Обе теперь плакали. Нина взяла из машины коробку «Клинекса» и протянула одну салфетку Дженни.

— Учти. Если ты хоть одно слово скажешь своей сестре…

— Никогда и никому. Клянусь. Я хочу для тебя счастья, хотела всегда. Но мне кажется, ты зря так боишься.

Да, положение сложное, у Грега много проблем сейчас, но это совсем не означает, что он не для тебя и надо все прекратить. Постарайся успокоиться, вот увидишь, у вас все будет хорошо.

Глава 24

Грег медленно ехал по проходу стоянки перед госпиталем, ища свободное место. Найдя, припарковался и повернулся к Дэзи:

— Ну что ж. Наш последний урок перед большим событием.

Она кивнула как-то отстраненно и вылезла из машины. Грегу показалось, что она чем-то расстроена. Он подозревал, что причиной является ее мать, которая вырвалась сегодня их сопровождать. Софи хотела присутствовать при родах, поэтому должна была посетить хотя бы одно занятие. Грег заметил, как при взгляде на дочь на ее лице промелькнуло выражение тревоги. Добро пожаловать. Он уже давно жил в этом состоянии. Каждый день тревога за дочь посещала его, и гнать тяжелые мысли было бесполезно. Все трое направились к общественному центру, примыкавшему к зданию госпиталя. Чувство отчужденности возникло сразу, как только прибыла Софи. Он думал, что с ее появлением вновь ощутит отголосок той боли, которая разъедала его душу за год до развода и когда стало ясно, что больше так жить невозможно и брак пришел к концу. Но ничего подобного он не чувствовал. Он смотрел на Софи и видел женщину, которую когда-то любил, но с этим давно кончено. Как матери его детей, ей принадлежит большой кусок его жизни. Они знают друг друга, как никто другой, но стали чужими. И не надо больше притворяться, не надо делать вид, что все нормально, стараться, чтобы дети не заметили. Он наконец освободился от тягостного чувства.

Он не помнил момента, когда это случилось. Наверное, процесс шел постепенно, и он долго шел к этому, а в последнее время прибавилась еще одна причина. Причина приятная и восхитительная — Нина Романо.

— У тебя такой довольный вид, — заметила Дэзи, когда они подошли к входу в центр.

— Правда? — Он вдруг понял, что с его лица не сходит улыбка.

— Наверное, рад, что скоро все закончится, — невольно помогла ему Софи.

— Предвкушаю следующую стадию, — солгал он и открыл двери, пропуская Дэзи и Софи.

Замечание дочери заставило его отрезветь, но он продолжал думать о Нине. Его чувство к ней не оказалось поверхностным, вспышкой страсти на одну ночь. Он и раньше думал о ней, Нина давно поселилась в глубине души, незаметно чувство к ней росло и крепло, а когда он выпустил его на свободу, оно вдруг вырвалось из-под контроля и превратилось во всепожирающее пламя, в наваждение. Он не мог не думать о ней, даже сейчас, пока шел с бывшей женой и своей беременной дочерью по коридору, пока они рассаживались перед экраном на разостланные на полу матрасы.

Надо сосредоточиться на Дэзи, сейчас она важнее всего. Он представил Софи инструктору — Барбаре Маески. Барбара на первый взгляд совершенно не соответствовала такой профессии, представляя внешне квинтэссенцию всех новомодных гуру. Ученики сначала тоже были обмануты ее эксцентричным обликом и манерами, но позже столкнулись с непреклонной волей и сержантским характером. Но контраст между ней и Софи в ее европейском дизайнерском костюме и прической из модного салона был таким разительным, что Грег чуть не рассмеялся. Он знал свою бывшую жену — она определенно уже составила свое неблагосклонное мнение о Барбаре.

Она сортировала и судила людей с быстротой падающей гильотины. Ему всегда доставляло наслаждение, когда она ошибалась, это произошло, например, и сейчас с Барбарой.

— Дэзи рассказывала, что многому у вас научилась. — Таким тоном обычно Софи разговаривала с теми школьными учителями, которых считала плохими, или с провинившейся прислугой.

— Можете ничего не говорить, — прервала ее снисходительную похвалу Барбара.

Все ученики, включая Грега, ее обожали. Она вселяла оптимизм и уверенность в своих очень разных подопечных, начиная от зрелой корейской пары и заканчивая самой молодой из класса Дэзи.

