Настроение было «уколоться и упасть на дно колодца», как любила повторять все та же Бочарникова со ссылкой на эпос. Редко и без удовольствия пьющей Валерии вариант «напиться и забыться» казался более привлекательным.

Разваливаясь на куски, Лера еле дотянула до обеда.

Голова, сердце, желудок — болело все. Собраться с мыслями в связи с тотальным тромбозом не представлялось возможным. Лера сидела, тупо пялилась в монитор, а сама только и мечтала попасть домой. Дома, по крайней мере, не нужно держать лицо, можно закутаться в халат Казимира и всласть наплакаться. Можно попробовать напиться. Дома можно все.

Перед уходом для очистки совести заглянула в приемную:

— У меня встреча, Шурочка, я на мобильном.

— Да, Валерия Константиновна, конечно, — вскинулась секретарь, и Лера, получив индульгенцию, улизнула с работы.

Влажный майский день встретил Леру аномальной духотой. Скоро отпуск. Что она будет делать с ним одна? Напоминание об отпуске стало последней каплей, слезы хлынули из глаз, Лера надела очки и, не видя ничего под ногами, как слепая, побрела на остановку.

Из колонок, установленных в салоне маршрутки, несся рок, в такт ударным в висках стучало: «Скорее бы конец, скорее бы конец».

Маршрутка тащилась как за гробом, слезы бежали по щекам, срывались на пиджак, образовав к концу поездки внушительное пятно.

— На Профсоюзной выходят? — выкрикнул водитель.

— Выходят, — прогнусавила Лера.


Она даже не подозревала о существовании этого ресторанчика «Барбара» — голимом контрафакте.

К тому же выяснилось, что в «Барбаре» празднует юбилей какой-то козырный туз из конторы глубокого бурения, и Лерин внутренний голос громко вещал, что оставаться не стоит.

Но Галка не слышала Лерин внутренний голос, а собственным не обзавелась, только поэтому они заняли столик у самого танцпола — еще одна ставшая роковой ошибка: уединиться, укрыться в темном уголке, отсидеться в сторонке от шумной компании с превосходящим числом солидных семейных пар (на что втайне надеялась Лера) оказалось невозможно.

Ведущий вечера — когда-то интеллигентный высокий мужчина с порочным лицом начинающего алкоголика и зычным голосом, годящимся для озвучивания ролей мелких жуликов, этот ведущий, на Лерину беду, отрабатывал деньги на совесть, вовлекал в празднование всех, не делая исключения для случайных свидетелей. Вездесущий, как гельминт, пошлый до отвращения, этот тип привык получать свое.

Кроме того, кажется, бывший интеллигент спал и видел себя свахой — так и норовил перезнакомить одиноких и переженить холостых.

— Галка, пойдем отсюда, — бубнила Лера между тостами и пошленькими шуточками, которые изрыгал ведущий.

— Ну давай еще посидим, — отмахивалась Галка, — мне интересно. Смотри, смотри, чё вытворяет, старый перечник!

Под бурные выкрики болельщиков один из гостей и его партнерша с заведенными за спину руками грызли одно яблоко на двоих, прижимаясь друг к другу, — это было нарушение правил, но в этом и была фишка.

— Еще желающие, мужчины! У нас еще остались мужчины? — взывал бывший интеллигент к подгулявшим гостям.

Гости весело заорали: «Василий!» — и у Леры внутри все сжалось. Загривком она ощутила вибрацию каких-то опасных токов, от которых следовало держаться на расстоянии. Токи усиливались.

Лера впилась взглядом в Бочарникову. Галка с плотоядной улыбкой оповестила:

— Крутов. Идет в нашу сторону. Отлично все складывается, а?

На этот счет у Леры было свое мнение, но высказать она его не успела: ведущий воткнул ей в зубы микрофон.

— Девушка, — елейным голосом пропел бандит, — как вас зовут? Мы ждем! — Рука оплела талию, как лассо, и тянула с места.

Более глупой ситуации Лера и вообразить не могла.

— Валерия, — подсказала благодетельница Галка, будто Лера была глухонемой.

— Валерия! — восторженно подхватил ведущий. От пошленькой интонации, от липкой руки, от слегка блудливых глаз желание сбежать стало непреодолимым.

Лера затравленно оглянулась на дверь и в этот момент увидела Крутова.

