Сейчас же, плывя по реке, я снова почувствовала себя хорошо и легко, погружаясь в мир иллюзий и приветливых людей. Здесь, в окружении воды и красивого мужчины, я ощущала себя живой, ощущала и молчала, не говоря об этом Климу ни слова, чтоб не показаться в его глазах еще более слабой, чем являюсь. Да, я сдала позиции и позволила ощутить себя человеком, который может наслаждаться происходящим в данную минуту.

— Как же здесь невероятно прекрасно, — пропела я, смотря на воду зеленого оттенка, которая отдает блики осеннего солнца.

— Мне тоже нравится, и кажется, что при шуме воды все проблемы уходят на задний план, появляются спокойствие и умиротворение. Ты еще не видела Лугопорак, там поистине невероятно красиво.

— Уже не могу дождаться увидеть эту красоту, — немного прищурившись от солнца, сказала я и резко отвернулась, когда Клим поймал мой взгляд. Немного неудобно себя почувствовала и решила посвятить свое внимание окружающей среде. — Скоро мы прибудем? — поинтересовалась, не оборачиваясь.

— Минут через двадцать, — услышала я у самого уха, от чего вздрогнула и дала шлепок по его плечу, чтоб больше не приближался так близко. Он засмеялся, не знаю, что его так развеселило, но я, сделав вид, что обиделась, отправилась на другую сторону яхты.

Уже через несколько минут заметила, что мы остановились, и, бросив взгляд на Клима, увидела, что он разговаривает с каким-то седым мужчиной, сидящим в лодке около яхты. После некоторых их реплик, Клим помог спуститься мне в ту же лодку, и я поняла, что дальше яхта идти не сможет, ближе к берегу Лугопарка становилось мелко, и именно лодка доставит нас на место.

Выплывая из-за камышей, которые удобно устроились ближе к берегу, я едва ли не ахнула от открывшегося мне вида. И хоть солнце скрылось за тучами, это не умаляло прекрасного, как и говорил Клим, вида, который радовал, наверное, тысячи людей, которые бывали здесь неоднократно, потому как я уже поняла, что снова захочу сюда вернуться.

В метрах пятнадцати от берега находились две деревянные беседки, у которых были лишь задние стены, перила и, конечно же, скамейки со столами, и крыша из современной черепицы, что ни капли не портило изумительного вида. Все было резное и покрытое лаком. Между строениями, так же, как и вокруг, росли уже практически голые ивы, с кое-где встречавшимися листьями. В воде были так же пожелтевшие листья кувшинок с редкими цветами, и именно от этого я пришла в восторг, потому как до сегодняшнего дня ни разу не видела их вживую, хоть и выросла в селе возле реки.

Когда мы спустились на берег, я вдохнула этот невероятно чистый воздух полной грудью и благодарно улыбнулась Климу за то, что он вытащил меня в это чудо природы.

— Давай оставим вещи здесь, я хочу показать тебе еще одно красивое место, — предложил мужчина, ставя два рюкзака на скамейку в правой беседке.

— Здесь есть место еще красивее, чем это? — обвела пальцем окружающую нас природу и наконец-то посмотрела в глаза Климу. Он лишь кивнул в ответ с легкой улыбкой на устах и, взяв меня за руку, повел в нужном направлении.

Спустя минут семь я шла с округлившимися глазами и открытым от изумления ртом. Вид, который предстал передо мной, поистине можно назвать божественным и неповторимым.

Слева от меня находится все та же река Лопань, а над ней — склонившееся дерево с обалденными красными листьями, через реку переброшен железный полукруглый мост, придающий воде неземную красоту. По правую руку от Клима росли громадные кусты, которые ни капельки не придавали страха, а наоборот делали этот лес еще более волшебным и прекрасным. Дорожка, по которой мы шли, полностью была усыпана яркой пожелтевшей травой, больше похожей на ковер, и мы, направляясь все так же по ней, вышли на мост.

Я повернулась в сторону раскинувшегося красного дерева, опершись рукой о перила. Позади себя почувствовала Клима, которой подошел ко мне слишком близко, и сам, опираясь на ограждение моста руками по обе стороны от меня, удобно расположился, определив себе нужное место. Я сжалась, почувствовав его дыхание на своей шее, и ближе придвинулась к железу, но это не помогло не чувствовать мужчину, и уже хотела ему сказать, чтоб дал мне немного пространства, как услышала тихий шепот на ухо:

— Смотри, прямо вдалеке видно беседку, в которой мы с тобой остановились, — бросив взгляд в указанное место, я резко обернулась в кольце рук и оказалась буквально в сантиметре от его завораживающих губ и пронзающих синих глаз.

Глава 15

Клим.

