У кассы три человека, так что очередь быстро подходит ко мне. Я прошу у баристы сделать латте, протягиваю деньги и жду заказ, когда на экране телевизора включаются новости. Я вовсе не обращаю на них внимания, рассматривая интерьер, но что-то заставляет меня приковать взгляд к телевизору. Через секунду я понимаю, что именно. Там мой бывший муж Паша. Сидит в какой-то студии и улыбается.

— Ваш заказ, — бариста протягивает мне стакан с латте и желает приятного аппетита, а я не могу отвести взгляда от экрана.

В кофейне никого нет. Только я и парень, который протянул мне латте. Я не верю, что там, по ту сторону экрана, мой бывший муж. Я не могу слышать, что он говорит, потому что звук убавлен на минимум, а просить сделать громче я не стану. Вместо этого дрожащей рукой беру латте, накрываю его крышечкой, вставляю в зазор трубочку и толкаю дверь наружу.

Я не знаю, что там за новости показывали, но почему-то уверена, что стоит мне вбить свое имя в поисковую строку, видео с интервью выбьет тут же. Интересно, как давно он дал его? И почему ничего не сказал мне? Что рассказал? Что я плохая мать, все время думающая о бизнесе? Или что я его бросила, едва поняла, что смогу справиться без него? Не уверена, что хочу знать, но понимаю, что едва доберусь домой, открою браузер и найду то, что мне интересно.

Сейчас же решаю не портить себе прогулку и просто наслаждаться жизнью. Совсем скоро на свет появится Кирюша. После этого мы вместе будем гулять, я, с коляской впереди, а он, с соской во рту и счастливой беззубой улыбкой. Уверена, что у нас с Давидом родится самый лучший и красивый сын на свете, а Глеб и Маришка станут идеальными братом и сестрой для него. Я хочу в это верить и верю, потому что ничего другого не остается.

Насладившись вкусом латте и вдоволь нагулявшись, решаю, что пора возвращаться домой. Возвращение занимает минут сорок, потому что зашла я таки довольно далеко. Конечно, ни Маришки, ни Глеба еще нет дома. Зайдя в ванную и вымыв руки, целенаправленно занимаю себя еще чем-нибудь. Понимаю, что делаю это специально, чтобы не смотреть то видео, но в конце концов, подхожу к макбуку и загружаю его, заходя в сеть.

Интервью я нахожу почти сразу. Оказывается, Павел давал его совсем недавно, а если быть точной, час назад. Видимо, та трансляция в кафе была напрямую с прямого эфира. Открыв видео на весь экран и включив звук, слышу:

— Почему вы расстались с женой?

— Это длинная и сложная история…

Павел явно заигрывает с публикой: смущается на показ и отводит взгляд. Делает все, чтобы доверчивые люди поверили. Мне же даже интересно, что он скажет, хотя я на сто процентов уверена, что ничего хорошего.

— Ну же, Павел, вы пришли сюда открыться и поделиться тем, как вам жилось с Милой Рогозиной.

Если слова ведущего и напрягают меня, то лишь подсознательно.

— Ну что ж, — Паша улыбается. — Мила изменила мне.

Ведущий протягивает удивленное “о-о-о-о”, а я думаю о том, какой же все-таки мой бывший муж скотина. Я и представить не могла, что он начнет выдумывать, что окунет меня в грязь тогда, когда я наиболее уязвима. Разве можно подставить женщину, пусть и бывшую жену, когда та находится на восьмом месяце беременности? Судя по всему, Паше плевать. Хотя о чем я. Он не стал спасать дочь, когда та в этом нуждалась, а тут чужой ребенок, к которому он не имеет дела.


Я злюсь. Чувствую, как ярость клокочет внутри меня. Все, что делает Паша дальше — вываливает грязное белье наружу, при чем восемьдесят процентов из того, что он говорит — ложь. Он, как оказывается, “внимательный отец и муж”, “работающий на заводе просторабочий”, а я “стерва, захотевшая красивой жизни”.

— Но ведь ваша бывшая жена добилась того, что имеет, сама. Разве нет? — вдруг спрашивает ведущий. — Или есть что-то, чего мы не знаем?

Конечно, есть, думаю я и Паша не заставляет себя ждать. Складывает руки в замок и нехотя кивает. Я поражаюсь его игре.

— Я думаю, что некоторое время она была содержанкой.

От его слов я не просто теряю дар речи, я хочу вышвырнуть свой макбук и никогда, никогда больше не включать новости. А еще с кровожадностью жажду расцарапать бывшему мужу лицо, потому что я никогда. Ни единого раза не спала с мужчинами ради денег. Даже подарки и те я принимала нехотя.