— Все садитесь. У нас сегодня не будет одной пары. У Гретхен и Рэнди в прошлую среду родилась девочка, и все прошло замечательно.

Общество встретило новость одобрительным шумом. Все в классе уже успели сдружиться, как и следовало ожидать, потому что готовились к событию, которое должно изменить их жизнь. Здесь собралась странная компания: семья трансвеститов, пара гомосексуалистов со своей суррогатной мамой, несчастливая пара, уверенная, что ребенок укрепит их брак, татуированная девушка, на ней не было живого места от пирсинга, она выглядела так, как будто упала головой в подушку с иголками.

Рэнди и Гретхен здесь звали молодоженами, потому что они непрерывно и яростно ссорились и тут же мирились.

Софи, оглядев всю эту публику, составила свое мнение, и было очевидно, что не в пользу присутствующих.

Грег, хотя и присутствовал при рождении Макса, в то же время совершенно ничего не знал о различных осложнениях при родах. Зато теперь, приходя сюда каждую неделю с Дэзи, он абсолютно по-другому относился к предстоящему событию; он знал такие вещи, что постоянно испытывал страх за дочь. Но он вынужден был жить с этим и не показывать виду, особенно при Дэзи, что с ума сходит от волнения за нее.

— Поскольку сегодня последнее занятие, — сказала Барбара, — давайте остановимся на схватках.

Грег пытался сосредоточиться, но так и не смог, даже когда речь пошла о самом важном — появлении ребенка на свет. С каждым днем мысль, что Дэзи будет рожать, становилась реальнее. Появление ребенка в доме, маленького мальчика, радовало и наполняло восторгом.

Дэзи увидела свое отражение в зеркальной витрине, и ее, как всегда, потряс ее вид — распухшие ноги и щиколотки, расплывшееся лицо, и огромный живот под платьем размером с цирковой шатер. Они заехали в магазин детской одежды по дороге с курсов по настоянию Софи.

— Как ты, дорогая? — Мать взяла ее за руку.

Глядя на свою чудовищную фигуру рядом с элегантной стройной матерью, Дэзи почувствовала себя какой-то нелепой посудиной с раздутым парусом.

— Все в порядке, — отозвалась она. — Давайте войдем внутрь.

Дэзи заметила, что родители ведут себя как вежливые незнакомцы, и это наполняло ее грустью. Они не виноваты, конечно, что пришлось развестись. Если двое не могут жить вместе, не любят больше и терпят друг друга исключительно ради детей, развод неизбежен. Целый год они пытались сохранить семью, цеплялись друг за друга, Дэзи помнит частые скандалы, как ей было больно, когда она становилась их свидетелем. Боль осталась до сих пор и, может быть, навсегда. Потом мать сражалась за то, чтобы дети жили с ней, было принято решение в ее пользу, но это обернулось полным провалом. Кроме детей, у нее была другая глобальная проблема: мама спасала мир, а точнее, маленькую провинцию на юге Африки, обвиняя военных в преступлениях против человека. И от ее работы зависела жизнь и смерть многих людей. И чтобы продолжать свое благородное дело, мать должна была жить в Гааге, где располагался Международный трибунал. Для Макса и Дэзи там была выбрана привилегированная школа, где учились дети многих национальностей. Казалось, все просто — дети с матерью, так часто бывает при разводах. Случается каждый день. Но получился кошмар. Макс немного больше протянул в чужой стране и враждебном окружении, а Дэзи еще раньше тяжело заболела.

Только потом выяснилось, что причиной болезни была беременность. Дэзи помнила до сих пор страдальческое выражение на лице матери, когда они с Максом сказали ей, что хотят жить с отцом в Америке. Они переедут в Авалон, где у семьи Беллами были исторические корни. Идеальное место, где можно укрыться и переждать, пока снова наладится жизнь. И мать, обычно стойкая в своих убеждениях, на этот раз, после длительных переговоров с семейным психологом, сдалась. Дети уже были травмированы разводом, и она не хотела принуждать их жить за океаном, вдали от друзей и родных, в чужом для них мире. Но она не могла себя сломать и бросить любимое дело, хотя вначале была полна решимости даже поступиться карьерой ради детей.

Дэзи помнит, как задрожал голос матери, когда она сказала: «Я тоже останусь в Штатах вместе с вами, дети». Они понимали, чего стоило ей это решение.