— Смотри, прямо вдалеке видно беседку, в которой мы с тобой остановились.

Люба резко обернулась в кольце моих рук, и я оказался буквально в сантиметре от ее розовых пухлых губ, которые мне срочно захотелось попробовать на вкус. Но я не мог. Не мог рисковать тем, что уже имею. Ее доверие. Ведь если бы не оно, девушка не согласилась бы поехать со мной так далеко. Она долго смотрела мне глаза, пытаясь там что-то отыскать, может, увидеть ответ на какой-то не заданный ею вопрос? Я видел, что она дрожит, чувствовал, как она сомневается, что-то ее тревожит, не дает покоя, и если изначально я не понимал, в чем дело, то через несколько мгновений я смог это ощутить.

Быстрое, едва ощутимое прикосновение ее губ к моим. Возможно, была бы это другая девушка, и я бы ничего не почувствовал, но это была Люба. И ее пухлые губы, которые мимолетным касанием вызвали мурашки по моему телу и шум в ушах от нахлынувших чувств. Мне захотелось притянуть ее обратно и целовать до потери памяти, пока в ее теле не появится дрожь от моих рук и губ, а не от страха, который она испытывает на данный момент. Но Любовь так же быстро оттолкнула меня и сбежала с мостика в сторону леса, я же, не медля, пошел за ней, не желая оставлять девушку наедине со своими эмоциями. Она стояла, упираясь одной рукой в дерево, а второй касалась низко склоненной головы и что-то шептала себе под нос.

Мне хотелось, чтобы она чувствовала себя нужной, такой, какой она будет рядом со мной, но Люба сторонилась, и я мог понять, почему. Я понимал, но не хотел оставлять ее в этом состоянии. Состоянии боли и одиночества.

Я коснулся ее плеча, и девушка тут же подняла голову, смотря на меня с болью и страхом, которые передавались мне тревогой за ее самочувствие.

— Я не могу, ты должен уйти, оставь меня, я хочу побыть одна, — начала говорить она без остановки, пытаясь меня оттолкнуть рукой, будто ей тяжело дышать в моем присутствии.

— Нет, Люба! Достаточно с тебя одиночества! Хватит корить себя и загонять в угол, ты не можешь вечно так жить. Нет, ты даже не живешь, ты существуешь! Посмотри вокруг, ведь столько всего прекрасного и удивительного, ради чего стоит жить. Да, Алексей погиб, но в этом нет твоей вины, и ты не сможешь его вернуть, никто не сможет!

— Но я была с ним! — закричала девушка, и я услышал, как она просто заревела во весь голос. — Я с ним была, почему и я не умерла, почему все ему, почему? — Она кричала, а по ее щекам ручьем катились слезы. Черт, а мне так хотелось забрать ее боль, все ее страдания, только чтобы она не изводила себя вот так из раза в раз. — Он так любил жизнь, он наслаждался ею, а Бог забрал эту жизнь у него, Бог забрал у меня ЕГО. Леша был МОЕЙ жизнью, — сквозь рыдания говорила она и оседала на землю, облокачиваясь о дерево, стоявшее рядом.

— Бог забирает только хороших людей, Люба, — ответил я, подходя ближе и приседая рядом. — Леша смотрит на тебя с небес, и ты думаешь, ему хорошо там? Видеть, как ты страдаешь, плачешь, изводишь себя, обвиняя во всех грехах. Я уверен, он бы хотел, чтобы ты была счастлива, смеялась, танцевала, жила, если не прежней, то просто нормальной жизнью. И если ты хочешь, чтобы ему было там хорошо, то тебе нужно перестать думать о том, как бы тебе хотелось оказаться рядом с ним, перестать винить себя. Бог захотел, чтобы этот парень был около него, а тебе приготовил другой путь, и именно этот путь ты должна пройти со своим персональным ангелом. И этот ангел — Леша. Возможно, он был дан тебе в детстве изначально для этого, и именно поэтому судьба свела вас. Просто ты — особенная, и у Бога на тебя свои планы, и он позаботился о твоем Ангеле-Хранителе, — высказал я свое мнение и приобнял Любу, усевшись на землю около нее. Я чувствовал, как ее трясет от боли, как она тяжело дышит, а из ее глаз стекают последние слезинки. — Тебе нужно найти силы и перебороть себя, впустить в жизнь хоть капельку света, и тогда с тобой произойдет чудо, и ты сможешь по-новому посмотреть на мир, — она успокаивалась в моих руках и все меньше всхлипывала, спокойно слушая мой монолог. — Тебе 23 года, Люба, и ты можешь, ты в силах превратить свою жизнь в лучик света, и я хочу тебе в этом помочь. Я не говорю, что ты должна завтра утром проснуться и стать другой Любой, нет, нужно время, но только если ты будешь пытаться пробовать жить дальше.

