-      Гинекологические, пройдите в смотровую приемного покоя, - заглянула в палату еще одна медсестра. Возможно, по причине объединения двух отделений медперсонала сегодня в избытке. -Орешко, Хилькевич, Проскурина, Селезнева... - стала она зачитывать фамилии. - В приемном в коридоре прохладно, так что лучше по очереди, чтобы не ждать, - посоветовала она. - Дальше... Кри-вошапка... Кто Кривошапка? - спросила она и, поймав кивок еще одной женщины, продолжила: - Вас переводят в восемнадцатую палату. Так... Теперь Скоробогатова... - снова заглянула она в список.


Но сказать ничего не успела, так как началось нечто невообразимое. Приподнявшись с кровати, старожилка отделения захрипела, выпучив глаза, несколько раз попыталась вдохнуть воздух и вдруг... стала оседать между кроватями.


Занятая капельницей медсестра повернула голову и застыла, широко раскрыв глаза. Ее коллега оказалась расторопнее: бросим на кровать стопку медицинских карт, она мигом очутилась рядом с женщиной.


-      Алина, зови заведующую! Тут у нас очередной цирк, - пытаны, приподнять больную с пола, попросила она.


Хлопнув ресницами, девушка оставила в покое капельницу и пулей вылетела из палаты.


-      Ну что ж ты, Харламовна, творишь? - пришла на помощь мед сестре санитарка, по виду ровесница старожилки. - Ну когда ты свой язык поганый прикусишь? Перешла бы в другую палату, ни кто бы тебя не выписал. Привыкли, что ты у нас всегда зимуешь Еще Арина Ивановна была... По-человечески к тебе относятся, по-людски. Окна вот зачем-то расконопатила. А начмед у нас дама злопамятная, - усадила она больную на кровать.


-      Да согласная я перейти. Только бы не выписывали... Что мне одной дома делать? - едва слышно запричитала та.


Мгновенно произошедшая метаморфоза из скандальной фурии в кроткую овечку впечатлила Катю. И не только ее. Все в палате замерли.


-      Побудьте с ней, - попросила медсестра санитарку и скрылась за дверью.


-      Только бы не выписали, - продолжала причитать женщина. -Мне ж дома даже поговорить не с кем, за весь день ни от кого слова не услышу, только в телевизоре...


-      Ой, Харламовна, не знаю, как оно будет, - присев рядом на край кровати, пожала плечами санитарка. - Тебя ведь предупреждали: никаких сцен!.. Дура ты дура, - обняла она за плечи ровесницу и погладила по седой голове. - Давай вещи собирать и потихоньку перебираться куда сказано.


-      А если выпишут?


-      Ну, не знаю, - вздохнула женщина. - Но собираться все равно надо.


-      Значит, так, - объявилась в дверях запыхавшаяся старшая медсестра. - Скоробогатова, или переходите в восемнадцатую, или на выписку. И мой вам совет: сделайте это по-быстрому, пока начмеду не до вас, - заговорщицки перешла она на шепот.


-      Ну вот видишь! - обрадовалась санитарка. - Давай я тебе помогу.


Чуть слышно переговариваясь, пожилые женщины засуетились у тумбочки. Управившись, они скрылись за дверью, прихватив пожитки скандалистки и любительницы клоунады. Досмотрев «кино», две пациентки тут же отправились в смотровую.


Остались лишь Катя с Алисой. После бурной сцены в палате наконец установилась тишина: с одной стороны, желанная, с другой - настораживающе-тревожная, не позволяющая расслабиться. В ; разных углах палаты под капельницами лежали две женщины, ко-торым было о чем поговорить.


И это «о чем» нагнетало напряжение.


- Ну вот, слава Богу, все и улеглось, - пробормотала вернувшаяся с чистым постельным бельем санитарка.


Довольно шустро для своего возраста она перестелила две освоободившиеся кровати в центре палаты, прихватила снятое белье И напоследок посоветовала:


-А вы бы перебрались на свободные места - и от окна подальше, и от двери.


. - Спасибо. Я уже привыкла у двери, - поблагодарила Катя.


-      Медсестру позовите. Капельница заканчивается, - буркнула Алиса.


Обе, похоже, не горели желанием лежать по соседству.


-      Ну, как знаете, - пожала плечами санитарка и вышла.


Почти сразу в палате появилась медсестра. Перекрыла капельницу у одной больной, откатила к двери стойку и перешла к другой.


