Странно, но его легкий тон и уверенность вселяют в меня спокойствие. Что он, в конце концов может сделать? Закрыть меня здесь? Вытащить из поликлиники насильно? Я усмехаюсь и откидываюсь назад, упираясь спиной в стенку.

— Я устал бегать за тобой, устал просить тебя переехать ко мне, поэтому у меня к тебе только одна просьба: давай прекратим.

— Прекратим что? — интересуюсь у него, ожидая совсем не тех слов, которые он говорит следом.

— Не делай вид, что не понимаешь, Ника, — называет меня так, как тогда в баре. — Я знаю, что ты носишь моего ребенка, и да, я сразу узнал тебя.

Я молча смотрю на него и пытаюсь совладать с обуревающими меня чувствами. Узнал. Ну конечно, Вероника, он не мог не узнать ту, с кем переспал. Я выдавливаю из себя улыбку и встаю.

— Это не ваш ребенок, — пытаюсь уйти, но Матвей опережает меня, хватает за руку и усаживает обратно.

— Собирай свои вещи. Прямо сейчас ты переезжаешь ко мне.

— Спасибо, но в этом нет необходимости, — со злобным взглядом высвобождаю свою руку из его цепких пальцев, однако мне вновь преграждают путь.

— Я заберу своего ребенка, как только он родится, — угрожающе начал он. — И это случится независимо от твоих желаний.

— А что если нет? — я усмехаюсь и с вызовом смотрю ему в глаза. Ни на минуту не собираюсь отступать. Этот ребёнок мой, и ничто не заставит от него отказаться.

— Нет? — он приподнимает одну бровь в удивлении, а выражение его глаз дает понять, что удивлен моим выпадом.

— Нет, — киваю я. — Или вы думали я упаду вам в ноги и начну умолять не делать этого? За своего ребенка я пойду на все, — я делаю шаг к нему и с яростью всматриваюсь в его глаза. — Я ни за что его не отдам!

— Это, конечно, похвально, такая материнская привязанность, вот только я не собираюсь оставлять своего ребенка непонятно кому, — от него веет ледяным спокойствием и уверенностью, но я не собираюсь сдаваться.

— Судя по тому, как охотно вы суете свой агрегат куда ни попадя, детей у вас может быть гораздо больше, — язвлю я и отхожу от него, внезапно понимая, что почти прижимаюсь к его широкой груди.

— Я переспал с тобой по твоей же просьбе, — ухмыляется он, чем только выводит меня из себя.

Я прекрасно помню, о чем просила его и что говорила в тот вечер. Каждая чертова секунда нашей совместной ночи откликается в голове набатом, заставляет просыпаться по ночам от желания и ненавидеть себя. И в эту минуту, когда стоящий напротив мужчина проявил себя в истинном обличии, я надеюсь, что смогу взять себя в руки и перестать чувствовать это притяжение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Вы действительно думаете, что я отдам ребенка? — решаюсь спросить у него. — Что мне никто не поможет и вы просто заберете его, как будто его и не было?

— Да, Вероника. Именно так я и думаю. Ты хотела дите, верно? Сделала ЭКО, прошла сквозь все процедуры. Ты получишь своего ребенка, здесь нет никаких проблем, но второго я забираю. Он не принадлежит тебе.

Я смеюсь. Зло и с частью ненависти к этому мужчине. Я нарисовала себе картинку, которой нет. Провела красивыми, яркими масляными красками по прогнившему полотну в надежде, что гниль не проявится, но вот же она — собственной персоной передо мной. Увы, истинное обличие этого мужчины уже ничто не скроет.

— Я не поеду, — говорю ему. — Вам придется тащить меня насильно, потому что я не поеду.

— Поедешь. И знаешь почему? Жизнь твоих детей с сегодняшнего дня зависит от меня. Ни одна поликлиника в этом городе не возьмется за тебя и поверь, я позабочусь, чтобы не взялись и в пределах страны. Я знаю, это жестоко, но мне нужен ребенок, а тебе уход. Подумай о втором ребенке. Ему нужно хорошее питание, ведь риск того, что плод может не выжить есть всегда, — он констатирует сухие факты.

Без каких-либо эмоций и сожаления. Просто говорит и говорит, а у меня сердце разрывается. На глаза наворачиваются предательские слезы и я отхожу назад, усаживаясь на кушетку.

— Тебе нельзя нервничать, — слышу холодный голос и лишь усмехаюсь.

