Доктора Малларда герцог считал самоуверенным дураком, а после ежедневных посещений подолгу ворчал и дулся. Несмотря на очевидное улучшение состояния, он наотрез отказывался верить в причастность доктора к своему выздоровлению и твердил, что поправился бы и без этого шарлатана с его голодной диетой. В глубине души Вивьен порой начинала верить в справедливость подобных заявлений. Предписанное Маллардом меню, состоявшее из бульонов, овсянки, сухого печенья и чая, плохо подходило человеку, привыкшему начинать обед с черепахового супа и фазана, а продолжать рыбой и свиной отбивной в жирном пикантном соусе. Еще хуже действовал запрет на портвейн и бренди; дозволялся лишь стакан-другой самого легкого шерри.

— Все так осторожничают, что чувствую себя одной ногой в могиле! — возмущался герцог.

— Так вот почему ты позволяешь себе грубить? Пытаешься вывести нас из терпения?

— Ничего подобного! Грублю потому, что мне скучно, что нога не слушается, а говорю, как деревенский пьяница Денни Саммерс!

Вивьен рассмеялась:

— Неправда, говоришь ты уже гораздо лучше.

Герцог пожал плечами и вздохнул:

— Знаю. Но ощущение такое, словно в рот засунули коровий язык. И приходится думать обо всем, что делаю. О каждой мелочи.

— Да, это ужасно трудно. — Вивьен присела на край постели и взяла отца за руку. — Но улучшение очевидно. В первый день ты не мог даже пошевелить пальцами.

— Все равно силы нет. Даже поводья не удержу.

— На твоем месте я бы для начала подумала о ходьбе, а не о верховой езде.

Герцог усмехнулся:

— Жестокая. Ах, Вивви… — Он прислонился затылком к спинке кровати. — Я ведь был красивым мужчиной.

— Ты и сейчас красивый мужчина. — Вивьен приняла шутливо-горделивую позу. — В нашей семье все красивые.

В зеленых глазах вспыхнул прежний лукавый свет.

— Что есть, то есть, это правда. Даже твой братец до сих пор не смог себя испортить бесконечным сидением над книгами.

Монолог получился длинным, и Вивьен знала, что отцу он дался нелегко, а потому сочувственно сжала руку.

— Но он не только сидит в библиотеке, а еще и много ездит верхом.

— Да. Единственная моя черта, которую он перенял. — Марчестер пристально посмотрел на дочь. — Знаю, что был плохим отцом.

— Ну же, папа…

— Не беспокойся, не расплачусь. Просто говорю то, что есть.

— Мне другой отец не нужен.

— Видишь ли… — Он замолчал и отвел взгляд. — Твоя бабушка не устает твердить, что из-за меня ты не вышла замуж.

— Бабушка никак не может смириться с тем фактом, что я не выхожу замуж исключительно ради того, чтобы доставить ей удовольствие. Не верит, что мне и так очень хорошо. А на самом деле я просто не могу найти человека, похожего на тебя.

Герцог взглянул на нее серьезно, хотя губы изогнулись в улыбке.

— Не слитком ли много чести?

Вивьен со смехом обняла отца.

— Люблю тебя. Пожалуйста, постарайся больше нас не пугать.

— Не говори глупостей, девочка. Пока еще не умираю. — Он похлопал дочь по спине. — Сядь на стул и почитай мне еще немного. Блевинс, переверни подушку. Что-то нагрелась.

Вивьен шутливо закатила глаза, взяла книгу и снова начала читать.

Грегори, пятый маркиз Сейер, вышел из книжного магазина Хэтчарда и остановился в нерешительности, раздумывая, в какую сторону направиться. Сегодня он наконец прервал домашнее заточение и впервые покинул стены Карлайл-Холла. Хотелось бы, конечно, промчаться верхом по полям, но пришлось довольствоваться пешей прогулкой по улицам Лондона. Что ж, тоже ничего, тем более что ноги сами понесли в сторону книжного магазина.

Других молодых людей город привлекал множеством развлечений: клубами, азартными играми, выпивкой, вечерним флиртом с молодыми леди в гостиных и ночным весельем в компании женщин легкого поведения. Но Грегори первым делом обследовал книжные магазины. Другие места, разумеется, тоже вызывали интерес: время от времени маркиз посещал заседания различных научных и исторических сообществ, где обсуждались доклады и рождались новые идеи. Подобные встречи почти оправдывали потраченное на поездку время.

