Странно было бы…

Казимир вытеснил светлый образ депутата.

Кроме того, никаких нарядов, не считая брючного костюма и любимой рубашки мужского покроя, Лера с собой из дома не забрала — только самое необходимое на первое время.

Первое время… Понятие оказалось растяжимым.

После разговора с Казимиром Лера не могла определиться с желаниями: вернуться домой и жить как раньше? Подставить другую щеку, простить и забыть? Разве не это главное назначение женщины — прощать? Из груди вырвался тяжелый вздох: мир бы сказочно похорошел, если бы никто не путал свое предназначение с чужим. Если бы все виновные каялись, женщины рожали, мужчины были кормильцами, одаренные творили, рожденные для трудовых подвигов не стеснялись своих мозолей. Но мир устроен иначе, и Казик даже не подумал покаяться…

— Скоро восемь, — вывел Леру из транса симпатяга и добряк водитель.

— Влад, — Лера смотрела умоляюще, — скажите Крутову, что вы меня не застали.

— Да вы что! Смерти моей хотите? Нет, я не могу. Давайте, пожалуйста, собирайтесь, — заметался между просьбой и командой Влад, ввинтился в прихожую и закрыл за собой дверь, не оставляя Лере выбора.

Пятясь под напором добряка, Ковалева выложила последний аргумент:

— Вы же видите, мне совершенно не до ресторанов.

— Ничего такого я не вижу.

«И этот тоже не церемонится, — с тоской думала Лера, глядя в лицо водилы, оказавшегося на поверку не таким уж добряком, — и этот тоже не отстанет».

«И чего шеф бисер мечет, — спрашивал себя Влад, украдкой рассматривая лицо журналистки с хронической обидой на жизнь, — никуда эта рохля, эта клуша не денется, доставлю в целости и сохранности. Да она и так никуда не денется. Наш-то шеф — орел, хоть и старый уже, но еще не такую „зачикерит“, как в фильме „Девчата“ лесорубы говорили. Там Тоська Кислицына — вот это девушка бы ла, огонь, не то что корреспондентка… Эх. Почему так получается? Редко кто по себе дерево рубит».

— Просто нужно умыться холодной водой, — с наивным простодушием посоветовал Владик.

— Холодная вода вряд ли поможет, — выразила сомнения Лера.

— Всем помогает и вам поможет, — заверил Влад. В голосе водилы появились командирские нотки: в отсутствие шефа он тянул одеяло на себя, из-за чего неоднократно случались стычки с приближенной к шефу Леночкой.

В этот момент Лера на секунду представила себя в обществе блистательного депутата и пришла в ужас от перспективы.

— Вы не понимаете. У меня муж — он же мой начальник, — сделала Лера последнюю попытку отвертеться от встречи, — они оба мне изменили. Я их не простила и ушла из дома. Теперь у меня неприятности и дома, и на работе. Но из дома я уже ушла, осталось уйти с работы, а я не знаю куда, да и надеть мне абсолютно нечего.

Получилось сумбурно, но Влад схватывал на лету.

— Ну так самое время развеяться, отвлечься от неприятностей, — уверенно заявил он.

Предложение вызвало у Леры кислую улыбку. Отчего-то Галка тоже свято верила в целительную силу злачных заведений. Лера помотала головой:

— Нет-нет, я никуда не хочу.

— Валерия Константиновна, меня уволят.

— Это шантаж.

— Вы не оставляете мне выбора. У меня семья, жена не работает, сидит с ребенком. Если меня уволят — это будет на вашей совести…

Ради шефа Влад готов был на невинную ложь.

— Влад, Влад, не надо, это запрещенный прием, — попыталась остановить водителя Лера.

— …Крутов, конечно, мужик хороший, — не обращая внимания на возражение, продолжил Влад, — но под горячую руку ему лучше не попадаться. Он меня турнет. Вы же знаете, как плохо сейчас с работой, вы и сами вот…

— Хорошо, я поеду, — сдалась Лера, — пройдите на кухню, посидите там, пока я соберусь.

В конце концов, разве не она купила коньяк? В конце концов, в компании Крутова лозунг «Напиться и забыться» она реализует еще быстрее, учитывая их напряженные отношения.

В конце концов, сказала себя Лера, она одинокая свободная женщина и, как королева на шахматной доске, вольна ходить куда хочет и с кем хочет.

Для клуши утверждение было слишком смелым и, вместо того чтобы поднять боевой дух, убило и тот, что был.