— Вы выбрали неверную тактику, если хотели, чтобы я не нервничала.

— Ты, говори ко мне на ты, — его голос звучит все так же собрано, как-будто несколько минут назад мы обсуждали не судьбу двух детей, а какой-то товар. — Я сожалею, но таково мое решение.

Глава 21

— Что-то не так? — слышу голос Матвея совсем рядом.

Мы сидим в его автомобиле: я отворачиваюсь к окну и утыкаюсь лбом в стекло, думая, как найти выход из сложившейся ситуации. Мы забрали вещи от Иры с Олегом. Я даже из машины выходить не стала, просто ждала, когда мои сумки погрузят в багажник и мы поедем. Я устала.

— Меня тошнит от запаха кожи, — спокойно говорю я, смотря на дорогу.

— Раньше все было нормально, — его голос звучит обеспокоено, что заставляет меня повернуться к нему и удивленно распахнуть глаза.

Не найдя в его взгляде подтверждения обеспокоенности я хмыкаю и отворачиваюсь:

— Я просто не знала, что вы за человек.

— А теперь? — внезапно спрашивает он. — Теперь знаешь?

— Знаю, — киваю скорее для себя, потому что через стекло вижу, как Матвей сосредоточен на дороге.

Остаток пути мы едем в полном молчании и к концу меня действительно начинает тошнить, а еще я жутко голодная, потому что с утра не стала есть, чтобы сдать анализы. Замечаю, как мы подъезжаем к огромным кованым воротам, Матвей нажимает какую-то кнопку и ворота открываются. Ловлю себя на том, что сижу с полураскрытым ртом. Быстро его закрываю, но не могу сдержать шокированного выражения лица и удивленного взгляда. Это сколько же ему клиника приносит?

Я рассматриваю дом из окна автомобиля, поэтому когда дверца открывается я чуть подаюсь вперед и чувствую уверенные и крепкие мужские руки на своих плечах.

— Аккуратнее, — слышу его глухой голос и поднимаю взгляд, встречаясь с его зелеными глазами.

Поспешно отворачиваюсь и встряхиваю его руки со своих плеч. Вылезаю из автомобиля и отступаю подальше от мужчины, чтобы не чувствовать его запаха и не пропитываться чертовски обволакивающей и порабощающей аурой. Пока я осматриваюсь, Матвей достает из багажника сумки.

— А как же прислуга? — с усмешкой спрашиваю я, кивая на тяжелые баулы.

— Прислуга в доме, — спокойно говорит он. — Я познакомлю тебя со всеми, не переживай.

Матвей ловко берет две мои огромные сумки в одну руку и направляется ко мне, хватает меня ладонью под локоть и ведет за собой, правда, я вырываюсь почти сразу и остаток пути к двери иду сама. По пути смотрю на огромный особняк, обнесенный огромнейшей территорией с вечнозелеными растениями и деревьями. Подобные дома я видела только по телевизору в фильмах и сериалах, а еще в каталогах дизайнеров, считая, что подобные сооружения проектируют только мультимиллиардерам.

Огромные панорамные окна, несколько балконов на втором этаже, широкий бассейн на территории, небольшая беседка со встроенным баром, множество растений и несколько гаражей, из чего я делаю вывод, что серебристая иномарка — не единственная машина Матвея. Осматриваюсь по сторонам и задумываюсь над тем, чем зарабатывает этот мужчина. О жутко дорогих приемах я осведомлена, но неужели этих денег хватает на содержание такого громадного особняка?

— Проходи, — Матвей пропускает меня вперед.

Едва сделав пару шагов я замираю на полпути, смотрю на внутренний интерьер и мне становится не по себе. По коже пробегают мурашки, а сердце сковывает страх. Огромная лестница в центре разделяет первый этаж на две части. В правой стороне располагается огромная плазма, широкий диван для большой компании и стекляный столик. Слева я замечаю несколько дверей, ведущих в другие комнаты и пару высоких зеленых растений в горшках.

Полы из натурального красного дерева отлично сочетаются со светлыми, пастельными тонами обстановки, с громадной люстрой на потолке, которая, почему-то вызывает у меня приступ смеха и непонимания. Я снова перевожу взгляд на лестницу и замечаю, что примерно на середине она разветвляется, разделяя, видимо, и второй этаж так же, как и первый.