Грегори огляделся и грустно вздохнул. Он не любил Лондон с его постоянным шумом, вечной суетой, криками торговцев по утрам, громыханием экипажей на мостовой, бесконечными рядами зданий вдоль длинных тесных улиц. Здесь не было места для мирных одиноких прогулок, не хватало покоя для размышлений и пространства для созерцания пейзажей. Да и самих пейзажей тоже не хватало. Повсюду, куда ни взгляни, глаз натыкался на здания, мостовые, экипажи и людей.

Людей он любил — в умеренных количествах, — но среди незнакомых чувствовал себя не в своей тарелке, особенно если незнакомые собирались большими группами, как, например, на званом вечере, ужине или, того хуже, на балу. Сейер знал, что пользуется авторитетом среди ученых мужей. Часами он мог свободно рассуждать на отвлеченные темы. Но среди чужих, когда требовалось легко и непринужденно рассуждать о различных пустяках, сразу безнадежно терялся. Язык прилипал к нёбу. Живой ум отказывался служить. Маркиз бормотал что-то невнятное, смотрел пустыми глазами, а если и отвечал, то односложно.

Труднее всего давались беседы с молодыми светскими леди. Не то чтобы он боялся женщин. В конце концов, вся его жизнь прошла рядом с сестрой. Дамы казались не менее приятными и интересными собеседниками, чем большинство мужчин. И все же время, проведенное в их обществе, смело можно было считать убитым понапрасну.

Собеседницы, как правило, помогать не спешили. Хихикали, краснели или игриво обмахивались веерами. Сейер понятия не имел, как реагировать на подобные изощренные уловки. А если вдруг пытался заговорить о чем-то действительно интересном, то обычно натыкался на пустые взгляды и слышал невнятное бормотание. Он ясно сознавал, что и естественные науки, и история вызывали интерес у очень ограниченного числа людей — будь то мужчины или женщины. Но ведь можно было поговорить и на другие темы — например, о философии, музыке или книгах. К сожалению, молодые леди редко высказывали суждения и в этих сферах; просто смотрели во все глаза и иногда кивали.

Если бы можно было избежать разговоров с лондонскими дамами, все было бы прекрасно. Но к огромному сожалению, Грегори Карлайл, лорд Сейер считался самым выгодным женихом Англии. В настоящее время он носил титул маркиза, но рано или поздно должен был унаследовать огромное поместье и герцогские регалии. Та, которой посчастливилось бы выйти за него замуж, стала бы самой знатной дамой королевства. В сочетании с семейным богатством эта перспектива делала лорда Сейера весьма желанной добычей. А если учесть, что он к тому же был молод, благоразумен и хорош собой (если не обращать внимания на застенчивость и очки, в которых он читал, но часто забывал снимать), то нетрудно понять, почему молодые леди и их матушки открыли на беднягу безжалостную охоту.

Каждая хозяйка салона мечтала заполучить лорда Сейера хотя бы на один из своих вечеров. Каждая мать внушала своей дочери, как важно привлечь внимание этого джентльмена. Едва появившись в городе, маркиз сразу получал кипу приглашений, которые без колебаний отвергал. Как- то раз Грегори признался сестре, что был бы не прочь посетить два-три вечера, но сразу оказывался в кольце мамаш, каждая из которых настаивала на знакомстве со своей дочерью. К тому же нельзя было шагу ступить, чтобы очередная соискательница не уронила веер или носовой платок в ожидании, что он тут же наклонится и вежливо поднимет. Нелепость и откровенная глупость ситуаций приводила Грегори в ярость и заставляла избегать светских визитов.

Даже во время прогулок существовала опасность, что кто-нибудь из дам остановит его на улице и заведет разговор. Уйти не позволяла вежливость, и вот уже назревало неизбежное знакомство с дочерью, племянницей или кузиной, отягощенное необходимостью явиться на какой-нибудь бал. По этой причине Грегори выработал привычку ходить целеустремленно и не смотреть по сторонам, а сосредоточенно изучать тротуар.

Именно в такой манере он покинул книжный магазин и свернул к Гайд-парку. Там, во всяком случае, можно было на время оказаться на лоне природы. Возможно, придется избегать встреч со светскими особами, но — Грегори взглянул на часы — час парадных прогулок по центральным дорожкам еще не наступил. К тому же ничто не мешает углубиться в боковые аллеи и погулять в приятном одиночестве.