Открыв воду, Лера села на край ванной. «Ну и куда ты собралась? Мало тебе Казимира?»

— Время, Валерия Константиновна! — раздался голос Влада за дверью.

В эту минуту Леру посетила простая мысль: может, этот ужин с Крутовым судьба дарит в знак примирения?

— Ну, клуша, давай, покажи, на что ты способна, — обратилась к отражению Лера.

«Что ты делаешь? — метался голос внутри. — Что ты хочешь себе доказать?»

Ничего страшного, это всего лишь деловая встреча, убеждал двойник из зеркала.

Откуда это безрассудство, почти испуганно думала Валерия, глядя на себя расширенными зрачками — глаза заблестели, заострившиеся скулы покрыл легкий румянец, губы вспухли от возбуждения.

— Это просто ужин, — уговаривало отражение, но обман открылся сразу, как только Лера распахнула шкаф.

Точнее всего деловой встрече соответствовал брючный костюм.

«Брось, — тут же сказала себе Валерия, — никогда перед деловой встречей ты не вертелась столько времени перед зеркалом. Не ври хотя бы себе: тебе хочется, тебе просто необходимо, чтобы это было свидание!»

Акции газеты? Чушь собачья! Дело совсем не в акциях и не в дебильной Галкиной просьбе. Дело в ней самой.

Ей нужно поднять самооценку, и никто лучше Крутова с этим не справится — вот в чем дело! Если не для этого, то зачем еще существуют роскошные мужчины, супергерои?

Торг не уместен. Сегодня Крутов перевешивает любые ценные бумаги. Сегодня вечером его котировки непомерно высоки. Но только потому, что ее раздавили, размазали по стенке эти двое, эта сладкая парочка, бывший муж и практикантка-охотница, самка тарантула, не знающая покоя.

А завтра — завтра будет завтра. В конце концов, разве можно воспринимать всерьез их разговор?

Всерьез нужно воспринимать новое эротическое белье, чулки и туалетную воду — вот что станет камертоном сегодняшнего вечера, альтер эго Валерии Ковалевой.

Вот и нашлось применение подарку Казимира — эксклюзивной майке-топу и трусикам. Лифчик в комплекте отсутствует, но, когда стоит выбор между прошлым и будущим, лифчик становится абсолютно ненужной деталью туалета.

Теперь волосы. Ничего сложного — небрежный низкий узел будет в самый раз.

Закрепив прическу, Лера несколькими карандашными штрихами сделала чуть заметнее линию бровей — взгляд сразу приобрел глубину.

От горячего дыхания зеркальная поверхность затуманилась, скрывая что-то сакральное, как на святочном гадании.

Четырнадцать лет Лера числилась клушей. Пришла пора сменить амплуа. Оказалось, сделать этот шаг не так уж трудно, если тебя ждет такой мужчина, как Крутов.

Или все четырнадцать лет были притворством?

— Валерия Константиновна, — раздался встревоженный голос Влада за дверью, и Лера в испуге прикрылась мужниным халатом, — бигбосс спрашивает, когда вы будете готовы?

— Дайте мне десять минут, — отозвалась Лера, с опаской поглядывая на дверь — на ней не было замка.

Голос Влада удалился, и Валерия вернулась к зеркалу. Кисточкой нанесла помаду, и простоватая тридцатипятилетняя тетеха с четырнадцатилетним стажем клуши растаяла в зазеркалье. Туда ей и дорога. Besame Mucho.

Еще минуту Лера изучающе рассматривала себя в зеркале.

Элегантная, склонная к авантюрам искательница приключений с горящим взором — вот кто она теперь. Чтобы почувствовать себя истинной женщиной, иногда недостаточно четырнадцати лет замужества, но может хватить двадцати минут свободы.

Итак, брючный костюм остается дома.

Был у мамы один шерстяной светло-серый костюмчик с горжеткой из голубой норки… К нему еще прилагалась мягкая фетровая шляпа с узкими полями в стиле 60-х. Прокатит за винтаж.

Зауженная юбка села на округлые бедра и подчеркнула их сексуальность — одобрение сквозило во взгляде симпатяги Влада, да Лера и сама не была слепой.

Под приталенным пиджаком обнаружился вполне стройный силуэт.

Еще десять минут ушло на поиски нужной коробки в антресолях, в которой хранились рубиновые, как помада на Лериных губах, полуботиночки в стиле ретро на шнуровке. С помощью Влада ботиночки были найдены, оставался последний штрих — шляпа. Шляпа при дала образу таинственности и чудесным образом избавила от разъедающих не хуже серной кислоты мыслей о муже и его любовнице.

