Приоткрыв дверь коленкой, Зина поставила поднос на прикроватную тумбочку, поправила край одеяла и осторожно, стараясь не потревожить задремавшего больного, вытянула термометр у него из-под мышки.


-      Тридцать девять и восемь!.. - ужаснулась она вслух, рассмотрев в полумраке комнаты шкалу. - Так я и думала! Порошки при такой температуре...


-      ...как мертвому припарка, - открыл глаза Ладышев. - Неси пакет из аптеки, посмотрим, чем сейчас народ лечат... Хотя не надо,


-      остановил он секретаршу. - Не такой уж я беспомощный. Сам схожу


Но не успел присесть на кровати, как Зина с лекарствами уже стояла рядом.


-      И не думайте вставать! - не терпящим возражений тоном заявила она и, не церемонясь, слегка надавив на плечи, снова уложила Ладышева. - Я, конечно, не доктор, но в отношении температуры понимаю больше, чем вы. Сын научил, - отодвинув поднос, Зина принялась выкладывать на тумбочку упаковки.


Через минуту из них образовалась целая гора. Удивленный Вадим взял в руки одну из коробочек, достал вкладыш.


-      Тебе можно провизором подрабатывать, - похвалил он, изучая аннотации. - В аптечке на кухне есть анальгин. Принеси, пожалуйста, половинку. Полтаблетки добавить вот к этому не помешает,


-      выдавил он из упаковки капсулу


«Надо сбить температуру и ехать искать Катю, - думал он в ожидании Зины. - Хотя, если у меня грипп, лучше пару дней не высовываться. Позвонить, что ли?» - покосился он на телефон, лежащий на соседней подушке.


-      Вот, - объявилась рядом Зина. - Глотайте - и под одеяло. Послушно проглотив лекарство, Ладышев улегся поудобнее,


проследил, как Зина вышла из спальни, и закрыл глаза.


«Надо позвонить...» - успел он подумать, прежде чем снова куда-то провалился.


Когда заботливая женская рука осторожно взяла лежавший рядом телефон и унесла из комнаты, он даже не шелохнулся...


Валерия Петровна на минутку забежала в кабинет: вот-вот подъедет комиссия, на всякий случай надо иметь под рукой готовые отчеты.


В отличие от утреннего сейчас настроение у нее было . Приподнято-боевое. Может сложиться так, что авария на .теплотрассе, о которой уже осведомлено городское начальство, сыграет на руку: в отсутствие главврача начмед блестяще ,Справилась      с чрезвычайной ситуацией, организовала


Срочную выписку выздоравливающих, эвакуацию тяжелых и Послеоперационных больных. В самые короткие сроки, между прочим. Лечебный процесс продолжается, и это главное. А в школе по соседству ничего лучшего не придумали, чем отправить детей по домам.


И ведь даже хорошо: неотапливаемым оказался именно хирургический корпус! Он давно в аварийном состоянии и требует ремонта. Так что весь свободный персонал Лежнивец бросила туда - мыть, чистить, драить. Санстанции, которую вызвал кто-то из «доброжелателей», останется только констатировать наведение порядка. И на заседании комиссии можно заострить внимание: ремонт необходим как воздух!


«Не было бы счастья, да несчастье помогло, - усмехнулась Лежнивец. - ЧП городского масштаба... Что бы еще прихватить с собой на всякий случай? - обвела она взглядом рабочий стол. - Так, отчет по платным услугам, список назначений импортных препаратов... Вроде все важное взяла...»


На столе зазвонил телефон.


-      Валерия Петровна, комиссия приехала, - шепотом сообщила охранница на входе. - И журналистов с камерами на крыльце тьма. Что с ними делать?


-      Табличку, что в больнице карантин, повесили?


-      Со вчерашнего вечера висит.


-      Вот пусть ее и снимают. Никого, кроме комиссии, не пропускать. Сейчас спущусь, - прихватив нужные папки, Лежнивец оглядела себя в зеркало и покинула кабинет...


...Вадим стоял на высоком бугре и всматривался куда-то вдаль. Кате до него оставалось совсем чуть-чуть, буквально пару метров. Внимательно глядя себе под ноги и стараясь не шуметь, она карабкалась вверх. Сейчас устроит ему сюрприз: тихонько подкрадется сзади и закроет ладошками глаза... В предвкушении встречи она улыбалась и только гадала: что будет дальше?


