Ирина Давыдова - Беспечный ангел

Вспомнил вчерашний день и улыбнулся, перед глазами мелькнула улыбка Любаши и ее очаровательные губки, которые решили свести меня с ума, но я сильный, должен терпеть, чтобы все не испортить, и не потерять маленькое доверие девушки. Знаю, что ей еще слишком тяжело, да и в сердце ее — другой мужчина, но и выбросить из головы Любу не могу, хорошо она там засела. И если учесть, что я чувствую уже не просто симпатию, а влюбленность, то выбираться она оттуда не собирается.

Я встал с кресла и снял пиджак, вешая его на спинку, затем, снова удобно устроившись на мягком сиденье, постарался вникнуть в документы, лежавшие на моем рабочем столе. Но перед глазами вновь и вновь появлялась длинноногая голубоглазая шатенка. Вспомнилось, как Люба отшивала нашего известного ловеласа, а он даже не обижался, и в этом явно что-то было, вероятнее всего — его придурь и страх. А боялся Валера именно того, что его могут заподозрить в чувствах, направленных в сторону не кого иного, как Светланы. И вот за этим будет очень интересно понаблюдать, зная друга, он всегда с легкостью окручивал дамочек, но никогда не насмехался и не чудил так, как с подругой Любы.

— Клим! — резкий окрик отвлек меня от раздумий, и я поднял голову, увидев у двери взволнованную Любу. — Черт с тобой, если бы ты знал, каких нервов мне стоило принять это решение, но я рискну.

— Ну, слава Богу! — воскликнул я, вставая и подходя к девушке. — Ты правильно решила, и поверь, тебе нечего бояться, пока я рядом, здесь ничего не произойдет, и возможно тогда ты хоть немного расцветешь.

— Я весь вечер думала, взвешивая все «за» и «против», и поняла, что мне стоит хотя бы попробовать, — уже спокойнее сказала она.

А я наблюдал за сменой эмоций на лице девушки и, на миг задумавшись, произнес:

— Поехали.

— Куда? — но я не ответил, лишь взял Любу за руку и повел к выходу из магазина.

Люба.

Я не знала, куда мы едем, и зачем, но решила дождаться и понять, так сказать, уже на месте. В салоне авто играла спокойная музыка, а уютная теплая атмосфера меня немного начала напрягать, давя своей настойчивостью. По мере изменения пейзажа за окном, я еще больше начала нервничать и кусать губы. То, что я видела, мне не совсем нравилось, и, как оказалось, не зря. Через два квартала мы оказались…

— Любаш, это место я хочу выкупить, когда найду хозяйку, и доработать его, чтобы провести открытие, — поведал мне Клим, а я внутренне сжалась и пообещала себе не срываться, а достойно выдержать это испытание, ведь я понимала, что вовнутрь мы в любом случае зайдем.

— А меня ты зачем привез сюда? — задала я интересующий меня вопрос, не ощущая никакой радости от нахождения в этом месте.

— Хотел с тобой посоветоваться.

Дальше, ничего не говоря, мы прошли к зданию, и, зайдя во внутренний двор, Клим открыл ключом дверь. И откуда у него он был, я не имела ни малейшего понятия. Оказавшись внутри, я замерла и на миг задержала дыхание, а через секунду снова продолжила свой путь. Мой спутник что-то рассказывал, а я не слушала, полностью поглощенная окружающей средой, и когда мы оказались в кабинете Лекса, у меня внутри словно все оборвалось, и я, не думая, резко прошла к двери, которая, как я помнила, вела в ванную комнату.

Я подошла к ней и слегка коснулась пыльной ручки, а собравшись с силами, нажала на нее и толкнула деревянную преграду, которая словно отделяла меня от прошлого. Внутри было темно, что причинило невероятную боль, подталкивая к воспоминаниям и вспыхивая в глазах яркой счастливой картинкой, где любимый мыл меня после безумного секса.

Грудь сдавило тугим узлом и я, склонив голову, закрыла глаза, пытаясь сделать хоть один вздох, но вышел стон, вызванный непередаваемой болью. Мое тело задрожало, и вместо окружающих звуков пришли страх и черная пелена перед глазами. Мгновенно обернувшись, я посмотрела на рабочий стол, на котором все находилось в том же положении, как когда-то ставил Лекс. И я не знаю, что произошло в следующую секунду со мной, но я, не медля, рванула к столу и яростно сбросила все, что там находилось, на пол, наконец услышав стук разбивающегося чего-то и неожиданный оклик Клима.

