французском спортивном клубе, в «Маджестике» и «Астор-Хаусе» гремят балы. Девушки флиртуют с офицерами и с надеждой заглядывают им в глаза: «Вы ведь не оставите нас, правда?»

А мне, честно говоря, на все уже плевать — гори оно огнем! Если бы не Китти, я бы пошел добровольцем на бронепоезд «Великая стена». Солдаты Чан Кайши или красногвардейцы непременно его подорвут — что, собственно, и требуется.

Члены Шанхайского клуба приняли Клима в свои ряды — вот она, вершина счастья!

Парадная лестница из белого сицилийского мрамора, ресторан, где подается прекрасный ростбиф, седло барашка и пирог с почками. К услугам членов клуба — сорок комнат, армия прислуги и газеты, отглаженные утюгом — дабы их было приятнее держать в руках.

Главной достопримечательностью Шанхайского клуба являлся знаменитый «Длинный бар» из красного дерева. Чем ближе ты сидишь к окну, тем выше твое место в клубной иерархии. Согласно обычаю, у самого подоконника были места лоцманов, знавших все мели на Янцзы. Директора крупных компаний и банков шли следом, а в середине и с краю могли располагаться люди попроще — вроде Клима Рогова.

За окнами быстро сгущались грустные зимние сумерки. Седой официант зажег свечи в толстостенных стаканах, стоявших на барной стойке.

Клим в одиночестве потягивал розовый джин и прислушивался к голосам, доносившимся из зала заседаний:

— Для обороны города потребуется не меньше дивизии…