- Почему ты мне не позвонила? Не рассказала про Америку? Не поделилась сомнениями?

- Не знаю. Всё так быстро произошло. Я даже не успела обо всём подумать. Ревность застелила мне глаза.

- Какая ревность? Кстати, про Америку я тоже не знала. Это большой жирный минус Климу. Мне он не должен был отчитываться, конечно. А вот ты должна была быть в курсе его планов. Вадик только сегодня мне всё рассказал. Но ревность… К кому? За эти месяцы я даже близко никого не видела с ним.

- Я знаю. Просто думала, он уедет и всё. Потихоньку, на расстоянии, знаешь, как это часто бывает, привязанность отступит…

- Как важно иметь привычку говорить друг с другом. А вам когда было говорить? Вы сами себя не замечали. Ладно, давай спать. Завтра всё обсудите.

- Как думаешь, у нас есть шанс?

- Нет, - коротко ответила она.

- Ты меня винишь во всём?

- Кто я такая, чтобы тебя винить. У меня своих грехов вагон и маленькая тележка.

- Спасибо, - далёкий огонёк тускло засветил в моей душе, как нужны были мне её такие слова.

Я постелила Алине на диване, но она через полчаса залезла ко мне под одеяло, и мы, обнявшись, разговаривали полночи. Рано утром выпили кофе и отправились к её отцу.

***

- Я знаю тебя давно. Ты добрая девушка. Мне трудно было поверить в то, на что ты смогла пойти. Но мы все совершаем ошибки. Мы переговорили вчера с Алиной. Я постараюсь помочь, чтобы тебе ничего не внесли в трудовую книжку.

- Спасибо Вам большое. Я, правда, не заслужила такой помощи. И ущерб готова возместить.

- Пока не за что. Но ты понимаешь, что указать предыдущее место работы уже нигде не сможешь. Вчера разбирались с заказчиком. Некоторые неприятности есть, но всё разрешаемо.

- Я понимаю. Ещё раз спасибо Вам за всё. За то, что сделали для меня. За то, что помогали, а я так подвела Вас, - щёки мои снова намокли.

- Ну, ладно-ладно. Не надо плакать. Я думаю, ты со временем сможешь всё исправить. Ты ещё очень молода.

В доме зазвонил домофон. Алина нажала нужные кнопки, чтобы открыть ворота и дверь. В окне я заметила, что возле дома припарковалась машина Вадика. В это время меня отвлёк отец Арины, чтобы я расписалась в документах и объяснительной.

Дверь распахнулась, и я услышала голос мужа Алины.

- Всем привет.

Я подняла голову, чтобы поздороваться с Вадиком и увидела ЕГО. Он стоял и смотрел на меня, не отводя изучающего взгляда. Чёрные круги под глазами, волосы небрежно уложены, помятая одежда – он тоже провёл бессонную ночь. Мне жаль. Таким я вижу его впервые.

Он прошёлся по мне глазами, задержался на мокрых щеках, и, как мне показалось, слегка иронично приподнял уголки губ. Мол, думаешь, поплачешь, и всё вернётся на круги своя. Не надо так смотреть на меня. Я всё понимаю, ни на что не рассчитываю. Только как теперь жить? Жить без него. Жить без воздуха.

- Клим, вы можете ехать, - отец Алины забрал документы и махнул рукой.

- Где твоё пальто? – наконец он произнёс хоть что-то.

Алина хотела мне его подать, но он перехватил одежду, и помог мне одеться. Удивительно, но мы это проделали, не дотронувшись друг до друга.

Вышли во двор. По-прежнему, уже который день накрапывал осенний дождь. На небе не было даже намёка, что оно бывает небесного цвета. Тучи низкие и тёмные окутывали город, как неведомые мрачные силы моё сердце.

- Моя машина припаркована недалеко. Достань зонт, а то промокнешь.

Я не ответила, лишь быстро засеменила за ним следом. Обычно он ждал меня, или старался идти в ногу со мной, но сегодня всё было иначе. Вчера я понимала, что произошло. Мне придётся учиться жить без него. Но вот именно сейчас я почувствовала, как он навсегда покидает меня. Отстраняется и обрезает все ниточки, за которые можно было бы зацепиться.

Боль кромсала мне моё нутро. В этот момент я как никогда в жизни понимала мужчин, почему они пытаются решить проблемы кулаками. Мне сейчас тоже хочется физической боли, чтобы заглушить все мои мысли. Душевная боль просто рвёт на части.