Василий приближался к их столику, с каждой секундой замедляя шаг, и остановился, так и не дойдя до цели. Направленные токи теперь сливались с импульсными стробоскопическими вспышками и закручивали нервы. Полумрак поглотил все, кроме темных глаз, остановившихся на Лере.

— О, — определил бестия-ведущий, — кажется, девушка произвела на ковбоя впечатление! Ну, Василий, что ж вы остановились, ей-богу. Даже неудобно.

Ноги Крутова будто приросли к полу.

— Господа, — снова проорал коварный ведущий, — Василию требуется шефская помощь!

Компания неодобрительно загудела, и этот гул привел Василия в себя.

— Привет, — кивнул он Бочарниковой, приблизившись к столу.

Леру накрыло облако из слабого коньячного перегара и головокружительного парфюма.

— Привет, — совсем с другой интонацией, интимно, на ухо Валерии повторил Василий, приобнял Леру за плечи и потянул носом.

Это были все те же степные мотивы. Крутов вдохнул еще раз, как затянулся после долгого перерыва. Он-то думал по наивности, что забыл этот запах, оказалось, не забыл — отложил в запасники памяти и хранил, как эталон. Встреча с эталоном всегда впечатляет, а Крутов был потрясен, повержен, опрокинут, разбит наголову.

— Я не буду участвовать в этих непристойных игрищах, — холодно предупредила Лера и сняла его руку с плеча.

— Моему другу присвоили очередное звание, не стоит портить вечер.

— Ваш друг, вы и старайтесь.

— Нехорошо, если кто-то грустит на празднике. Улыбнитесь, — вклинился ведущий, — вам понравится.

Не обращая ни малейшего внимания на мель тешащего тамаду и его выкрики, Лера и Василий продолжали некий ритуальный танец, как борцы на татами.

— Не вижу повода для радости.

— А вы без повода попробуйте. Просто так.

— Просто так улыбаются жертвы энцефалитного клеща. — Лера начала заводиться, и это было новостью. Никогда она так не реагировала на мужчину, никогда.

— Кстати, — вдруг вспомнил Василий, доставая портмоне из нагрудного кармана, — не люблю ходить в должниках.

С этими словами он вынул купюру достоинством в пять тысяч, свернул и сунул Лере в кармашек на груди. Легкое касание пальцев заставило Леру затрепетать.

Да что же это такое?!

— Не стоило беспокоиться, — получая мстительное удовольствие, отозвалась Лера, — я подаю по вторникам.

Вторник, вторник… Они встретились во вторник, вспомнил Василий, и горячая волна радости разлилась в груди: она помнит, в какой день это было, — это что-нибудь да значит!

— Сожалею, только я по вторникам не беру.

— Интересно, а по каким дням берут депутаты Заксобрания? — Кто-то злобный сидел внутри Леры и дергал за язык — иначе свое поведение она не могла объяснить.

— У вас не получится меня обидеть, как бы вы ни старались.

Желая как-то прекратить это безобразие, убраться из заведения, подальше от откровенных взглядов и провокационных шуток, Лера взялась за сумочку, но гельминт-тамада снова спутал все карты:

— Дамы и господа! Объявляю следующий конкурс!

— Нет! — пискнула Лера, но музыканты исполнили туш, и Крутов почти вынес ее в центр танцпола.

К счастью, они оказались не одни, нашлись добровольные жертвы, и в общей сложности на потеху публике выстроились четыре пары.

Очевидно, это была кульминация праздника, потому что затейник-тамада как-то особенно нагло смотрел на дам.

— Задание следующее: партнеры-мужчины называют самые привлекательные части тела партнерши, в разумных пределах, конечно, — гаденькая улыбка тронула порочные губы, — и целуют партнерш в эти места. — Последние слова потонули в одобрительном в свисте и улюлюканье.

Парочка слева от Леры выражала нетерпение, видимо созрев для раздевания.

Это было уже слишком.

— С меня хватит, — пробормотала Лера и сорвалась с места.

Крутов догнал ее уже перед выходом из заведения и схватил за руку:

— Валерия, подождите!

Лера в испуге обернулась.

Крутов даже растерялся от явной, неприкрытой паники в глазах Ковалевой.

— Но это же только игра. — С точки зрения Крутова, лишенный чувства юмора человек был так же страшен, как вечно опаздывающий.

— Пошлятина это, а не игра!

— Вообще-то за высоким в ресторан не ходят. Если вы ищете духовности, идите в музей, в кинотеатр или в храм.