Впрочем, все, включая ее саму, знали, что ничего из этого не выйдет. И Дэзи до сих пор становится стыдно, когда она вспоминает свою мстительную жестокость, с которой она заявила матери, что она только напрасно поедет, они смогут жить и с отцом, а она пусть занимается своим любимым делом.

И мать каждые несколько недель совершала трансатлантический перелет, и эти частые перелеты изнуряли ее и часто диктовались необходимостью, долгом и чувством вины перед детьми, а прилетев, она встречалась с дерзостью Макса и бессердечием Дэзи… Макс несколько раз ездил навестить мать, но Дэзи ни разу. И тогда она цинично определила про себя причину развода. Она серьезно считала, что брак был подорван именно стремлением матери к совершенству, быть идеальной женой, идеальной матерью и одновременно идеальным борцом за мир, спасая обездоленных африканцев. Ей пришлось признать, что такое невозможно, надо выбирать. Теперь она желает быть идеальной бабушкой, раз не удалось стать идеальной матерью. Этим и объясняется сегодняшний поход в магазин. Магазин назывался «Новое начало». Дэзи уже приобрела самое необходимое — колыбель, сиденье для машины, манеж, а ее кузины подарили роскошный набор — душ с ванночкой, достойный ребенка королевской крови, но Софи настаивала на покупке приданого для новорожденного. Дэзи сдалась, она знала, что мать знает толк в шопинге, как никто другой.

Она шла между родителями, и на миг возникло давнее детское чувство защищенности, когда казалось все легко и просто. Дэзи вспомнила, что, когда родители решили расстаться, она сначала надеялась, что они помирятся, передумают и снова сойдутся. Сейчас она понимала иллюзорность таких надежд, это было невозможно. Но Макс, к сожалению, не дорос до понимания. Он все еще жил фантазиями и надеждами, что они снова станут одной семьей. Впрочем, очень скоро и Макс поймет, что поезд давно ушел и восстановление невозможно.

Дэзи знала теперь точно то, о чем подозревала раньше, — у отца был роман с Ниной. Пару дней назад, когда она в сотый раз за ночь пошла в туалет, она увидела, как он возвращался домой в четыре утра. Смутившись, он стал объяснять, что услышал шум и думал, что енот залез в мусорный контейнер. Так она и поверила…

Она заметила, что продавец смотрит на их троицу с недоумением, очевидно пытаясь понять, кто есть кто. Родители никак не тянули на дедушку с бабушкой. Можно вполне предположить, что это приемные родители, которым она родит ребенка.

Такие вещи случались. Семейный психолог вначале рассматривал вариант опекунства и усыновления, внутрисемейный, но Дэзи, посомневавшись секунд десять, отвергла. Это был самый легкий для нее выход. Потом ей пришло в голову избавиться от ребенка, но она не смогла этого сделать. А оставив ребенка, решила окончательно, что сама будет его воспитывать.

Тогда она не осознавала до конца всю важность такого решения, она поступила так не из особых убеждений, что делает правильный выбор. Потом стало поздно что-либо менять, и оставалось лишь подчиниться обстоятельствам и ждать, когда это все разрешится само собой.

Надо было сказать родителям, что Логан не захотел отказываться от прав на отцовство. Мало того, он вдруг внезапно приехал и не только отказался принять ее условия, но еще и поставил ряд своих. Хотя она, разумеется, не собиралась их выполнять, но это поставило отношения в тупик. Надо бы сказать родителям, но сейчас она не готова, скажет позже.

Впрочем, была тема, которую она будет обсуждать обязательно. Свое будущее. Она давно откладывала, зная, что отец выйдет из себя, как только услышит о ее планах.

Мать показывала матросский костюмчик кукольного размера:

— Как ты находишь?

— Абсолютно восхитительный. — Наверное, это действие гормонального сбоя, потому что у нее мгновенно от умиления увлажнились глаза. Она трогала ткань — такую нежную, мягкую и пушистую — и чуть не плакала.

— Тебе нравится морская тема?

— Конечно.

Отец рассматривал коляски и сделал выбор в пользу модели, похожей на тележку для гольфа. Она чувствовала возрастающее напряжение между родителями, которое грозило разразиться штормом. Она для них как резиновый коврик для снятия напряжения. Почему она решила, что прийти сюда с ними хорошая идея?

Потому что разведены они или нет — оба остаются ее родителями. И они будут дедушкой и бабушкой Эмиля. Поэтому им обоим лучше смириться и привыкнуть к этой мысли.