Лайза Бингхем - Бенгальские рубины

— Моя мать умерла много лет назад.

— От чего?

Элоис долго молчала, прежде чем ответить. Тупая боль снова застучала в ее висках.

— Это был несчастный случай.

Напряжение воцарилось в полутьме кареты.

— Мне так сказали, — добавила она.

— А вы сами не знаете? — Вопрос, заданный ироническим тоном, заставил ее заикаться.

— Я… ну да… конечно. Она умерла, когда я была совсем маленькой.

— Понимаю.

Элоис попыталась сжать дрожащие руки. Всякий раз, когда она думала о матери, во рту появлялся какой-то странный солоноватый привкус, и непреодолимое чувство ужаса и боли охватывало ее. Тупая пульсирующая боль стучала в висках.

— Я мало что помню о ней.

Мужчина помолчал несколько секунд, затем произнес, как бы извиняя Элоис:

— Должно быть, вы действительно были совсем малы.

Она не ответила. Да и что она могла объяснить этому незнакомому человеку? Что все ее детство словно провалилось в пустоту забвения? Ей не хотелось говорить об этом.

Мужчина сидел тихо, о чем-то задумавшись. Спустя некоторое время он положил медальон и достал один из журналов.

— Африка, — медленно прочел он. — Интересный выбор для такой красивой молодой девушки.

Элоис выше подняла голову. Он обнаружил, что она не беременна, а лишь спрятала узел под платье.

Ее беспокоило, как много он узнал и понял, рассматривая ее скудные вещи. Этот человек смог каким-то образом проникнуть в тот уголок ее души, в котором она хранила свои самые сокровенные мысли.

— Почему вы интересуетесь этой дикой страной?

— Хочу побывать там когда-нибудь.

— Что вы ожидаете там найти? Приключения? Диких животных?

— Покой.

— Мне кажется, вы не относитесь к женщинам, ищущим покоя. Скорее вы похожи на женщину, которая ищет…

— Уединения.

— Страсти!

— Едва ли.

— Вы столь молоды, и уже так устали?

— У меня есть жизненный опыт.

— Возможно. Но я думаю, вам нужно еще многому научиться.

Он отложил журнал, и, быстро взглянув на книги, добавил:

— Тому, чего вы не найдете в книгах. Тем вещам, которые могут быть приобретены только благодаря опыту или преподаны опытными людьми.

— Что вы имеете в виду?

— Я не настолько смел, чтобы предложить такое женщине, с которой только что познакомился.

Странный вихрь, состоящий из возбуждения и осторожности, закружился внутри Элоис. По-видимому, этот человек напрочь лишен хороших манер. Его слова шокировали и были абсолютно неуместны. И все же Элоис не имела сил поставить его на место. Он превращал все, что бы она ни сказала, в какую-то чрезвычайно дерзкую игру.

Вихри мыслей проносились в ее голове. В слабом свете луны, проникавшем внутрь кареты, она увидела руку, лежащую на узле. Пальцы тонкие, красивой формы и слегка покрыты темными пушком. Неужели это они расшнуровывали ее корсаж? Касались ее белья?

Подняв глаза, она увидела, что на его губах играет легкая улыбка.

— Ничего не бойтесь, мисс. Пока вы были без сознания, я перевязал вашу рану, развязал корсет и освободил вас от вашей ноши.

Она вскинула голову:

— Вы ожидаете благодарности?

— Как вам будет угодно.

— Тогда я не будут вас благодарить.

Он передернул плечами, делая вид, что это его нисколько не задевает.

— У вас порядочная рана на руке, однако нет необходимости зашивать ее. Она вполне безопасна.

Элоис посмотрела на свою руку и обнаружила, что рукав ее платья обрезан, а плечо аккуратно обвязано белым платком.

— Я хорошо справляюсь с подобными ранами, как настоящий доктор. Глубокого шрама не останется.

Мысль, что этот человек что-то делал с ее телом, вызывала тошноту.

— Я надеюсь, что вы дадите мне необходимые разъяснения в награду за оказанную помощь, — продолжал незнакомец.

— Что вы хотите узнать?

— Правильно ли я вас понял? Вы сказали, что упали за борт?

Ее голова резко дернулась, и она сразу забыла о ране. На первый взгляд вопрос незнакомца казался вполне естественным, но Элоис чувствовала скрытый смысл, казалось, он знает гораздо больше.