Взобравшись на бугор, подняла голову и сразу поняла, что приковало взгляд Вадима: необычайный бордово-алый закат. Ближе к горизонту закат становился насыщеннее, темнее и, приобретая оттенок запекшейся крови, словно тяжелел, гигантским прессом наваливаясь на полускрывшееся солнце. Взывая о помощи, яркие лучи заходящего светила слепили глаза, заставляя зажмуриться.


Вдруг кто-то нежно коснулся плеча, затем - щеки...


«Вадим... - расстроилась Катя. - Заметил. Сюрприз отменяется...»

- ...Просыпайтесь, не спите... пожалуйста, - услышала она и открыла глаза. Не стало ни солнца, ни заката, ни Вадима. Лишь медсестра, поправлявшая иглу в вене. - Ну вот, нельзя же так дергаться! Теперь понятно, почему гематомы, - укоризненно произнесла она, переключая капельницу на другое лекарство. - Куда вы во сне ползли? Так и елозили ногами под одеялом.


-      Ага, точно. Аж кровать скрипела, - согласилась с ней старожилка палаты. - Видать, шибко больная... или шибко блатная, -добавила она после того, как ушла медсестра.


-      С чего это вы взяли? - перелистывая страницу, дежурно спросила Катина соседка.


-      Прочитала, что ей капают. Простым смертным такое не назначают.


-      То есть?


-      А ты сама почитай, если грамотная. Нам-то - наше, местное. Стоит копейки, и эффект такой же. Уж сколько я жалоб писала на начмеда, а толку - ноль! Отвечают: все в рамках предписанных Минздравом правил! - передразнила она кого-то. - Только для своих у них другие рамки и лекарства импортные. Ничего, найду на эту Лежнивец управу! - зло добавила женщина. - Потому и говорю: или блатная, или совсем больная. Хотя и это не факт; -хмыкнула она. - Коль помирает, то такие лекарства тем более не назначат: зачем их переводить?


-      Послушайте, может, хватит уже? Вас хлебом не корми, только дай на кого-нибудь побрехать, - не выдержав, вступилась за Катю молодая женщина с телефоном в руках. - Откуда вы знаете, у кого какой диагноз? Какое вам дело, что и кому назначают?


-      Ишь, защитница выискалась! - вывернула голову в ее сторону старожилка. - После абортов никак вылечиться не можешь? На-трахалась на свою голову, - с удвоенной силой набросилась она на новую жертву.


-      А хоть бы и так! Завидно? - с вызовом ответила молодая женщина. - В вашем возрасте любовные утехи - тю-тю! - уже небось и Память не держит. Если, конечно, было что держать.


-      Ах вот как? - задохнулась от гнева старожилка и тут же сорвалась на крик: - Шалава!


-      Ага! - ничуть не смутилась та. - С законным мужем по пять фаз в день и с большим удовольствием! Пока вы здесь ядом на всех брызжете! Представляю, как соседи радуются, что вас спровадили. И как всем полегчает, если вообще не вернетесь! Была и в нашем подъезде вам подобная. К счастью, была, да вся вышла - то ли сама явилась, то ли отравил кто.


-      Язык бы прикусила! - оторопела скандалистка, оказавшаяся не готовой к тому, что кто-то может иметь не менее едкий язык и за словом в карман не полезет. - Не то отвалится!


-      Не дождетесь! У вас он раньше отвалится. И все остальное -тоже.


Женщина открыла рот, чтобы ответить, но не успела: в палату зашли сразу несколько человек. Комиссия с уже знакомой Кате женщиной в белом халате.


«Неплохо выглядит для чиновницы, - исподволь рассматривая ее, отдала должное Катя. - Стрижка стильная, косметики в меру. Если бы не выражение лица, вполне можно было бы назвать симпатичной. Но столько высокомерия, брезгливости и злости на одной физиономии - явный перебор».


-      Кто у нас здесь? - строго спросила начальница у сопровождавшей свиты.


-      Две пациентки терапевтического отделения, четыре из гинекологии, - заглянув в бумаги, с виноватым видом отчиталась одна из медичек. - Это единственная палата, в которой...