И снова Лера со страхом подумала: что с ней?


Двадцать пять минут опоздания — Крутов уже не понимал, почему он до сих пор не ушел. От злости даже закурил, совершив вопиющее надругательство над личным вкладом в геронтологию.

Не выдержав, набрал номер водителя и устроил ему разнос. Досталось и сердобольной референтке, по чьей милости он торчал в ресторане и травил организм табаком.

На тридцать второй минуте Василий смирился и принял козни судьбы за испытание, а на тридцать седьмой заказал пятьдесят граммов водочки и взглянул на происходящее с философской точки зрения, чему немало способствовала всплывшая в памяти популярная в его студенческой молодости песенка: «Диалектика гуляет по планете, сколько душ невинных загубила. Полюби, Маруся, ты электрика, пока его током не убило».

В конце концов, сказал себе Василий, это вина не Влада и не Леночки-провокаторши, что шеф — дурак. Был бы умным, не запал бы на чужую жену.

Еще неизвестно, может, она вернулась к своему Ковалеву. Эта мысль родилась неожиданно и очень не понравилась Крутову. Что, если он опоздал пригласить Валерию на свидание? Что, если…

А вот сейчас все и станет ясно: если Валерия приедет в деловом костюме, значит, продолжения не будет, загадал Василий. Значит, она воспринимает его, Василия Крутова, как часть работы и на ней можно поставить жирную точку — в его возрасте безответной любви только не хватает.


Шеф звонил трижды. Сначала был просто злой, потом очень злой, а в последний раз какой-то непривычно добренький. Не иначе как клюкнул.

Это выход. Надо будет самому принять на душу и подкатить к Ленке, чтоб не на трезвую голову. На трезвую не выходит у него ничего — и так не оратор, а как Ленку видит — глухонемым становится. А Ленка еще подкалывает: златоуст ты наш, говорит. Влад Кречет примет для храбрости и все ей скажет. Скажет, что у нее пальцы веером, что не доросла еще его, Влада Кречета, сержанта спецназа, строить.

«Точно, — Влад покосился в зеркало, — так и сделаю. И скажу ей все…»

В зеркале заднего вида плавали блестящие глаза журналистки.

Они катастрофически опаздывали, и Влад превысил скорость: шеф терпеть ненавидит, когда кто-то не держит обещание. Правда, Ленка за это прикольное выражение — «терпеть ненавидит» — Влада презирает, но это ее дело, а Влад Кречет как умеет, так и разговаривает. Пока что его все понимали, кроме Ленки. Ну, не понимает — ее дело. Еще не родилась та девчонка, под которую Влад Кречет прогнется.


«Фольксваген» замер на залитой неоновым светом стоянке у «Барбары», и метрдотель повел Леру по коридорчику, в который выходило несколько дверей.

Напротив одной из них, привалившись задом к подоконнику, курил Василий.

— Добрый вечер. — Лера извинялась всем своим видом и даже походкой.

Депутат задержал взгляд на Лере…

Нет, бабником Крутов не был, скорее — эстетом.

Узкое колено натягивало ткань юбки, ножки, обутые в красные ботиночки с закругленными мысами, неуверенно переступали, взгляд прятался в тени шляпки, но рубиновый рот ввергал в пучину греха…

— Валерия Константиновна? Вы? — проблеял Крутов и воровато сунул сигарету в пепельницу. Контроль над ситуацией был безнадежно упущен.

— Простите за опоздание, Василий Васильевич. — Губы незнакомки приоткрылись в виноватой полуулыбке, за ними влажно блеснули зубы.

Под взглядом Крутова в душе у Леры пышным цветом расцвело женское тщеславие, впрочем тут же сменившееся замешательством: оказывается, она себя совсем не знала. Оказывается, видеть растерянность на лице у мужчины чертовски приятно, если не сказать больше — она испытывала удовлетворение!

— Валерия… Можно без отчества?

— Обяжете.

Прислушиваясь к бешеному стуку сердца, Василий придержал свою гостью под локоток, провел в ВИП-кабинет, выдвинул тяжелый стул.

Лера опустилась на кожаную обивку, и Крутов оказался в опасной близости к разогретой под солнцем степи.

В букете преобладал тимьян. Бергамот и свежая зелень переплетались со степными теплыми ароматами, но не подавляли их.

Не имея сил оторваться от тимьяна, Василий на несколько секунд завис над совсем оробевшей журналисткой. Было отчего застыть.