— Да, все произошло именно так, — заявила она.

— Хм… Как ловко все получилось! Даже вещи были уже припрятаны под вашей одеждой.

— Да, да, так и было.

— Тогда почему же вы не подождали, чтобы вас подобрали матросы? Вы могли бы спокойно продолжить свое путешествие в…

— Лондон. Я ехала в Лондон.

Последовала долгая пауза, прерываемая лишь стуком колес о гравий и скрипом упряжки. Затем незнакомец продолжил допрос.

— От кого вы пытались убежать?

— Убежать? Говорю вам, я упала за борт.

— Тогда мне следует отвезти вас в Типпингтон и передать вашей свите.

Она остановила его руку, когда он собрался постучать в потолок кареты. — Нет!

— Нет?

— Я не хочу возвращаться.

— Разрешите узнать, почему?

Не ответив на вопрос, она забилась в темный угол кареты, надеясь, что полумрак скроет ее лицо. Но лунный свет делал все ее усилия тщетными.

— Далеко ли мы отъехали от Типпингтона? Он кивнул головой, но не произнес ни слова. Мимо окон проносилась совершенно незнакомая местность. Она не была в Англии столько лет!

— Где мы?

— Мы едем на север. Проехали уже много миль.

— Куда мы так спешим? Кажется, мы едем на очень большой скорости.

— Я бы желал, чтобы она была еще больше.

Элоис даже не пыталась разобраться в этом замечании. Она чувствовала какую-то опасность.

— Если бы вы остановили карету, я перестала бы причинять вам неудобство. Ведь я нарушила ваши планы…

Он не двигался.

Элоис продолжала, чувствуя одновременно отчаяние и испуг.

— Вы должны позволить мне выйти.

— Я должен?

— Да.

— Боюсь, что не смогу это сделать.

— Но почему же?

— Если вы в самом деле упали за борт, то с моей стороны было бы очень неблаговидным поступком оставить вас одну без защиты в этом диком уголке Корнуэлла. Вам нужно сменить одежду, согреться у огня и выспаться в мягкой постели. Затем мне следует сообщить о вас вашей семье, которая переживает где-то в этой местности. Уверен, они весьма обеспокоены.

Элоис стало не по себе. Ей не хотелось сообщать этому человеку о том, что у нее нет настоящего дома и вся ее семья состоит из одного отца, единственным проявлением родительских чувств которого было стремление всецело подчинить ее своей воле.

— Вы не находите мое решение правильным?

— Это так… если бы у меня действительно была семья.

— У каждого человека есть семья. Если у вас когда-то была мать, разумеется, должен быть и отец. Я ни за что не поверю, что такая замечательная девушка, как вы, вылупилась из яйца. С другой стороны, если вы не та, за кого себя выдаете…

Фраза прозвучала как предупреждение. Он в упор посмотрел на нее сверлящим взглядом.

Этот человек что-то знал, Элоис была уверена в этом. Но что? Что?

Спустя некоторое время она осмелилась поинтересоваться.

— Что вы намерены со мной делать? Незнакомец поерзал на сиденье, его длинные ноги заполнили узкий проход и невыносимо мешали ей. Рослый незнакомец казался неуклюжим, и в то же время от него исходила какая-то внутренняя уверенность.

— Это зависит от того, кто вы… и почему в вас стреляли, я слышал выстрелы. И видел смятение, которое царило среди ваших спутников, когда они добрались до берега. Они следовали за нами какое-то время. Но благодаря умению моего кучера мы смогли уйти от них.

Она пристально смотрела на него, размышляя, что же ей сказать. Можно было бы сказать правду — что она хотела убежать от отца, скрыться в Лондоне и начать новую жизнь. Но подобное объяснение это — лепет капризного ребенка.

Этот человек может стать на сторону ее отца и доставить ее в Брайарвуд как сбежавшую легкомысленную девицу.

Но что же она может сказать, чтобы рассеять его подозрение?

— Мои попутчики не хотели, чтобы я покидала корабль, — наконец, заявила она, надеясь, что этот неопределенный ответ удовлетворит его.

Но ее надежды были напрасны.

— Почему?

— Я… — Он наклонился вперед, упершись ладонями о колени, и уставился на Элоис.