— Вы имеете в виду, спала с мужчинами за деньги?

— Я бы не был так категоричен, — Паша усмехается. — Я думаю, она просто находила богатых мужчин и они становились ее спонсорами. Помогали деньгами и… так она открыла дело.

— Вы уверены в этом?

— А как еще могла заработать женщина, которая пять лет просидела в декрете?

С силой захлопываю крышку ноутбука и делаю глубокий вдох. Надеюсь, что по пути домой его переедет трамвай. Я на самом деле этого хочу: увидеть его, пусть не мертвым, но униженным. Желаю, чтобы он оказался в такой же ситуации, как я, чтобы понял, каково это, когда на тебя спускают всех собак. Он никогда этого не узнает, потому что я не стану опровергать и подтверждать его слова. Не стану видеться с журналистами и что-то говорить. С меня довольно.

Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что Маришка никогда не увидит это видео и не поймет, насколько низко пал ее отец. Отчасти я хочу этого, но понимаю, что никогда не покажу его ей, если только она не посмотрит сама. В конце концов, она вправе делать, что хочет, а если вдруг она решит, что папа предал нас, то Паша будет виноват в этом сам.

Ближе к обеду я слышу звонок домофона и спешу открыть, решив, что это вернулась Маришка. Только когда нажимаю открыть, понимаю, что Давид, Глеб и Марина знают код. Выглядываю в окно и не могу поверить своим глазам, потому что там, внизу, уверенно шагает Павел, зачем-то приехавший ко мне домой.

Глава 29

По пути на первый этаж набираю Давида, чтобы попросить его приехать, но он не берет трубку. Пишу ему сообщение, в котором сообщаю, что к нам домой пришел Паша, и я его боюсь. Я не вру. Нового бывшего мужа я совершенно не знаю. Он изменился до неузнаваемости, стал другим, запросто может унизить и вдавить в грязь, как сделал в случае с интервью. Мне неизвестно, на что он способен еще пойти, чтобы окончательно меня раздавить.

Я спускаюсь как раз тогда, когда Паша барабанит кулаками в дверь. В нерешительности останавливаюсь посреди комнаты и не знаю, что делать дальше. Давид получил, но еще не открыл сообщение, и я переживаю, что он его попросту не увидит. Тогда что я буду делать с Пашей? Может, пора вызвать полицию?

Закончив с бесцельным стуком в дверь, Паша начинает дергать ручку и дверь поддается. Он заходит внутрь и с удивлением смотрит на меня.

— Ты что стояла и смотрела, как я стучу в дверь?

Пока он говорит, я оцениваю его внешнее состояние. Вроде бы не зол и не разъярен. Выглядит, как и прежде: спокойным и умиротворенным, даже я бы сказала позитивно настроенным.

— Я только спустилась.

Хочу высказать ему все, что думаю об интервью, но вначале решаю спросить, зачем он пришел.

— Ты к Маришке? — уточняю. — Ее нет дома. Она в универе.

— Я к тебе, Мила. Поговорить хочу.

— Хорошо. Кофе?

Я пытаюсь быть максимально вежливой хозяйкой, хотя видит бог, мне безумно сложно быть с ним любезной. Единственное, чего хочется — наброситься на мужчину и расцарапать ему лицо. Я до сих пор не могу понять, как он мог такое сказать обо мне, ведь у нас было все не так плохо, а я… я же все для него.

Чтобы не давать себе шанса думать о предательстве дальше, иду на кухню и занимаюсь приготовлением кофе. Украдкой посматриваю на телефон, но Давид все еще не прочитал сообщение. Я волнуюсь, но не хочу звонить ему еще раз, вдруг Паша действительно пришел просто поговорить.

Бывший муж садится за стол, а я поворачиваюсь к нему и ставлю на стол чашку с кофе. Он явно чувствует себя уверенней, чем в нашу прошлую встречу, и я прекрасно понимаю причину такого поведения. Ему же наверняка немало заплатили. И теперь он думает, что всё? Смог меня обыграть и окунуть в дерьмо, заставив его расхлебывать? Вот уж не думаю, что то, что он сделал, так просто сойдет ему с рук. Пусть не сейчас, но потом я обязательно вспомню это.

— Так о чем ты хотел поговорить? — аккуратно спрашиваю.

— Я все же решил, что теперь ты пересмотришь свое решение на счет Маришки и все же позволишь мне забрать ее.

— С чего я должна менять свое мнение?

— Ты разве не видела мое выступление?

