Эльвира Барякина - Белый Шанхай

Все становилось на свои места. Евреи и их прихлебатели развязали мировую войну с единственной целью: чтобы самые храбрые, талантливые и умные люди перебили друг друга. Под «прекрасными лозунгами демократии» они приходили на освободившиеся места в правительства, армии и организации. Россия была первой страной, которую им удалось завоевать. Теперь они жаждали распространить свою власть на весь мир. Если их не остановить, все будет кончено.

– Мы пойдем на любые жертвы! – говорила Марья Заборова. – Наши боевые друзья проливают кровь на советско-китайской границе. Они устраивают рейды на большевистскую территорию и уничтожают врага. Каждый истинный фашист должен искать возможности для беспощадной борьбы.

Иржи сказал ей, что у него есть связи с таможенниками и Комиссариатом по иностранным делам и что он может отправлять на север оружие под видом дипломатической почты. Марья с радостью согласилась.

Риск был велик: груз надо было пересылать по железной дороге, через заставы китайских провинций. Лемуан за большие деньги пообещал собрать купленные по частям пулеметы и изготовить бомбы. Коробка «сардин» его работы взрывала до пятидесяти футов железнодорожного полотна; для мостов применялись «ананасы» – в банках по фунту; но самыми ценными были десятифунтовые «маринованные огурцы»: после них от коммунистических штабов и казарм оставались одни щепы.

Но связь с Лемуаном оказалась ужасной ошибкой.

Лемуан наблюдал за скачками из собственной ложи: он не был членом Бегового клуба и выкупил ее у разорившегося маклера. Завидев Иржи, он цыкнул на двух разряженных девиц, стоявших за его креслом:

– А ну, кукушки, брысь отсюда! Мне поговорить надо.

Девки надули губы и удалились.

– Ну что, готов товар? – спросил Иржи, стараясь не выдавать нетерпения.

Лемуан сплюнул жвачку в платок и сунул его в ридикюль одной из девиц.

– Ну… скоро будет готов…

– Месье, люди ждут товар, вы получили предоплату.

– А вы сегодня делали ставки? Я лично ставлю на Черного Грома. Низкорослая каналья всех обгонит – даю слово.

Если бы его слово хоть что-нибудь значило! Благородные чувства казались Лемуану проявлением слабости, и он беззастенчиво играл на них: иногда с пользой для себя, иногда – для забавы.

Иржи сузил глаза:

– Прекратите паясничать. У вас есть срок – до конца недели. Если я не получу товар, я сдам вас полиции.

– Не сдадите, – добродушно рассмеялся Лемуан. – У вас на руках беременная дама. Вы о ней подумали?

Иржи едва сдерживался, чтобы не ударить его по лицу.

– Послушайте, вы! Я отказываюсь участвовать в ваших махинациях с алкоголем, если вы до конца недели не сделаете то, что должны!

– Ой-ой, какие мы нежные! – проворчал Лемуан, когда Иржи направился к выходу. – Совсем шуток не понимаем. Будут вам «маринованные огурцы», будут…

Лемуан был инвалидом не только физически, но и морально.

Хью Уайер вызвал к себе Джонни Коллора и велел ему собираться в Гонконг:

– У местной полиции большой опыт в борьбе с наркоторговлей. Поедете перенимать.

Коллор вернулся в участок, спрятался за ширму; Феликс понял – лезть к нему не надо. Но Джонни сам его позвал.

– Слушай, брат… Я передал дело с оружием китайской полиции, а теперь меня на два месяца высылают из Шанхая. Наши, видать, в сговоре с контрабандистами.

Феликс не верил своим ушам. Уайер сам принял его рапорт, похвалил за бдительность, обещал повысить по службе. Он что, заодно с контрабандистами?

Вечером Феликса вызвал начальник участка.

– Сейчас многие ушли в отпуск, – сказал он, скучающе глядя в окно. – Так что мы вас временно переведем из детективов в охрану.

– Охрану чего?

– Тюрьмы. Там людей не хватает. Надо помогать.

Феликс не произнес ни слова – подавил в себе ярость. Начальник говорил о том, что это лишь временная мера, что без Коллора все равно нечем будет заняться. На прощание как кость бросил:

– Вы не беспокойтесь, Родионов, вам выпишут премиальные.

Каменные стены, гулкие коридоры, лязг решеток. Тысяча девятьсот китайских заключенных и десяток белых, ждущих депортации. Все были пристроены к делу: кто циновки плел, кто форму шил для полицейских. В одной из камер сидел резчик по дереву, уток-манков делал – не отличишь от настоящих. Охотники в очередь записывались, чтоб купить их. Начальник тюрьмы ласково обращался с мастером и каждую неделю присылал ему булку с кунжутом, но не говорил, что бумаги его давно затерялись. Мастер два года ждал суда.

