Эдисон повернулся и бросился вниз по ступенькам. Ему оставалось только надеяться, что он успеет вовремя, чтобы спасти Эмму от страшного гнева Виктории.

Двадцать минут спустя он яростно барабанил в парадную дверь крепости Эксбриджей.

Джинкинс, дворецкий, открыл ее с видом крайнего неодобрения. Эдисону это было знакомо. Он всегда думал, что столь недовольное выражение лица Джинкинс позаимствовал у своей хозяйки.

— Скажите леди Эксбридж, что я хочу ее немедленно видеть, Джинкинс!

Дворецкий даже не потрудился скрыть победный блеск в глазах.

Нет дома.

— Убирайтесь с дороги, Джинкинс!..

— Послушайте, сэр, вы не можете ворваться в частный дом!..

Эдисон даже не потрудился ответить. Он ворвался в дверь, заставив дворецкого отскочить в сторону.

— Сэр, сейчас же вернитесь! — погнался он за Эдисоном по коридору.

Обернувшись, Эдисон посмотрел на него:

— Не вмешивайтесь, Джинкинс! Это дело касается только леди Эксбридж и меня.

Джинкинс нерешительно помялся, но, кажется, понял, что проиграл. Он сердито последовал за Эдисоном по коридору, но больше не пытался его остановить.

Эдисон боролся с почти неодолимым желанием ворваться в комнату и вырвать Эмму из лап Виктории. Окутав себя плащом давшегося ему с большим трудом самообладания, он заставил себя спокойно и сдержанно открыть дверь.

Его усилие пропало даром. Ни одна из женщин не услышала, как он вошел. Они сидели в дальнем конце комнаты и были заняты исключительно друг другом.

— …всего лишь платная компаньонка, — холодно произнесла Виктория. — Невозможно, чтобы Эдисон всерьез подумывал о женитьбе. Он, без сомнения, использует вас в каком-то сомнительном деле?

— Я полагаю, что, будучи его бабушкой, вы считаете счастье Эдисона своей главной заботой?

— Чепуха! Счастье мимолетно и эфемерно. Не такая цель воспитывает чувство долга и ответственность. Преследуя ее, человек приходит к беспутному и легкомысленному поведению, разрушающему семьи и состояния.

— А!.. — Эмма с задумчивым видом сделала глоток чая. — Понимаю. Виктория вскипела:

— Что это, вам кажется, вы понимаете, мисс Грейсон?

— Ваша тревога относительно чувства долга и ответственности Эдисона лишена оснований, леди Эксбридж. Как и я, вы должны знать, что он не мот и не распутник, как его отец.

Наступила тишина.

— Да как вы смеете!.. — прошептала Виктория. Ее чашка громко звякнула о блюдце. — Да кто вы такая, чтобы обвинять Уэсли? Он был потомком одной из самых лучших семей Англии. Он был дворянином, вращавшимся в высших кругах!

— Ну разве не печально, что такая кровь никак не повлияла на его чувство чести?

Ярость Виктории можно было потрогать руками.

— Вы говорите, что Уэсли Стоукс не был благородным джентльменом?

Эмма пожала плечами:

— Судя по тому, что я слышала, в вопросах чести ваш сын не отличался от прочих светских джентльменов.

— Разумеется.

— Другими словами, он не давал ей мешать его развлечениям, — продолжала Эмма.

Виктория зашевелила губами:

— Прошу прощения?

— Леди Мэйфилд сообщила мне, что за свою короткую, но необычайно насыщенную жизнь Уэсли сумел потерять фамильное состояние, принять участие по меньшей мере в двух дуэлях, затащить в постель изрядное число жен своих друзей и изнасиловать нескольких молодых женщин, не имевших защиты.

— Вы ничего не знаете о моем сыне…

— Да нет, знаю. Так получилось, что леди Мэйфилд очень хорошо его помнит.

— И я ее помню, — бросила Виктория. — Тридцать лет назад Летти была не кем иным, как авантюристкой низкого происхождения, которой удалось соблазнить впавшего в детство старого дурака Мэйфилда и женить его на себе!

— Простите меня, мадам, но леди Мэйфилд до недавнего времени была моей доброй и щедрой хозяйкой. Я не позволю вам дурно отзываться о ней. Она леди, которая заботится о своих слугах, и могу вас заверить, что это делает ее в моих глазах образцом добродетели.

— Что только доказывает, какое низкое у вас представление о добродетели.