Несмотря на подобные рассуждения, едва оказавшись на Роттен-роу, лорд Сейер не смог удержаться и начал с завистью рассматривать всадников. Как жаль, что не удалось взять с собой Вулкана! Из Марчестера уезжали в спешке, да и мысли были заняты исключительно здоровьем отца. Можно было бы арендовать коня, но где же найти столь же достойное животное? Да и прогулка по парку, где всадники прежде всего выставляли себя напоказ, не шла ни в какое сравнение с полетом по родным просторам, с бесстрашным преодолением живых изгородей и каменных стен, переправой через речки и ручьи, с неповторимым ощущением солнца на спине и пьянящим ароматом цветущих трав.

Вздохнув, Грегори понял, что стоит на месте и мечтает наяву. Пошел вперед и в этот момент увидел… ее. Она сидела верхом на обычной, ничем не примечательной гнедой лошади, но уверенность, радость, гордое величие всадницы мгновенно привлекли внимание. Одетая в изумительно облегающую стройную фигуру синюю амазонку с черной отделкой, молодая леди ехала рядом с импозантным джентльменом, который показался смутно знакомым. Оба смеялись.

Вот незнакомка пришпорила лошадь и, нарушая все принятые на Роттен-роу правила этикета, галопом помчалась вперед. Сейчас она скакала на лихом коне, низко склонившись к гриве животного. Шляпа слетела, а волосы вырвались на свободу и теперь развевались за спиной подобно золотому знамени. Вдохновенное лицо осветилось восторгом движения и свободы. Сердце Грегори радостно рванулось навстречу. Он знал этот трепет, понимал чувства красавицы.

Миг — и чудесное видение, промелькнув, растаяло вдали. За спиной послышался изумленный возглас:

— Кто это?

Богиня, подумал Грегори, глядя вслед скрывшейся за поворотом всаднице. Валькирия. И тут же задал себе только что прозвучавший вопрос: «Кто это?»

Он пошел вперед, стараясь как можно скорее отделиться от толпы, оживленно обсуждавшей мимолетное видение. Неожиданный прилив сил требовал каких-то действий. Не пройдет и дня, как сплетня о галопе на Роттен-роу облетит светские гостиные. Вивьен знает всех и каждого, так что достаточно лишь рассказать ей о неожиданной встрече, чтобы получить необходимые сведения.

Папа заметно окреп, так что можно было позволить себе отправиться на какой-нибудь вечер или нанести визит. Ах да! В следующую субботу леди Карр дает бал по случаю помолвки своего сына с одной из сестер Баском. Если отцу не станет хуже, Вивьен обязательно поедет. И наверняка будет рада его обществу. Можно даже ничего не говорить сестре о сокровенных помыслах: на балу он наверняка встретит свою прекрасную незнакомку. Насколько можно судить, бал станет главным событием сезона и соберет весь Лондон.

С легким удивлением Грегори почувствовал, что не хочет рассказывать сестре о таинственной Валькирии; куда приятнее сохранить этот образ в сердце. К тому же стоит произнести хоть слово, Вивьен немедленно возьмет след, как гончая, почуявшая запах лисы. И тогда уже одним знакомством дело не обойдется: сразу заставят танцевать, сидеть рядом за столом, сопровождать в оперу…

Лорд Сейер замедлил шаг; мысли постепенно возвращались в привычное спокойное, рациональное русло. Что он знает о девушке, кроме того, что она отлично держится в седле? Горячая, смелая, красивая. Имеет ли смысл призывать Вивьен на помощь только потому, что незнакомка эффектно промчалась мимо? А что, если при встрече она окажется точно такой же, как и все остальные светские молодые леди? Будет нелепо хлопать ресницами поверх веера, смотреть пустым взглядом и рассуждать о своем платье и перчатках и потом непременно спросит:

— А что думаете вы, лорд Сейер?

Вывод созрел сам собой: лучше не пытаться познакомиться с Валькирией. Пусть она останется волшебным воспоминанием.

Герцог уснул, и Вивьен тихо вышла из комнаты. В коридоре тут же появился Дженкс и доложил, что внизу дожидается посетитель. Она хотела извиниться и попросить перенести встречу, однако взглянула на визитную карточку, которую слуга держал на серебряном подносе, и изменила решение.

— Проводите лорда Стьюксбери в Голубую гостиную. Я сейчас же спущусь. Если понадобится чай, позвоню.

Леди Карлайл торопливо вошла в свою комнату и посмотрела в зеркало. Платье сойдет, а вот старенькая шаль ни к чему. Лучше надеть зеленый жакет: глаза будут казаться ярче. Она вернула на место пару выбившихся локонов, для надежности заколола их шпильками и нанесла на бледные щеки каплю румян. Так, конечно, намного лучше. Но что же делать с темными кругами под глазами и усталым взглядом?