-      А у вас еще полбутылки... Колесиком знаете, как пользоваться, если что? - спросила она.


Катя кивнула.


-      Вот и хорошо, - улыбнулась медсестра. - Вам бы полежать после капельницы, - посоветовала она севшей на кровати Алисе.


-      В приемном покое посижу. Не подскажете, в какой он стороне?


-      Конечно, подскажу и покажу Пойдемте.


Дверь закрылась, Катя осталась одна. Облегченно вздохнув, она посмотрела на капельницу: еще минут десять, не меньше. Можно кому-нибудь позвонить. Хотя бы для того, чтобы снова не уснуть. Вот только кого набрать, чтобы сон развеял? Только Маринку!


Как и следовало ожидать, телефон у Тоневой был занят. Не успела Катя подумать, кому бы еще позвонить, как в палате появилась Ольга.


-      Привет! Хорошо, что ты одна! - обрадовалась она, выглянув за дверь, плотно ее прикрыла, прихватила стул у стены и присела рядом.


-      Дурдом да и только! - пожаловалась Ольга. - Видела, что творится? Еще и комиссия нагрянула.


-      Дурдом - тоже больница, - улыбнулась подруге Проскурина.


-      Вот именно! Кто на что учился... Ну, как себя чувствуешь после всех этих пертурбаций?


-      Нормально, - успокоила Катя. - Лучше объясни, почему меня не выписали.


-      А вот это загадка даже для меня... - Ольга на секунду задумалась. - Тебе что-нибудь говорит фамилия Лежнивец?


-      Нет, - после небольшой паузы ответила Проскурина. - Правда, недавно ее слышала от одной женщины, - припомнила она слона переселенной скандалистки. - А еще, по-моему, был министр с такой фамилией. Сейчас вспомню...


-      Не напрягайся. Женщина с такой фамилией тебе знакома?


-      Нет, - убежденно ответила Катя. - Не знаю такой.


-      Странно... - Ольга снова задумалась. - А вот она, похоже, к тебе неровно дышит, чем-то ты ей здорово насолила.


-      Оль, а яснее можешь? Кто такая Лежнивец? Как ее зовут? С чего ты взяла, что я ей насолила?


-      Даже не знаю, с чего начать. Лежнивец Валерия Петровна наш начмед. Вчера у меня с ней вышел неприятный разговор по твоему поводу.


-      То есть? Оль, честное слово, я с ней не знакома!


-      Может, и не знакома. Но вчера она вызвала меня в кабинет и стала отчитывать: зачем я тебе назначила импортные препараты? Сейчас с этим строго, сама знаешь. И понимаешь, что для своих всегда можно найти лазейку. К тому же у тебя все основания: долгое лечение от бесплодия, первая беременность, сильнейший токсикоз на раннем сроке, угроза выкидыша. Заведующая, например, ни слова не сказала, сразу подписала. Замначмеда тоже - он Лежнивец замещал, пока та в командировке была, - изложила суть дела подруга. - Я не первый день в больнице работаю, так всегда делается. И никаких вопросов не возникает! А тут начмед как с цепи сорвалась: объявила выговор, приказала тебя выписать...


-      Ничего себе! - только и вымолвила Катя.


-      А сегодня вдруг вычеркнула твою фамилию из списка тех, кто на выписку! Представляешь? - продолжала Ольга. - Утром, когда ты попросилась выписаться, я грешным делом решила: она вчера до тебя добралась. Посмотрела свежие анализы - кстати, они в Порядке - и подумала: может, и вправду тебе лучше домой? Старшая понесла списки начмеду, приносит обратно - а твоя фамилия Вычеркнута! Ничего не поняла: вчера ты ее враг, а сегодня, получается, друг?


-      Оль... У меня в вашей больнице ни врагов, ни друзей, только ТЫ. Почему ты вчера не дала мне понять, что у тебя из-за меня проблемы? Я бы сразу выписалась. А сегодня еще один аргумент «за» Появился, - Катя понизила голос. - Ночью в отделение поступила моя бывшая подружка - нынешняя пассия Виталика. Ну, мужа бывшего. Выкидыш у нее. Положа руку на сердце, была бы счастлива, если бы и у него ребенок родился.


- Да ты что?! - прикрыла рот ладошкой изумленная Ольга. -Женщина, поступившая ночью, живет с Виталиком? Вот это номер!