По моим щекам уже текли слезы, и, опустив голову, я увидела рамку с фотографией, где находилась я с мужем, и треснувшее стекло, как раз четко между нами. Мои ноги подкосились, и я упала на колени, хватая рамку и проводя пальцами по лицу любимого Лекса. Неожиданно на этом месте появился красный развод, и, отняв руку, я поняла что порезалась, когда швыряла со стола вещи, напоминавшие мне о дорогом мужчине.

— Люба, — ошарашено произнес Клим.

— Это наш с Лешкой клуб, — все, что я смогла ответить, и прижала фотографию к груди, ощущая тепло и боль, поселившиеся во мне больше полугода назад. Боль была от потери человека, который был и есть для меня больше, чем жизнь, а тепло — это вечная вера в то, что любимый рядом, несмотря ни на какие преграды и время, разделившее нас на века.

Люба.

За холодной осенью пришла не менее холодная зима, принеся с собой белоснежный пушистый снег, укрывающий все вокруг, и неся людям чарующее волшебное настроение. Все было по-особенному: на город опустилось белое покрывало, под ногами слышался приятный хруст снега, а ветки усыпаны различных форм и размеров снежинками, переливающимися и искрящимися на солнце. Да, по-особенному, для кого-то наступила прекрасная пора, преддверие нового года, а для меня все по-прежнему было серо и обыденно. Ходила на свою новую работу, мило улыбалась клиентам, и тут же стирала улыбку, стоило мне оказаться наедине с самой собой. Единственный, кто замечал мою кнопку переключения — это Клим, всегда заботливый и все понимающий. Всегда бежал поддержать меня и утешить, если это действительно было необходимо, в остальное же время считал верным оставлять одну. Его опека меня не пугала и не угнетала, только вот я понимала, что люблю только Лекса, и другой мужчина мне по-прежнему не нужен. И этот факт меня огорчал еще больше, ведь не хотелось делать больно человеку, ставшему мне дорогим.

Тогда, в клубе, я очень долго просидела на окне, смотря на новенькую трассу, находящуюся по периметру нашей территории. Там так и не состоялась ни одна проклятая гонка, а тогда с Лешкой мы очень хотели устраивать различного вида заезды, только мечте не суждено было осуществиться. Родной, мой любимый муж, таких, как он, один на миллион, а то и меньше, и все равно, Бог забрал мою дорогую, жизненно важную частичку к себе. В тот вечер Клим закрыл клуб и отдал мне ключ, сказав, что он не откроется, пока не будет моего на то желания. А будет ли оно?

Я поежилась и крепче прижала руки к горячей чашке с чаем. Жутко не люблю этот напиток, но сейчас было какое-то непонятное состояние, что и кофе не хотелось, а просто горячего, согревающего… тело, жаль не душу.

— О чем задумалась, Любаш? — я вздрогнула от неожиданно прозвучавшего голоса и едва не разлила чай, но вовремя успокоилась, поняв, кто помешал моему уединению.

Мужчина подошел к столу и присел на соседний стул, пристально смотря на меня, я же поднесла чашку ко рту и сделала новый глоток.

— Что с твоими глазами, ты собралась плакать? — немного резко спросил он, а я в недоумении уставилась на Клима, не понимая, о чем он спрашивает. Что не так с моими глазами?

— Нет, а что?.. — и не успела я договорить, как он приложил руку тыльной стороной ладони к моему лбу и, что-то поняв для себя, нахмурился, сдвинув брови.

— У тебя слишком слабый иммунитет, ты снова простудилась.

— Что, температура? — я судорожно начала ощупывать лоб и щеки, и они правда оказались горячими. Слишком.

— Допивай свой чай, и поехали домой, будем лечить тебя.

— Я не хочу, да и остыл он уже практически, — в этот момент я почувствовала прилив тошноты и поняла, что перепила ненавистный мне чай.