Я замолчал, чувствуя под рукой ее спокойное биение сердца, которое и мне приносило покой и умиротворение, потому что сам безумно переживал за девушку, зная, как ей плохо на самом деле. Ее слезы рвали меня изнутри, и хотелось разгромить все на своем пути, лишь бы девушка улыбнулась, почувствовав себя живой. Не знаю, сколько мы так просидели, но я почувствовал шевеление в своих руках и, глянув на Любу, увидел, что она хочет повернуться ко мне, но не может этого сделать, потому как я крепко сжал ее в своих объятиях. Я слегка ослабил свой захват, и Люба все же смогла посмотреть мне в глаза своими, припухшими от слез.

— Покажешь мне завтра свой салон? Мне нужно знать, что я буду там комфортно себя ощущать, и тогда, может, смогу принять твое предложение о работе, — тихо прошептала она, едва не касаясь моих губ, но я мог ощущать ее теплое дыхание, которое так и манило прикоснуться, но я сдержался, услышав ее слова.

— Мы можем прямо сейчас поехать туда, если ты не хочешь больше здесь оставаться, — предложил я, понимая, что готов хоть сейчас ехать, главное, чтобы Люба согласилась.

— Нет, давай еще немного посидим? — попросила она, на что я довольно кивнул и предложил перебраться в беседку, чтобы мы могли выпить горячего кофе и не простудиться, сидя на холодной земле, все же октябрь, и не время для таких посиделок.


*** *** ***

— Ого, какой огромный! — воскликнула Любаша, обходя зал «Империя» и восхищаясь его габаритами и красотой. Весь салон был в черно-красных тонах, с различными байкерскими атрибутами. У дальней стены по центру располагалась стойка черного цвета, отведенная специально для консультанта, на должность которого я и приглашал Любу. Сейчас там временно трудился Егор, менеджер по связям с общественностью. В нескольких местах по залу были установлены специальные подиумы, которые подчеркивали красоту наших мотоциклов.

— Да, это самый большой салон из всех, что у меня есть, — ответил я и заметил некоторое изменение в лице девушки, возможно, она что-то вспомнила из прошлого, но тут же постаралась придать себе прежний вид и подошла к одному из байков.

— Harley, — с придыханием произнесла она и провела пальчиками по рулю, нежно касаясь, будто это что-то волшебное и нереальное. — Чудо, — прошептала, подтверждая мои слова.

— Если ты захочешь, то можем…

— Нет! Я не хочу кататься, — перебила она меня, догадавшись о моей мысли, и прошла дальше: — Benelli.

Она знала практически все марки мотоциклов, и я был приятно удивлен, что хрупкая девушка понимает в таком грубом спорте, ведь она еще и достаточно хорошо разбирается в моторах. Остановившись около одного мотоцикла, она задержалась дольше, чем стоило, и я заметил, как одинокая слезинка скатилась по ее щеке и упала на блестящий черный бак байка. Я подошел ближе, и Люба нашла утешение в моих объятиях. Крепко сжав ручки, она схватила меня за кофту и уткнулась в мою грудь, прошептав: — Honda. Мы были именно на таком мотоцикле. — Она плакала совсем тихо, а я гладил ее по голове, не смея ни в чем осуждать. Мне надоели ее слезы, но не в том смысле, что я ненавижу ее, а из-за того, что мне хочется, чтобы девушка никогда больше не страдала. Спустя время, она подняла на меня глаза и тихо прошептала: — Прости. — Дрожащий голос, мокрые губы от слез, потерянный взгляд — все это меня взбудоражило не на шутку, и я понял, что больше не могу сдерживаться.

Я осторожно коснулся ее припухших губ, как бы спрашивая разрешения, и когда не почувствовал сопротивления, то осторожно проскользнул языком в этот манящий ротик, ощутив соленость слез и аромат персика, который еще сильнее дурманил мой мозг. Провел языком по ее верхней губе, сладко втягивая ее в рот, и углубил поцелуй, неожиданно почувствовав ее язык, касающийся моего. Она ответила, не испугалась и не оттолкнула, а теперь с жадностью целовала меня, поглощая так же, как и я ее, впитывая, и отдавая себя. В ушах шумела кровь, дыхание сбилось, и я крепче прижал Любу к себе, держа одной рукой за талию, а другой — за плечи, дабы ощущать все ее тело на себе. Маленькая, хрупкая, беззащитная, и пусть пока она не знает — уже моя, всегда будет моей. Какая же она страстная и чувственная. Ее пальчики нежно обвили мою шею и теперь массировали затылок, слегка царапая кожу ноготками.