«И почему самые крупные и сильные мужчины идут в реаниматологи-анестезиологи? Взять того же Зайца... - удивилась несоответствию Катя. - Им бы в психиатрию».


-      Что там у вас случилось? - поинтересовалась у нее соседка-книголюб. - На пять минут вышла всего... Может, ей муж чего по телефону наговорил?.. - и сама себе ответила: - Он, кто же еще! То хотят детей, то не хотят. А нам за все расплачивайся.


-      За мной сейчас приедут! - занервничала соседка помоложе. - А у меня вещи не собраны!


-      Отпустили?


-      Заявление написала.


В конце коридора открылась дверь, появившийся санитар распахнул ее во всю ширь и втолкнул каталку.


-      За вашей, видать, - со знанием дела прокомментировала одна из зевак.


Получив профессиональную подмогу, медики справились довольно быстро, и вскоре из палаты выехала каталка с Алиской. Вела она себя смирно. И не только потому, что стало действовать введенное лекарство: руки, ноги, а возможно, и тело ее были надежно зафиксированы специальными ремнями.


-      Бедняжка! - вздохнула ей вслед одна из женщин.


-      Отойдет, откачают, - успокоил больной, которому медсестра вернула ремень. - Я за свою жизнь и не таких буйных видал. Правда, те были алкоголиками, - добавил он.


-      Так, больные, разошлись по палатам! - приказала появившаяся в коридоре растрепанная Ольга. - Забыли про карантин? Проскурина, зайдите в ординаторскую, - добавила она.


-      Слава Богу, кошмар закончился, - облегченно вздохнула женщина, ожидавшая мужа, и поспешила в палату.


-      Ты видела, с чего все началось? - усадив Катю в кресло, Ольга вымыла руки над умывальником, сполоснула лицо. - С виду нормальная женщина. Что она от тебя хотела?


-      Оля, это и есть Алиса, - опустила голову Проскурина. - Та, которая теперь с Виталиком. Он собрался сюда приехать, вроде даже договорился с кем-то, чтобы пропустили. Ну а тут, сама понимаешь: я беременна, у нее выкидыш. Вот она и сорвалась.


-      Так вот в чем дело... - Ольга открыла лежавшую перед ней медицинскую карту. - Поступила по скорой с кровотечением. Беременность малого срока, аборт в ходу... Знаю доктора, который ее принимал. Хороший доктор, опытный. Ничего нельзя было сделать. И никакие деньги не могли помочь. Не понимаю... - она умолкла.


-      Что? - не утерпела Катя.


-      Она же сказала - заплатили. Но в такой ситуации брать деньги... Нет, на него это не похоже. Бессмыслица какая-то.


Ольга задумалась, снова перелисталатонкую историю болезни.


-      Я знаю, кого она имела в виду, - вдруг вспомнила Катя. - Вчера случайно я слышала разговор заведующей гинекологией с Алисой и Виталиком. Она делала ей УЗИ.


-      Наша заведующая?


-      Да. Только денег она не брала. Посоветовала Алисе лечь на сохранение, но та отказалась. Тогда заведующая отправила ее, то есть их, к начмеду. Мол, та направила - вот пусть и решает, как быть.


-      То есть, получается, к Лежнивец, - Ольга вздохнула. - Теперь все понятно. Стандартная ситуация, та же картина, что и у тебя. И заведующая очень правильно рекомендовала лечь на сохранение, - захлопнула она историю болезни. - Но я сейчас не об этом. Ты замечала раньше у Алисы подобные состояния? Неадекватное поведение, истерики, психозы, - пояснила она.


-      Нет, не замечала, - подумав, Катя пожала плечами. - В студенческие годы рыдала как-то, когда аборт пришлось делать. Несладкая у нее жизнь, конечно. Приехала в город из деревни, из многодетной семьи, сама всего добивалась. Мечтала удачно выйти замуж, чтобы в городе остаться. После учебы мы долго не виделись, не общались. Лет семь. Потом она меня нашла, попросила помочь с работой. Я помогла. Подвернулось место в глянцевом журнале, и вроде у нее там все шло гладко. Об остальном - не знаю. Мы не настолько близки, чтобы делиться тайнами.


-      Однако мужа твоего она быстро к рукам прибрала, - заметила Ольга.


-      Что ж добру-то пропадать? - усмехнулась Катя. - Он вполне в состоянии обеспечить ей беззаботную жизнь. Но с утратой ребенка она может и его потерять.