— Замечу, что моя карьера профессиональной компаньонки позволяет, я хочу сказать, позволяла мне взглянуть на мир под необычным углом зрения, — сказала Эмма. — Я очень быстро научилась распознавать людские натуры, особенно распутников, негодяев и склонных к жестокости самодуров.

— В самом деле? — ледяным тоном осведомилась Виктория.

— О да! — Эмма утвердительно кивнула. — Видите ли, от верности моих наблюдений зависела моя жизнь. Когда случается «инцидент», в первую очередь страдает служащая — вне зависимости от того, виновата она или нет. Да вы прекрасно это понимаете, зная, что произошло с матерью Эдисона.

Лицо Виктории покрылось пятнами.

— Я не позволяю вам обсуждать эту тему в моем доме!

— Я понимаю. Вам, должно быть, нестерпимо сознавать, какого безответственного сына вы вырастили?

— Безответственного?

— И вы, безусловно, вините себя. И прекрасно осознаете, что ваш единственный внук обречен оставаться незаконнорожденным…

— Замолчите! Запрещаю вам произносить хотя бы слово.

— Для вас, должно быть, было большим облегчением, — беспечно продолжала Эмма, — узнать, что Эдисон пошел в вас, а не в своего отца?

Виктория открыла и закрыла рот, как рыба, выброшенная на берег. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

— Эдисон? Пошел в меня?

Эмма казалась совершенно изумленной.

— Но мне казалось, что сходство очевидно! Только человек, преисполненный силы духа и решительности, мог уйти в мир один и составить состояние на пустом месте. Только человек с глубоким чувством чести и ответственности спас бы фамильное состояние от кредиторов.

— Эдисон вернул фамильное состояние из чувства мести. Честь не имеет к этому никакого отношения.

— Если вы верите этому, мадам, значит, вы позволили своей скорби ослепить вас, — мягко проговорила Эмма. — Если бы Эдисон мечтал о мести, он бы позволил вам страдать от позора разорения. Вместо этого вы сегодня сидите в очаровательном доме, со всеми своими нарядами и слугами.

Виктория разглядывала Эмму, словно та сошла с ума.

— Стоукс хочет, чтобы я чувствовала себя обязанной ему. Вот почему он спас меня от разорения. Этот поступок был продиктован высокомерием. Эдисон хотел показать мне, что не нуждается ни во мне, ни в семейных связях.

— Ерунда! — Эмма поставила чашку. — Но думаю, это заявление только подтверждает, что вы очень похожи. Вы оба удивительно упрямы!

— Это переходит все границы!.. Послушайте, мисс Грейсон…

Эдисон решил, что слышал достаточно. Он отделился от стены и направился к ним:

— Прошу прощения, что прерываю ваш восхитительный тет-а-тет, но у нас с Эммой была назначена встреча.

— Эдисон! — Эмма быстро повернулась, ее глаза засияли от удовольствия. — Я не слышала, чтобы дворецкий объявлял о вашем приходе, сэр.

— Это потому, что Джинкинс не должен был его пускать! — Виктория сердито посмотрела на Эдисона:

— Что ты сделал с беднягой?

— Просто посоветовал держаться от меня подальше. — Эдисон улыбнулся, остановившись рядом с Эммой. — Этот совет я часто даю людям, которые встают на моем пути. Вы готовы идти, Эмма?

— Да.

Девушка быстро поднялась, внимательно вглядываясь в его лицо, словно желая узнать, как много он подслушал.

Пусть немного помучается, подумал Стоукс. Она заслужила это, растревожив в его душе старые чувства, когда так страстно встала на защиту его чести.

— Тогда идемте.

Он взял ее за руку и увел из холодного дома своей бабки.

Глава 21

— Вы больше не хотите со мной разговаривать, сэр?

— В доме Летти Эмма начала развязывать ленты шляпки. — Собираетесь погрузиться в грозное молчание до конца нашей совместной работы?

Эдисон ничего не ответил, входя следом.

— Клянусь, из-за вас я чувствую себя героиней модного романа, — продолжала девушка.

Она раздражала его намеренно. Это, без сомнения, было ошибкой, но Эмма решила, что с нее хватит.

Из-за разговора с его бабушкой она и так достаточно расстроилась. Немного ей встречалось таких печальных зрелищ, как вид элегантной, суровой леди Эксбридж, правящей подобно королеве, однако обрекшей себя на добровольное одиночество в своем замке.

Она слегка поежилась и подумала о Дафне. Им с сестрой повезло гораздо больше, чем Эдисону. Конечно, им приходится добывать себе деньги на жизнь, но, по крайней мере, они утешают друг друга. Между ними не было той непроницаемой стены, какая разделяла леди Эксбридж и Эдисона.