Он открыл для меня пассажирскую дверцу. Подождал, пока я залезу в машину. Обычно он не стоит просто так на месте. Низ пальто перекинет в салон, сумочку подержит, а бывает, и ремень пристегнёт. Сегодня он молча следит за мной. Закрывает дверцу. Обходит машину сзади, садится. Я в последний раз смотрю на его руки, как он заводит двигатель, поворачивает руль… И мы плавно трогаемся с места.

У меня снова катятся слёзы. Как поздно я поняла, что была по-настоящему счастлива. Как много у меня всего было. Его руки, поездки, рассветы, работа, ночные разговоры, и снова руки. Сильные, ласковые, настойчивые, нежные...

- Давай помогу, - он забирает у меня пальто.

Это третья его фраза за всё время, как он вошёл в отчий дом Алины.

Я прохожу и сажусь на диван. Мне хочется, чтобы наш разговор состоялся за барной стойкой. Почувствовать ещё раз близко его запах, исходящее от него тепло. Но понимаю, что это только мечты. Слишком много историй было у этой барной стойки.

Удивляюсь, что он тоже скользит взглядом по ней. Но тут же уверенным шагом идёт и садится напротив меня, положив свою сумку для документов на журнальный столик.

Я молча наблюдаю, как он достаёт один огромный бумажный конверт жёлтого цвета и несколько поменьше. Поднимает глаза на меня. Сегодня они такого тёмного цвета, что я начинаю думать, не заболел ли он. Хотя чему я удивляюсь. Я уверена, что ему также больно. Может, даже больше, чем мне. При всём при том, он будет инициатором нашего разрыва.

- Не волнуйся. Я обо всём позабочусь. Ты сможешь начать всё сначала. Если понадобится помощь, то я помогу.

Я хотела ответить, что не могу принять эту помощь. Но он не дал мне ничего сказать.

- Я не умею быть рядом, когда не могу доверять человеку. Прости.

Глава 17

Мы молча сидели по разные стороны журнального столика. Какие-то доли секунды задерживали взгляд на лицах друг друга и отворачивались, будто не знали, как нам теперь находиться в одной квартире. Первой не выдержала я.

- Ты обязан был мне рассказать, что ждёшь приглашение на работу, - с нажимом сказала я.

Он удивлённо поднял брови.

- Поэтому ты посчитала, что можешь удалить мои письма? – в его голосе впервые прозвучало осуждение.

- Я не претендую на порядочность и благородство. Я просто пытаюсь объяснить тебе свои поступки.

Он встал, достал виски и налил себе больше половины граненого бокала. Я перевела взгляд с его руки, в которой он сильно, до побелевших косточек на пальцах, зажал бокал, на его лицо.

- Будешь?

- Да, только коньяк, - уверенно ответила я.

Через минуту и у меня в руках грелся алкоголь.

- Когда всё узнала, почему мне не позвонила?

- Мне было страшно.

- Любопытно. А чего ты испугалась?

- Услышать от тебя, что ты уезжаешь надолго. Что мне придётся тебя ждать несколько лет. Или хуже того - ты меня бросаешь.

Клим встал, подошёл к окну, потянул жалюзи вниз. Не поворачиваясь ко мне, спросил:

- Я за эти несколько месяцев, когда мы жили вместе и были так близки, давал тебе повод думать, что могу бросить тебя в любой момент?

- Нет.

- Тогда почему ты это сделала? – он ударил кулаком по подоконнику.

Я нервно вздрогнула. И тоже встала.

- Потому что ты не всё рассказал мне. Мне казалось, что ты всегда был откровенен со мной. Говорил о родителях. Я не думала, что у тебя ещё могут быть какие-то тайны. Услышь меня. Услышь, что я говорю. Пожалуйста, - на последнем слове я повысила голос.

Он обернулся.

- Ты, выходит, была права. Люди должны узнать друг друга. Влечение ничего не меняет. Нельзя нарушать правила жизни. Нам не стоило торопиться. Мне очень жаль, что так всё вышло, - нотки отчаяния он запил огромными глотками виски.

Шатаясь, он вернулся и сел в кресло-мешок.

- Я думаю, тебе хватит уже пить, - умоляюще посмотрела на него, таким я его видела впервые.

- А когда удаляла корреспонденцию, ты тоже думала обо мне? Эта была такая забота? – его глаза снова неестественно потемнели.

- Я думала о себе. И не позвонила, потому что не хотела слышать, что ты уедешь. Даже, если ты собирался и вернуться через два года. И вообще, я не хотела звонить и спрашивать. Я не хотела унижений. Я не хотела ничего просить, в конце концов, - я рванула в сторону двери.