- Номер... Сказал бы кто, не поверила бы! Бывшая моя одногрупница Алиса Селезнева. Не думай, я на нее не в обиде. Ну хочет овек устроить личную жизнь - пожалуйста. Не совсем по-дру-ки, конечно, ну да флаг им в руки. Пусть будут счастливы. Дело в другом : я Виталику не собиралась говорить, что беременна. Во всяком случае до развода. А теперь как быть? - вздохнула она.


- И где эта Алиса? - посмотрела на пустые кровати Ольга.


- На осмотр пошла. И мне надо.


-      Тебе никуда не надо. После такого стресса и утренней беготни лучше лежи и не вставай, - посоветовала она. - Я все решу.


-      Оль, выпиши меня завтра, пожалуйста! - вдруг взмолилась Катя. - А еще лучше - прямо сегодня. Не хочу я такого соседства, пойми меня правильно.


-      Понимаю, но сегодня не получится. Завтра. У тебя одна капельница осталась?


-Да


-      Я договорюсь, чтобы с самого утра поставили. И сразу отпущу... А ты все-таки подумай, где могла пересечься с Лежнивец.


-      Хорошо, попробую.


-      Ну, тогда я побежала, - встала Ольга.


Вовремя. В палату вернулась соседка с книгой в руках, вслед за ней вошла медсестра.


Махнув на прощанье рукой, Ольга скрылась за дверью.


-      А вам не надо на осмотр? - убрав капельницу, поинтересовалась девушка.


-      Нет. Доктор посоветовала мне лежать.


-      Ну, смотрите, - пожала та плечами.


-      Хорошо, что эту Харламовну перевели, - укладываясь на кровать, вслух порадовалась соседка. - Никто настроение не испортит, - и, смачно надкусив яблоко, тут же погрузилась в чтение...


-      Валерия Петровна, там какой-то сумасшедший немец в двери ломится, - пролепетала по телефону секретарша главврача.


-      Какой немец? - начмед бросила недоуменный взгляд на сидевшего напротив в кресле мужчину. - Полина, конкретнее можешь?


-      Настоящий немец. С паспортом немецким. Правда, по-русски говорит. С поста охраны только что сообщили.


-      И что он там делает?


-      Кричит: мол, у него в больнице любимая женщина и, если ему не дадут с ней увидеться, будет жаловаться в Европейский суд по правам человека.


-А милиция что?


-      А милиция не хочет с ним связываться. К тому же у него удостоверение прессы на иностранном языке. Угрожает - напишет вп все мировые агентства, что у нас концлагерь и больных пытают холодом.


-      Журналист? - Валерия Петровна нервно забарабанила пальцами по столу. - Хорошо, я подумаю, как быть.


Положив трубку, Лежнивец на секунду призадумалась и тут же стала набирать номер.


-      Что там? - спросил мужчина, поставив на стол чашку с чаем.


-Да немец какой-то в больницу рвется. Женщина у него тут любимая! - пересказала она. - Лежит тут в гинекологии одна журналистка из «ВСЗ». Похоже, он вчера звонил из Германии, спрашивал, что с ней. Надо было мне ее утром гнать из больницы в три шеи! Сама понять не могу, что остановило. Сейчас сообщу куда следует. Пусть решают, что с ним делать.


-      Немец тоже журналист? - уточнил мужчина. - ...Лера, клади трубку, - посоветовал он после небольшой паузы. - Клади, клади, - повторил он и, поймав ее удивленный взгляд, сам нажал пальцем на рычаг. - А теперь подумай: что тебе сейчас важнее - новый скандал или... пиар?


-      То есть? - непонимающе тряхнула головой Валерия.


-      А то и есть! У тебя под рукой два журналиста, которые могут сделать для тебя большо-о-о-е дело!


-      Не понимаю, Юрий, о каком деле ты говоришь, - раздраженно протянула Лежнивец и снова принялась набирать номер. - Только-только санстанция ушла, комиссия съехала, журналистов и телевизионщиков под окнами пруд пруди, а ты тут...


-      Лера, - вальяжно откинувшись к спинке стула, мужчина снисходительно улыбнулся. - Ты не устаешь меня удивлять. Подумай: кто у тебя лежит в больнице? Журналистка популярной газеты!.. В гневе ты, конечно, прекрасна, но совсем перестаешь трезво мыслить.