-      Теперь все ясно, - постучала доктор ручкой по столу. - Ладно, возвращайся в палату, отдыхай. Тебе сегодня тоже хватило... Да, забыла спросить: зачем тебя Лежнивец вызывала?


-      Вызывала, только я ее не видела. Это мой друг каким-то непостижимым образом прорвался к ней в кабинет, - на ходу прикидывая, стоит ли что-то говорить о Генрихе, Катя решила умолчать о главном. - Он тоже журналист, а ей положительная статья о больнице позарез нужна. Но я отказалась писать. Мне сейчас не до статей, сама понимаешь.


-      Ну и правильно, - поддержала Ольга. - С Лежнивец лучше не связываться. Все, отдыхай. А нам надо задокументировать кое-что,


-      и показала глазами на вошедшего в ординаторскую доктора, который недавно утихомиривал Алису.


«Совсем забыла сказать, что завтра мне позарез нужно выписаться, - вспомнила Катя уже в коридоре. - Хватит с меня больницы!»


В палате на тумбочке ее ждал вертевшийся волчком вибрирующий телефон.


-      Тарабанят тут тебе нон-стоп, - с трудом оторвавшись от книги, сделала недовольную мину оставшаяся в одиночестве соседка.


Похоже, то, что недавно произошло в палате, не шло для нее ни в какое сравнение с чтивом в руках.


-      Привет, Маринка! - искренне обрадовалась звонку Катя. Хоть расстались они только утром, ей казалось, что прошел месяц. -Расскажи, как твои... Подожди, выйду в коридор, - красноречиво глянула она на женщину с книгой.


-      Да ладно, говори здесь. Ты мне не мешаешь, - шелестнув страницей, смилостивилась та.


-      Ну так что у тебя?.. - Катя отошла с телефоном к окну, за которым уже темнело. - Ничего себе... А сама-то как?.. Понятно... А какие-то противовирусные беременным разрешены?.. Подожди, сейчас запишу, - метнулась Катя к кровати, достала из пакета блокнот и ручку. - Так, повтори... Записала, спасибо... И что там у твоей Зины? Как шеф заболел ?! - присела она на кровать. - Под сорок температура и один в квартире? И она не смогла настоять?.. Я, конечно, понимаю его принципиальность, но здесь исключительный случай! - разволновалась Катя, встала, снова подошла к окну.


-      А если ему совсем плохо станет? Даже скорую некому вызвать!.. Конечно, переживаю. Я за всех хороших людей переживаю... Да, беги... Набери меня, если еще что узнаешь... Ну, как там Зиночкин шеф... И что у твоих с температурой, - спешно добавила она. - Жду звонка.


Отключив телефон, Катя так и осталась стоять у окна. Пульсировала одна-единственная мысль: «Вадим заболел... Температура под сорок... И никого в квартире...»


В сравнении с этим все остальное теряло значение.


Телефон в руке снова завибрировал.


-      Да, Арина Ивановна... Да, конечно, спасибо!.. Папочка, привет! Что у тебя новенького?.. - придав голосу бодрости, попыталась она улыбнуться. - У меня все в порядке, завтра, надеюсь, отпустя т домой... Да, мы уже обо всем договорились: сразу же в Ждановичи перееду. Будем вместе тебя дожидаться... Завтра операция, это точно? - снова напряглась она. - Согласна, докторам виднее... Все хорошо будет, я знаю... До свидания, папочка!.. Скоро увидимся!


Опустив руку с телефоном, невидящим взглядом она уставилась в темноту окна.


«Господи, сделай так, чтобы и папа, и Вадим быстрее поправились! Боженька, помоги им! Пожалуйста!..» - мысленно умоляла Катя.


Больше не у кого было просить помощи...


-      ...Вот видишь, как все расчудесно получилось! - расплылся в довольной улыбке Обухов, едва за журналисткой закрылась дверь. - Хорошая девочка, правильную статью напишет.


-      С чего ты решил? - устало потерла виски Лежнивец. - Знаю я журналюг: от них жди чего угодно. Если не подмажешь... - зло усмехнулась она. - Поулыбаются, покивают, а как напишут - мама дорогая!


-      Не беспокойся, вместо «подмазки» у тебя знаменитость из их газеты лечится. Ты видела ее глаза, когда я сообщил, что Проскурина лежит в гинекологии? И очень удачно блефанул, что именно она порекомендовала эту... как ее... Стрельникову. Как эта пигалица зарделась, видела? - рассмеялся он. - Видать, Проскурина для нее авторитет.