Элоис так и не нашла, что ответить. Тогда он предложил собственное объяснение.

— Возможно, они не хотели отпускать вас потому, что вы захватили с собой некую вещь, которая вам не принадлежит.

Элоис тупо установилась на него.

— Что вы имеете в виду?

Он занял прежнее положение, но ощущение свободы продолжалось недолго. Покопавшись в узле, он извлек сверкающее рубиновое ожерелье.

— Неужели я должен поверить, что оно принадлежит вам?

Итак, он считает ее воровкой.

Воровкой!

Элоис побледнела. Он думает, что она украла ожерелье, и будет держать ее до тех пор, пока не получит хорошую награду за ее поимку.

Этот человек должен убедиться в том, что драгоценности — ее собственность. Проклятье, в этом простом платье она, наверное, выглядит, как простая крестьянка, у которой не может быть красивых безделушек.

Собрав все свое мужество, она поглядела на него свысока:

— Вы ошибаетесь. Это принадлежит мне.

— Неужели. И у вас есть доказательства?

В полном отчаянии Элоис пыталась придумать что-нибудь, чтобы рассеять его подозрения.

— Один камень на застежке отсутствует.

— Эту деталь можно заметить и в результате беглого осмотра.

— Если награда, которую вы ищете…

— Единственная награда, которая мне нужна, — восстановленная справедливость.

Его слова прозвучали с такой силой, что Элоис совсем растерялась. Что же ей делать? Она могла бы попытаться выскочить из кареты, но ей нужны были деньги и ожерелье, чтобы начать новую жизнь.

— Этот мешок и все вещи — мои.

Она попыталась вырвать мешок из его рук, но он свободной рукой охватил ее за талию и притянул к себе. Элоис почувствовала железную силу его тела, ощутила его мощь. Его рука коснулась бедра. Она забыла о борьбе. Ее сердце сильно заколотилось в груди, казалось, он тоже чувствует его биение. Его рука скользнула по ее юбке, он гладил ее бедро. Не в силах более это выносить, Элоис быстро села на свое место, но сердце продолжало стучать быстро и тревожно.

— Не надо.

Это было единственное слово, которое ей удалось выдавить из себя. Элоис ожидала, что он скажет что-нибудь язвительное и злое, однако, к ее удивлению, он молчал. У нее возникло ясное ощущение, что она была далеко не единственной женщиной, на которую так воздействовал этот случайно встреченный человек.

— Я пугаю вас, не так ли? Элоис не знала, что ответить.

Он наклонился вперед и приподнял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. Глаза, наполненные сверкающим блеском, жгли ее.

— Вам нужно бояться, малышка. Это очень полезное чувство, учитывая затруднительное положение, в котором вы оказались.

Элоис так и не поняла, что он имел в виду — ее предполагаемое воровство или то, что она осталась одна, безоружная и беззащитная. Ей стало страшно оставаться с ним наедине.

— Остановите карету!

Ее требование только еще больше развеселило его. Он откинулся на спину сиденья.

— Когда вы докажете, что являетесь владелицей драгоценностей, я отпущу вас. Даже с радостью доставлю вас до вашего пункта назначения, только, разумеется, не в Африку. Мне не доставляют удовольствия столь длительные морские путешествия.

Подняв ожерелье к свету, исходящему от фонарей кареты, он произнес с вызовом:

— Ну, девица, давайте доказывайте, что это ваше.

Они оба знали, что сделать это невозможно. Элоис боролась с нестерпимым желанием пнуть его ногой. Наконец она выдала ответный залп:

— А вы, сэр, можете доказать, что ожерелье не мое?

Он ответил не сразу, и казалось, он был доволен ее открытым неповиновением. Элоис почувствовала в его голосе одобрение.

— Может быть, и докажу.

Он постучал в крышу кареты:

— Руди, мы ушли от них. Держи курс на мое поместье.

Кучер ответил как-то странно:

— Есть, капитан.

Карета гремела и раскачивалась, лошади понесли еще быстрее. Элоис посмотрела в окно. Из-за полнейшего мрака снаружи совершенно невозможно было определить, куда они держат путь.

Бородатый незнакомец заговорил первым:

— Поскольку вы не желаете сообщать, где находится ваш дом в Англии, я отвезу вас в свой.

— И что потом?