Стоукс бросил свою шляпу миссис Уилтон:

— Вам не следовало ездить сегодня к леди Эксбридж, Эмма.

Это были первые слова, произнесенные им с тех пор, как они покинули дом его бабки. Девушка не знала, почему он воздержался от ссоры с ней по дороге — то ли его сдерживало присутствие грума, то ли он не находил слов от гнева.

— Удивительно! — Эмма также отдала свою шляпку миссис Уилтон. — Вы наконец заговорили.

— Черт побери! — отозвался Эдисон. Эмма повернулась к нему:

— А что мне было делать?

— Проигнорировать его.

— Едва ли я могла так поступить, сэр. Она все-таки ваша родственница и вправе ожидать от меня почтительности…

— В знакомстве не было необходимости.

Эмма почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Разумеется, у нее не было необходимости знакомиться с его родными, она же не настоящая невеста.

— Мы с вами можем понимать это, сэр, но, уверяю вас, общество смотрит на эти вещи по-другому, — холодно возразила она.

Эмма вдруг остро ощутила присутствие миссис Уилтон.

Эдисон угрожающе сощурился:

— Мне плевать на мнение общества!

— Вы ясно дали это понять.

Эмма глазами показала Стоуксу на миссис Уилтон, Эдисон бросил резкий взгляд на экономку, неловко переминавшуюся рядом с ним. Потом повернулся к Эмме:

— Пока мы помолвлены, Эмма, вы будете выполнять мои указания. В конце концов, я ваш будущий муж. Вам стоит привыкать меня слушаться.

Это было уже слишком. Эмма обрекала миссис Уилтон на вечные муки.

— Сэр, вы заходите слишком далеко!

— Не так уж далеко, как видно, поскольку не смог дать достаточно ясных указаний относительно своей бабушки.

Выведенная из себя, Эмма только развела руками:

— Да почему вы так волнуетесь?

— Она дракон! — грубо ответил Эдисон. — Дайте ей хоть малейшую возможность, и Виктория съест вас живьем.

— Уверяю, что могу постоять за себя, сэр.

— Тем не менее, я не хочу, чтобы вы встречались с ней одна. Это понятно?

— Сейчас вам хорошо раздавать указания направо и налево, но поскольку два часа назад, когда пришло приглашение от леди Эксбридж, вас рядом не было, не вижу, как я могла спросить у вас совета.

Миссис Уилтон кашлянула:

— Прошу прощения, мэм, вам записка.

Эмма нахмурилась:

— Еще одна?

— Да, мэм.

Миссис Уилтон взяла со столика в холле серебряный поднос для визитных карточек. На нем покоился сложенный лист бумаги.

— Ее принесли два часа назад, после того как вы ушли. Мальчишка, постучавшийся у кухонной двери, просил передать, что это срочно.

— Интересно, от кого она?

Эмма взяла записку, сознавая, что Эдисон все еще сердится.

Она не обратила на него никакого внимания, разворачивая послание.

И быстро прочла записку.

«Мисс Грейсон!

Судя по вашему замечанию вчера вечером — относительно актрис, — я пришла к выводу, что вы знаете больше, чем я полагала. После нашего последнего разговора я много думала. Очевидно, я вас недооценивала. Мы обе женщины светские. И я решила быть с вами откровенной. Нам необходимо поговорить с глазу на глаз как можно скорее. Я должна объяснить вам некоторые факты.

Уверяю вас, мисс Грейсон, в ваших интересах встретиться со мной сегодня же. У меня есть для вас предложение, которое, мне думается, покажется вам интересным и прибыльным.

Прошу вас, как только получите мою записку, приезжайте в мой дом, одна. Должна вас предупредить, что промедление может быть опасно. Не говорите никому, что собираетесь нанести мне визит. Я буду дома весь день.

Ваша М.».

— Великий Боже! — Эмма подняла глаза и увидела что Эдисон пытливо смотрит на нее. — Это от леди Эймс.

— Не может быть! Дайте посмотреть.

Эдисон вырвал листок из рук Эммы и проглядел послание. Когда он снова поднял глаза, Эмма увидела в них знакомый блеск.

Она подозревала, что и ее глаза горели таким же возбуждением. Оба поняли, что означает эта записка, — Миранда уступила.

Сознавая присутствие миссис Уилтон, Эмма сохранила выражение вежливости и сдержанности.

— Интересно, не правда ли, сэр?

— Очень. Стратегия Перенацеливания сработала.

Эмма посмотрела на часы:

— Еще нет и половины пятого — самое время навестить леди Эймс.