-      Не уверена... - не согласилась Валерия Петровна. - Зеленая она еще совсем. Ладно, ты прав, для меня важно, чтобы статья вышла именно в «ВСЗ». А если бы еще и за подписью Проскуриной...


-      Да не это главное, - не понял ее Обухов и посмотрел на часы. -Так... У меня времени в обрез... - с этими слова он, крякнув, встал, дошел до двери, повернул ключ и погасил свет. - Ну что? Сегодня с тебя причитается, - многозначительно произнес он.


-      Юра... Я на работе... - растерялась Лежнивец. - В любой момент могут войти.


-      Не войдут, - расстегивая ремень, он похотливо улыбнулся. -Раньше тебя это не смущало.


Приблизившись к партнерше, Обухов крепко ухватил ее ладонь и положил себе чуть ниже пояса.


-      Давай, у нас правда мало времени... Будь умницей...


«Ненавижу!» - внутри Лежнивец все взбунтовалось.


Но... Как и шесть лет назад, когда отношения между ними только начинались, она закрыла глаза, сжала зубы и послушно стала выполнять то, что от нее требовалось. Правда, тогда, в самом начале, эту повинность скрашивали какие-никакие романтические отношения. Секс с супругом к тому времени практически сошел на нет, а женская физиология требовала интима, потому она совсем иначе воспринимала ухаживания Обухова. Но сейчас он постарел, обрюзг, и секс с ним стал повинностью: никакого удовольствия!


Но слишком многое в ее жизни и тогда, и сейчас зависело от этого человека.


«Ненавижу! Ненавижу!» - закусив губу, повторяла про себя Лежнивец, пока, держась за ее бедра, пристроившийся сзади мужчина удовлетворял свою похоть.


Уцепившись пальцами за край стола, она дождалась привычного гортанного выдоха за спиной, последнего толчка, вытерпела итоговый шлепок по оголенным ягодицам и облегченно вздохнула...


Зина третий час металась по квартире из угла в угол, не находя себе места: шеф не отвечал ни на звонки, ни на СМС. Нажимая на кнопки телефона, она напряженно вслушивалась в долгие гудки. Отчаявшись, решила позвонить Поляченко. Как выяснилось, Ла-дышев не отвечал и ему.


-      Я понял, Зина. Сейчас поеду, посмотрю, что там, - вздохнул начальник отдела безопасности.


Вспомнив, как удачно, прямо у подъезда, припарковал машину, Поляченко с тоской подумал, что по возвращении придется долго искать свободное место. Но ехать надо. Во-первых, проверить, не случилось ли чего-нибудь, а во-вторых, у него важная новость для Ладышева.


Сняв с плечиков дубленку, Андрей Леонидович набросил шарф, натянул шапку и заглянул в гостиную, где жена смотрела какой-то сериал.


-      Мне надо отъехать, - сообщил он, прекрасно зная, что услышит в ответ.


-      Можешь не возвращаться! - буркнула супруга и прибавила громкость в телевизоре. - Разрешаю заночевать у своей шкурки!


-      Лика, какая шкурка? Ну сколько можно? - с полной безнадежностью произнес он. - Я по работе еду.


-      Ага, как же! - нервно усмехнулась та, и вдруг ее прорвало: -Всю жизнь на ночь глядя «по работе»! Когда служил, терпела: «Родина в опасности!» А сейчас что? Кто у тебя в опасности в десятом часу ночи? Какая работа, блин?! - жена вскочила с дивана и, в мгновение ока оказавшись рядом с мужем, замахнулась пультом.


-      Анжелика! - перехватив ее руку, Андрей Леонидович с укором посмотрел на разъяренную женщину. - Прекрати немедленно истерику!


-      Он, блин, по бабам шастать, а мне тут спокойно ждать! Фигуш-ки! - попыталась она вырваться.


Не получилось. Только уронила пульт, который, ударившись о ламинат, разлетелся на части.


-      Сволочь ты, Поляченко! - выдохнула в исступлении женщина.


-      Сволочь, кобель гребаный! Ненавижу! Вали куда хочешь! - перестав вырываться, она вдруг зарыдала.


Зная, что начинается второй акт фирменного семейного действа, Андрей Леонидович отпустил руку и вышел за дверь.