Матвей бросает мои сумки где-то у дивана и скрывается за одной из дверей, расположенных слева. Возвращается оттуда со стаканом в руках, который он тут же протягивает мне:

— Вот, выпей. Ты завтракала? — я мотаю головой и беру стакан с яблочным соком. Удивленно смотрю на него, не веря, что он запомнил сок, который я пила.

— Не любишь яблочный? — моя вера разбивается на мелкие осколки, разлетающиеся по всей гостиной. — Принести другой?

— Нет, спасибо, — я делаю пару глотков и отвлекаюсь от болезненного контакта с его глазами, которые заставляют меня ежится как от холода.

— Идем, я покажу тебе второй этаж, после познакомлю с персоналом и тебе приготовят поесть. Проголодалась?

— Матвей, я…

— Все обсуждения отложим до момента, когда у меня будет время, Вероника. Сейчас его катастрофически нет. У меня есть час, который я потрачу на экскурсию по дому, после я оставляю тебя здесь одну и уезжаю на работу, это понятно? — он вопросительно смотрит на меня и после моего короткого кивка, хватает за руку и ведет за собой.

— Лестница разделена надвое, как ты уже успела заметить. Правая сторона для гостей, приемов, здесь обычно остаются гости и родственники на время пребывания в доме.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— У вас будут ночевать родственники? — удивленно спрашиваю, после чего мысленно одергиваю себя.

Конечно же у него есть родственники, Вероника, и не удивительно, если они останутся на ночь.

— Я стараюсь сократить подобные ночевки к минимуму, но пару раз в год случается. Тебя информирую на случай, если вдруг придется принимать гостей, — я киваю, соглашаясь с рациональностью объяснений. — Левая сторона моя. Я там работаю, сплю, иногда ем и занимаюсь спортом. Предпочитаю, чтобы туда не приходил никто, кроме прислуги, это понятно?

Он только что сказал мне, чтобы я не пихала свой нос в ту часть дома, где проживает его сиятельство? Пфф, и не собиралась!

— Вероника, этот момент понятен?

— Да, более чем.

— Отлично.

Мы поднимаемся на второй этаж. Правая часть полностью отделена огромной стеной, а слева замечаю коридор с несколькими дверями вдоль стен. Мы заходим в ту, что расположена почти в центре.

— Это твоя комната. На время пребывания здесь я буду спать в соседней, чтобы помочь тебе, если в этом будет необходимость. Если буду отсутствовать — оставлю вместо себя кого-то из персонала, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.

Я киваю и осматриваю свою комнату: большая двуспальная кровать с темной шелковой постелью, несколько прикроватных тумбочек и шикарный темно-синий ковер в центре. Мой взгляд приковывает огромный шкаф-купе и зеркало с косметикой, духами и коробочками с украшениями. Собираюсь съязвить и спросить, после кого досталась комната, но тишину разбивает его холодный голос:

— Вся одежда и обувь в шкафу, косметика и украшения на тумбочке, куплены для тебя, — будто прочитав мои мысли, поясняет Матвей. — До тебя из женщин здесь никто не жил. Из родственников, разумеется.

— Ты что гей? — невольно вырывается вопрос.

— Очень остроумно, Вероника, особенно учитывая, что ты носишь моего ребенка, зачатого вполне естественным путем. Ты же помнишь каким? — хрипло раздается рядом с моим ухом его голос, а после уверенной рукой с тугими канатами вен он отбирает стакан с соком.

Глава 22

Я вздрагиваю когда стакан с глухим звуком опускается на деревянную поверхность тумбочки, но на то, чтобы повернуться просто не хватает сил. Сердце буквально выпрыгивает из груди, а руки моментально становятся влажными от волнения. Матвей не делает никаких попыток приблизиться или прикоснуться, но я спиной чувствую, что он смотрит, оценивает, буквально выжигает дыру в спине и заставляет мое тело покрываться мурашками.

— Лучше бы мне забыть, — глухо отвечаю я и разворачиваюсь.

В нос тут же ударяет его запах: терпкий, с нотками мяты и некоторой горечи. Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. По коже тут же разбрасывается куча иголок, потому что он смотрит так же, как тогда в клубе: с желанием, восхищением и заинтересованностью. Я жадно ловлю этот взгляд и примеряю его на себя, понимая, что это временно. Вот сейчас он изменится: грозно посмотрит на меня и выдаст фразу, после которой я возненавижу его еще больше, окончательно пойму, что он не человек, а чудовище, способное пойти на все, лишь бы добиться своего.