Они смотрели друг на друга как два зверя.

Лера с трудом удерживалась от пощечины — это было совершенно новое для нее желание. Даже на Казимира она не подняла руку, даже на мерзавку-практикантку. Что это с ней?

Вздымающаяся Лерина грудь, порозовевшие щеки и приоткрытый рот, в котором блестели влажные зубы, а также усилившийся за пах степи привели Крутова в крайнее возбуждение.

«Господи, до чего хороша!» — поразился он.

До этой минуты Василий свято верил, что его ведет судьба, и с благодарностью принимал все, от конкурентов на избирательном участке до женитьбы.

И вдруг сегодня — нет, сейчас, сию минуту — отчетливо осознал, что штамп в паспорте стал стоп-сигналом на заячьей тропе и зонтиком для рыбки. С чего бы? Слов нет, Валерия нравилась ему, очень нравилась, но не до такой же степени… Или как раз до такой?

— До свидания. — От жадных глаз Крутова в горле у Леры перехватило.

— До свидания, — рассеянно повторил Василий, продолжая удерживать Леру за руку.

— Да отпустите же, — жалобно попросила она, не в состоянии вынести этот раздевающий взгляд.

— Да-да. — Василий смутился. — Валерия Константиновна, мы с вами должны довести до конца наше дело.

— Вы о статье?

— Да, — подтвердил Василий.

— Ничего не могу обещать. У меня неприятности на работе, не исключено, что придется уволиться. Впрочем, если вы настаиваете, я попытаюсь.

— Настаиваю. — Василий уже овладел собой. Он выжмет из ситуации все возможное, до последней капли, но эта женщина будет его.


От утреннего номера «Ведомостей» поднимался одуряюще родной запах: свежей краски, разогретого полиграфического оборудования, новой бумаги и самой жизни. Пальцы у Леры подрагивали от нетерпения, как у алкофанка с утра перед пивным ларьком, она быстро, по диагонали, пробежала взглядом по полосе, обшарила подвал.

Что-то было не так. Статья.

Внутри у Леры все оборвалось. На месте статьи, которую она сдала вчера в номер, стояла стыдливых размеров перепечатка:

«Американские ученые, проведя ряд исследований, пришли к выводу, что современные птицы являются наиболее близкими потомками динозавра тираннозавра, который был самым крупным хищником в истории. Об этом говорится в статье, опубликованной в пятницу, 25 апреля, в американском журнале „Сайенс“».

Мысли беспомощно заметались: «Что это? Как это?»

«К такому выводу ученые пришли, — глотая окончания, читала Лера, — изучив протеины… После этого данные динозавра, жившего… 68 млн лет назад, сравнили… Выяснилось, что наиболее близкими родственниками тираннозавра являются куры…»

В этом месте щеки у Леры запылали, как от пощечины.

Это и была пощечина. Оплеуха, затрещина. А если уж не выбирать выражений и не подменять правду эвфемизмами, то даже хуже…

Эта перепечатка с намеком — гнусное, низкое коварство, вероломный удар в спину.

«…Выяснилось… близкими… тираннозавра являются куры…»

Нет, это выше ее сил!

К моменту, когда в кабинет влетела Бочарникова, последний абзац заметки изрядно потемнел от Лериных слез и слегка полинял. И при желании его можно было считать навсегда утерянным для потомков.

— Вижу, что читала. — Бочарникова бросила кости напротив Ковалевой.

Читала — мягко сказано. Лера успела вдоль и поперек изучить незамысловатый текст, несколько раз отполировать глазами эту мерзкую инсинуацию — считай, несколько раз успела наступить на одни и те же грабли.

— Читала. — Голос упал до шепота.

— Что думаешь делать, девочка моя?

Пытаясь скрыть отчаяние, Лера отвернулась к окну:

— Не знаю. Уходить из редакции.

— Вот так просто встанешь и уйдешь?

О, как это было бы чудесно — встать, с гор до поднятой головой хлопнуть дверью и с достоинством удалиться. И еще неплохо бы бросить через плечо что-нибудь вроде: «Униженные да возвысятся».

Но во-первых и в-главных: как всегда, когда судьба требовала от Леры решительных действий, она устранялась и впадала в состоянии анабиоза. Во-вторых, если из тираннозавра в результате эволюции получилась курица, то из деградировавшей курицы тираннозавр — никогда. Природу не обманешь.