-      Вразрез с указаниями? - приподняв бровь, с угрозой уточнила начмед и бросила быстрый взгляд на мужчину рядом, из чего Катя поняла: в палате есть кто-то главнее ее. - Это как понимать? Я приказала, чтобы в гинекологическом блоке не было терапевтических больных! Почему вы, завотделением, не выполнили мои распоряжения? - повысила она голос.


-      Понимаете.,, мы пытались... но... вот, например, больная Скоробогатова... В общем, она категорически отказалась переселяться, - покраснев, пожаловалась доктор.


-      Знакомая фамилия... Дайте-ка историю... Кто из вас Скоробогатова? - сдвинула брови начальница.


-      Ну я! - с вызовом отчеканила старожилка. - Не имеете права ни переселять, ни выписывать.


-      Ну почему же? - внимательно просматривая исписанные листы, не согласилась грозная дама. - Курс лечения, как я понимаю, вами пройден полностью...


-      Все равно не имеете права. Я хроник.


-      Посмотрим...


В это время мужчина, стоявший рядом с ней, подошел к окну, положил руку на подоконник, затем на батарею, снова на подоконник и на батарею.


-      Странно, горячие, а в палате прохладно... Почему окна не заклеены? - вдруг повернулся он. - Обратите внимание, как дует!


-      Были заклеены... - виновато забормотала завотделением. - Я лично все окна проверяла.


-      А вы Скоробогатовой спасибо скажите, - как бы между прочим встряла в разговор девушка с телефоном. - Это она утепление на окнах поотрывала, сама только что призналась. А больная у окна после операции. Продует - получит осложнение.


-      Ах вот как! - казалось, начальница обрадовалась. - Вот и повод для выписки: нарушение режима, порча имущества, - захлопнула она историю болезни и отдала распоряжение заведующей: - Готовьте документы на выписку. Предлагаю идти дальше, - обратилась она к мужчине. - С этим недоразумением мы быстро разберемся.


-      Не имеете права! - взвизгнула женщина. - Я буду жаловаться в Минздрав!


-      Жалуйтесь, - спокойно отреагировала дама и показала на подошедшего ближе мужчину. - Александр Андреевич как раз представитель Минздрава, он все видел и слышал.


-      Я на вас буду жаловаться, на ваших блатных - вот таких, как эта! - распалилась старожилка и кивнула в сторону Кати. - Все знают: вы взятки берете. Вы еще ответите! Я в газету напишу! Я Президенту буду жаловаться! Я вам...


-      Видите, с каким контингентом приходится работать? - не обращая внимания на скандалистку, пожаловалась мужчине начальница.


-      Да, сочувствую, - скривился, словно от зубной боли, мужчина. - Я посоветовал бы отразить в выписке еще и оскорбление должностного лица при исполнении обязанностей. Идемте, Валерия Петровна.


Дверь за ними закрылась.


- Вот прямо сейчас буду писать! - истерично прокричала им вслед пожилая женщина и принялась что-то суетливо искать в тумбочке. - Сейчас, подождите у меня!.. Я вас всех упеку куда следует! Я вам всем покажу!..


Постепенно ее запал иссяк, и вскоре в палате установилась тишина. Облегченно вздохнув, Катя подняла взгляд на капельницу, а затем перевела его на трещину на потолке.


Классическая иллюстрация человеческих отношений: в палате шесть человек, абсолютно разных по статусу, по темпераменту. Энергетические вампиры и потенциальные жертвы. И всем надо как-то ужиться в тесном помещении. Ликбез для начинающего психолога. Хорошо, что не встряла в разборки», - не успела она углубиться в анализ происходящего, как ее вниманием завладел странный поскуливающий звук.


Повернув голову, Катя увидела: плечи скандалистки мелко трясутся, а сама она, вытирая сморщенным кулачком бегущие по старческому лицу слезы-горошины, пытается что-то выводить на бумаге дрожащей рукой. Скулеж становился все громче, постепенно превращаясь в вой и приближаясь к пиковой точке, за которой по всем эмоциональным нормам должна последовать истерика.


Между тем в палате появились медсестра и санитарка с одеялами в руках. Первая поменяла в Алискиной капельнице бутылки и подошла к Кате, вторая пыталась утеплить окно, старательно укладывая одеяла на подоконнике. Все были заняты делом, никто не обращал внимания на готовую вовсю разрыдаться женщину.