Работа Феликса – гонять китайцев на пруд. Работа заключенных – стирать скатерти из ресторанов. Целый день проторчишь на холоде, задубеешь, а кому жаловаться? Хорошо еще, когда ветра нет и солнце припекает: можно хоть почитать.

Феликс покупал ворох русских газет, садился под дерево, клал револьвер на колени. Китайцы били вальками скатерти, звенели кандалами.

«Великий князь Николай Николаевич проел деньги, которые ему послали на подрывную работу против большевиков…» Начитаешься такой дряни – в глазах темнеет.

Феликс вырвал листок из блокнота, написал печатными буквами: «Жидовский коллектив! Если будете оскорблять императорскую фамилию, то не сносить вам головы». Подпись: «Мистер Белогвардейцев. Обратный адрес: 117 Рут дэ Зи Ка Вэй». Там размещались сто двадцать человек Союза военнослужащих – поди догадайся, кто писал.

Чтобы не тратиться на конверт и марку, Феликс велел рикше отнести листок в редакцию и сунуть в ящик для писем. Он толковый парнишка – все понимал.

Дело сделано, можно в тюрьму возвращаться. Не служба, а тоска. И завтра будет все то же самое, и послезавтра.

Скорее бы Коллор приехал.

Феликс сразу узнал китайчонка: сидя на корточках, тот мыл полы в тюремном коридоре. Зеленая рубаха – грязная, в пятнах крови – была разодрана до пупа. Феликс сделал знак охраннику:

– Иди перекуси, я его покараулю.

Китайчонок возил тряпкой по полу, стараясь повернуться к Феликсу спиной. Тот подошел, одной рукой поставил его на ноги – пацаненок был легкий, как пустой мешок.

– Помнишь меня?

Китайчонок пискнул. На роже у него был синяк размером с блюдце.

– Для чего Лемуан готовил оружие? – страшным шепотом спросил Феликс.

– Я не знать…

Он тряхнул его, швырнул об пол. Ведро с водой опрокинулось.

– Последний раз спрашиваю: для чего?

Китайчонок сидел в луже, вытирая разбитый нос рукавом.

– Для войны-ы-ы…

– С кем?

– Я не знать… Но скоро будет война. Очень сильная война.

Больше Феликс ничего не добился.

Вечером он позвал Умберто в свою комнату. Тот вошел, пошаркал ботинком по полу:

– У тебя песку – как на пляже. Ты хоть женщину найми, чтоб прибралась.

Но Феликсу было не до этого. Он ходил в клубах табачного дыма. Война, стало быть… Может, оно и к лучшему. Этому нас и учили.

Он передал Умберто слова китайчонка.

– С кем воевать-то будут?

Тот пожал плечом:

– Черт его знает. Наверное, опять китайцы между собой. Но оружия в городе тьма – в порту можно купить все, что хочешь. Вчера в Нантао пришел японский пароход с пулеметами…

– А ты откуда знаешь? – перебил Феликс.

Умберто засмеялся:

– Всем начальникам дорожных постов от Нантао до Янцзепу заплатили, чтобы мы не досматривали их грузовик.

Медам и месье, а также почтенные джентльмены, приезжающие в Шанхайский клуб на автомобилях 1922 года выпуска! Вы помните Поля Мари Лемуана? Того самого, без ног, что катался на спине одноглазого маньчжура и просил у вас денег в минуты трудностей?

Вы смеялись над ним, медам и месье. Вы думали, что Поль Мари отжил свой век и превратился в несмешную карикатуру на последней странице жизни. Подойдите к окну и посмотрите на него. Пусть ваши воротнички отсыреют от завистливого пота.

Поль Мари Лемуан едет на «кадиллаке» 1923 года выпуска. Такого авто нет даже у хлопкового богача Спанта. А какие протезы у Поля Мари! Если бы вы видели его протезы и сравнили их со своими опухшими ногами, вы бы поняли, что Бог уже наказал вас.

А вы догадываетесь, куда ездит Лемуан? Впрочем, вам, милые джентльмены, этого никто не скажет, и только ваши внуки узнают из исторических романов, что это был за человек.

Чехословацкий консул, пан Иржи Лабуда, фальшивый, как средство от облысения, заказал Лемуану бомбы и пулеметы. Это мелкая работа, которой серьезные люди балуются от великой бедности или любви. Лемуан не спросил, кого собирается убивать пан Иржи – не его это дело. Но он потребовал взамен подпись – черную и витиеватую, как усы постового на Сычуань-роуд.