Я даже не знаю, что сказать. Так открыто прийти, поведать, что вот там я оклеветал тебя, а ты разве не видела? И вообще, может, передумаешь и таки отпустишь дочку со мной? До побелевших костяшек сжимаю телефон, чтобы сдержаться и не швырнуть им в Пашу. Как он может? После того, как я столько лет едва ли не заглядывала ему в задницу, стараясь делать все для него? Разве так ведут себя бывшие мужья и жены?

— О чем ты? — решаю, что лучшее в этом случае — прикинуться ничего не понимающей дурочкой.

На несколько мгновений Паша даже тушуется, не зная, что ответить. Видно, что он явно не ожидал такого ответа и сейчас не знает, что говорить. Пересказывать то, что говорил явно же не вариант, а я говорю, что не смотрела. Вид Паши в этот момент бесценен и я жалею, что у нас в доме нет камеры. Я бы пересматривала этот момент и поднимала себе настроение.

— Извини, я думал, ты видела, — растерянно произносит. — Но это и не важно, я думаю, что Маришке все же будет лучше со мной.

— И что же ты такого сказал на интервью, что Мариша поедет с тобой?

— Я рассказал все, — тихо говорит он. — Всё о нашей жизни.

— И что именно?

Я не могу поверить, что он говорит это вправду. Он рассказал всё о нашей жизни? Такой он ее видел? Пока я всё делала по дому, а он был на работе, так это выглядело со стороны? И я ему изменила? Моему терпению приходит конец, когда на телефон приходит сообщение от Давида. Он пишет, что уже едет.

— И когда же я изменила тебе, Паша?

— Так ты видела? — с каким-то облегчением произносит он.

Он выглядит так, будто выполнил важнейшую миссию в своей жизни. Сейчас я не узнаю его и понимаю, что за то время, что мы не общались, он не просто изменился, он стал совершенно чужим человеком. Я даже думаю, не ударился ли он в какую-то секту, ведь на самом деле не может же себя человек так вести.

— Видела, — киваю. — И не понимаю, в какой из моментов я тебе изменила, а еще с чего ты взял, что я трахалась с мужиками за деньги и только поэтому у меня сейчас фирма.

Выхожу из себя за секунды.

— Я пахала, Паша, а ты вылил на меня ведро говна, а сейчас… ты приходишь сюда и радуешься тому, что смог вывести меня на чистую воду, а ведь ничего нет! И не было!

Не знаю почему оправдываюсь перед ним. Я зла и это единственное, что могу сделать в сложившейся ситуации. Высказать ему все в лицо, может хоть так боль, что рвется изнутри, уйдет, покинет и вытащит из сердца свои лапы. Мне по-настоящему больно лишь от мысли, что человек, с которым я прожила не один год, так предал меня.


— Не было, говоришь? — он усмехается. — Я видел тебя в баре после нашего развода. И месяца не прошло, как ты побежала на свидание с другим, а я был один, понимаешь?

— Через месяц после развода, Паша, — возмущенно выдаю, а потом вспоминаю, что у меня никого не было. — Ты идиот, мотаю головой. То было собеседование. Это была моя первая работа, Паша. Туда, куда меня взяли.

Всего на мгновения на его лице пробегает сожаление, после он берет себя в руки и говорит:

— Это не имеет значения, я сказала все, что думал и знал, даже если тебе неприятно. Я хочу забрать Марину и думаю, что ты не будешь против. Если же будешь, я подам в суд и…

— Ничего не будет, — уверенный тон Давида раздается позади Паши, и я облегченно выдыхаю, наконец, чувствуя себя в полной безопасности.

— Это твой мужик? Который третьим тебя чпокнул?

Я успеваю лишь открыть рот, после чего Давид хватает Пашу за шиворот и оттаскивает назад так, что стул отклоняется и бывший падает на пол. Он пытается встать, но Давид ему не дает, подтягивает его наверх и заряжает ему по лицу так, что Паша тут же откидывается на бок.

— Я не позволю говорить так о своей жене, — спокойно произносит Давид.

На его лице не играет ни единый мускул. Он полностью невозмутим, чем удивляет меня, но вместе с тем, я вижу разницу между двумя мужчинами. Паша существенно проигрывает. Он обычный рабочий мужчина, каким и выставил себя на экране, но главное, что они никогда не стремился к чему-то большему, не старался ради нас с Маришкой. Он ничего не делал, чтобы купить машину и вылезти из нищеты. И пусть пока мы жили, в его неудачах могли быть виноваты мы, все же семья, заботы, траты, то после развода он не платил алиментов. Разве он не мог открыть бизнес? Понимаю, что у него было больше возможностей, но он не стал. Его все устраивало, а сейчас он просто на мне отыгрался.