- Сядь на место, - он крикнул таким голосом, что я остановилась, но следом, уже гораздо мягче повторил. – Сядь. Мы должны поговорить.

Я снова подошла к столику. Взяла свой бокал и отпила большой глоток.

- Пока что ты только обвиняешь меня. Я не вижу здесь разговора.

Он снова рукой показал, чтобы я села напротив.

- Но, ведь это ты натворила делов. Ты не могла знать, что я буду делать, когда мне придёт это сообщение. Может, я откажусь? Может, захочу тебя взять с собой? Может, ты беременна, и я никуда не поеду. Да мало ли какие варианты могли быть. Я ни разу не дал тебе повода усомниться во мне. Не дал???

Он снова повысил голос, но я уже была достаточно пьяна и не обращала на это внимание.

- Не дал. Но ты же видишь, что я себя не выгораживаю. Вины с себя не снимаю.

- Да, спасибо, что хоть Ариной не прикрываешься. Хочу, чтобы ты знала. Я в курсе всего. Арина всё рассказала, что это её была инициатива залезть в мою почту. Что она подслушала разговор. И Николай тоже всё рассказал. И подтвердил, что с тобой даже не разговаривал. И никаких паролей не давал. Тебя это и спасло. Их поступки, скорее всего, будут рассмотрены правоохранительными органами. Дело связано с военными разработками. Там нельзя даже повторно запросить информацию. А уж тем более рассказать настоящую правду. Что файлы были удалены девочками. На следующей неделе будет совет директоров. И там всё решат.

- Что я могу сделать, чтобы как-то помочь им или организации?

- Абсолютно ничего.

- Но мне же помог отец Арины. С трудовой.

- Он может помочь. Тебе. Ему нечего терять. Он богатый и влиятельный человек. И, видимо, доверяет тебе больше, чем я. И верит тоже больше. Верит в тебя.

Моё сердце снова разрубили надвое.

- А если я тебя попрошу вступиться за Арину и Колю.

Клим нервно рассмеялся.

- Ты вообще понимаешь, о чём ты говоришь. Я, конечно, верю, что они не специально удалили информацию. Но помочь… Ты не представляешь, о чём просишь. Моё письмо я уже даже в расчёт не беру. И не говорю, что я тоже пострадавший. Какое вам дело до меня? Да?

- Ты не прав здесь.

- Я не прав??? Я спрашиваю, я не прав? – он кричал и снова сверлил меня глазами.

Я не знала, что ему ответить. Я вдруг почувствовала его боль и его отчаяние. Почувствовала, что ему также некому довериться. Обсудить то, что произошло. Я поняла, что сегодняшний разговор должен был быть не таким. Это же я совершила ошибку. Кто бы что ни говорил, я дала добро на удаление письма. Так какие права я здесь пытаюсь качать? Но и его позицию я не могла принять на все сто процентов.

- Молчишь? – его голос стал очень тихим. - Ты ведь не знаешь, что одно такое предложение я уже пропустил. Ты не знаешь, что я его пропустил, когда в муках умирала моя мама. Она отправляла меня в Америку, знала, что я мечтал об этой работе, которая позволила бы окунуться ещё и в криминалистику. Я ведь мечтал быть следователем, но попал в детстве в аварию. И меня не взяли в этот ВУЗ по здоровью. А тут была возможность совместить две профессии. В одной из которых я добился определённых высот. А мама говорила, что она всё равно умрёт. Неважно, кто будет рядом. Я или сиделка. Что скоро в сознание она будет приходить всё реже и реже. Но я ни за что бы ни уехал. Тогда она взяла с меня обещание, что я буду там работать. Потому что на эту работу могут попасть только единицы. И случилось чудо. Мой отец смог поспособствовать, чтобы у меня вновь взяли документы. Но никаких гарантий не давали. И сроки все вышли. Неделю назад я понял, что вызов мне уже не пришлют. Это было какая-то личная мечта. Только Вадик знал. Сразу я тебе не сказал. Потом не хотел, чтобы ты переживала раньше времени. Но, мне всё-таки предложили это место. А ты посчитала, что я его не заслуживаю.

- Я не знала всего этого. Я виновата. Я кругом виновата, - мне стало тяжело говорить, потому что я запуталась. Клим был прав, если я его любила, то почему я приняла такое решение, не дала ему даже возможности объясниться. Не дала возможности уехать работать. - Я тебя понимаю. Но у Николая и Арины тоже сейчас решается судьба. Я их, и тем более себя, не оправдываю. Но мне не хотелось бы, чтобы на них завели уголовные дела.