Подпись консула и пачка денег, завернутая в газету, могут творить чудеса. Пароход под чехословацким флагом привез в Шанхай немецкое и австрийское оружие, сворованное с трофейных складов в Европе. Днем пароход стоял будто вымерший, вахтенный со скуки козы из носа доставал. А ночью по палубам скользили обмотанные рогожей ботинки, крепкие руки подавали ящики и начальственные голоса ругали кого-то во тьме, но эдак шепотом, с пониманием.

По соседним улицам слонялись пьяные матросы, вдоль стен дрыхли кули с шапками на глазах – переодетая охрана. Если появлялся незваный человек, они устраивали безобразную сцену с мордобоем.

В тишине склада, среди пыли и опилок, высились ящики для упаковки роялей. В их огромных чревах – винтовки «Гевер-88», пулеметы «Машиненгевер-08», изящные маузеры С96 и браунинги № 2. В жестянках с надписью «Консервированные ананасы» – патроны.

Анансы и рояли уйдут на север – к славному маршалу Фэн Юйсяну по прозвищу Христианин. Маршал этот занимается святым делом: когда воюет, когда готовится к войне. Охране на пути следования заплачено, таможенный инспектор тоже получил свое и потому будет вскрывать и досматривать лишь помеченные ящики.

На складе трудились десятки рабочих. Двое представителей Фэн Юйсяна, англичане, наблюдали, чтобы все было как надо. Оба в робах, в картузах, а ботинки лаковые. Англичане жили в отеле, вечером выходили при параде и наручных часах, чтобы консьерж думал, что они направляются в публичный дом. На складе англичане переодевались, только следили, чтобы лаковым ботинком в плевок не встать.

Рабочие уважали и боялись Лемуана и оттого слушали с двойным почтением.

– Месье Лемуан, часть патронов без упаковки – навалены россыпью.

– В канистры из-под бензина их.

Люди кивали, и работа вновь закипала. Принесли канистры, засыпали патроны вперемешку с опилками. Вес получился тот, что надо.

Одноглазый передал Лемуану записку от Иржи. Псевдоконсул требовал, чтобы ему немедля предоставили бомбы и пулеметы: «Если вы не намерены выполнять свои обещания, я тут же аннулирую все бумаги».

Лемуан наморщил нос, поскреб подбородок. Бомбы сделать можно, а вот пулеметы он уже продал: китайцы с Нантао предложили хорошую цену.

В дверях появились матросы и не дали додумать мысль. Они позвали Лемуана на улицу: там, на дороге, в круге света от фонаря лежал парень – битый, будто по нему конница проскакала.

– Подсматривал, – сказали матросы.

Парень охнул, поднял голову.

– Я ошибся складом, мне надо туда, где японцы… – произнес он с сильным русским акцентом.

– Какие, к дьяволу, японцы?!

– Они привезли контрабандные пулеметы, «гочкинсы».

– Врешь!

– Не вру! Я хотел купить для себя… Можешь проверить. Пароход «Сакура», стоит у четвертого причала…

Лемуан видел этот пароход сегодня. Люди доложили, что японцы привезли из Нагасаки фарфор и зеркала. Стало быть, конкуренты пожаловали?

– Они завтра будут вывозить пулеметы, – торопливо продолжил парень. – Всем постовым заплачено, чтобы они не задерживали грузовик.

Лемуан узнал развороченную морду.

– А я тебя видел… Ты в «Трех удовольствиях» бывал. Вот что, – сказал он матросам, – отведите его в контору да свяжите как следует, чтоб не сбежал. Сейчас разберемся.

Лемуан отправил людей посмотреть, что творится у четвертого причала. Через два часа они вернулись: «Сакуру» разгрузили прошлой ночью, что за товар – неизвестно, сторож думает, что посуда. За порцию опиума в бумажке он рассказал, что хозяин склада – японец и что завтра посуду отправят в магазин.

Лемуан устал бегать на протезах, и Одноглазый пересадил его в коляску. Сиденье на ней – из алого бархата, а спицы колес закрывали рыцарские щиты с львиными мордами. Поль Мари, француз по крови, любил рыцарство.

Он опять думал и цокал языком. Хорошо бы украсть пулеметы у японцев: одним махом убрать конкурентов и расплатиться с псевдоконсулом. Избитый пленник словно читал его мысли.

– Лемуан, тебе всегда пригодится оружие, – сказал он. – Его заберут со склада в пять утра; кроме шофера и сопровождающего, никого не будет. Их легко можно перехватить по дороге.