— Тогда одевайся, — скомандовал Клим и подошел к шкафу, где висел мой пуховик. — Бл*дь… Прости, Люба! Объясни мне, что это такое? — он огорченно посмотрел на меня и указал на вещь в его руках.

— Разве не видно, это мой пуховик, — я психанула и вырвала свою одежду, намереваясь одеться, но мужчина не позволил.

— Я вижу, что это нечто тебя совсем не греет!

— Все нормально, я не замерзаю.

— Ну, конечно, именно поэтому ты и заболела.

— А что ты прикажешь мне делать? Может быть, стоило подойти к тебе и попросить купить мне куртку?

— Именно это и нужно было сделать, или хотя бы, на крайний случай, попросить аванс, а не ходить в этом плащике!

Он говорил это так, словно от того, в чем я хожу, зависит его жизнь, и я поняла, что действительно ощущаю себя виноватой. Потому что этот человек безумно и серьезно переживает за меня, а мне его огорчать уж очень не хотелось.

В конце концов, я перестала вырывать осточертевшую куртку и, опустив руки, в отчаянии тяжело вздохнула, ощутив тяжесть в груди. Простуда подступала, а силы, наоборот, отступали, давя на меня болью и бессилием.

— Прости, просто я не всегда была такой, — тяжело вздохнув, начала я. — Когда-то у меня были лучшие брендовые вещи и самая дорогая косметика, но… но после смерти Лешки я отказалась от всего этого. Одним утром я отнесла весь свой гардероб бомжам, понимая, что мне больше не пригодится вся эта роскошь. Это раньше мы с мужем всегда, практически каждый вечер, выходили в люди, постоянные тусовки, клубы, гонки, а теперь — теперь это все мне не нужно.

Клим смотрел на меня и слушал, меняясь в лице от угрюмого выражения до разочарования, и в миг — до умиротворенного, видимо, что-то решив свое, ибо, кивнув, он произнес:

— А давай мы тебя подлечим и сходим в клуб? Оторвемся, выпьем, потанцуем?

— Напьемся? — недоверчиво уточнила я и получила в ответ положительный кивок головой. — А я согласна.

— Вот и отлично, только сначала в аптеку, и домой.

Натянув на меня шапку и перчатки, Клим подхватил мою сумочку и направился вместе со мной в свой кабинет, за своей верхней одеждой.

Когда мы уже ехали по дороге, я поняла, что мужчина везет меня к себе, и недоуменно повернулась к нему, молчаливо требуя объяснений.

— Не смотри на меня так, я везу тебя к себе, потому что хочу быть уверен, что при том или ином случае смогу быть рядом, помочь тебе. А если ты будешь далеко, на своем конце города, я себя буду карать за безалаберность.

— Мда… И ты думаешь, у меня есть что ответить на твои аргументы?

Он остановился у аптеки и, заглушив мотор, повернулся, положив сильную ладонь на мою щеку.

— Тебе не нужно ничего отвечать, просто позволь мне позаботится о любимой девушке, — мои глаза на миг раскрылись шире, и я вспыхнула от неожиданности и нежности в его голосе.

Ничего больше не сказав, он чмокнул в нос и отправился за лекарствами, оставив меня наедине с давящей тишиной и моими необузданными мыслями. Значат ли его слова «любимая девушка», что он влюбился в меня? О, Господи, быть такого не может. Просто не может! Кто он, а кто я? Задрыпанка с тяжелым прошлым, которая просто не может совладать со своими эмоциями и вечно плачет по умершему мужу.

Смешно, конечно, глядя на меня, считать, что Клим может в такую влюбиться, ему бы девушку без темного прошлого и с модельными формами. Ведь он — красавчик, все в нем кричит о мужественности и силе. Накачанный, стильный, с деньгами, да любая прыгнет к нему в койку, чтобы заполучить завидного жениха, а он мне «позаботиться о любимой девушке». Не верю! Вернее, не хочу верить. Боюсь. Страх окутал меня своими цепкими лапами и не выпускает на волю, не дает вздохнуть полной грудью, потому что я не умею, не научилась жить без любимого Леши. Как был, так и остался единственным.

— Ты совсем грустная, очень плохо? — поинтересовался мужчина, вернувшись в машину и напустив немного холода, от чего мое тело пробил озноб, и я снова почувствовала тошноту.

— Есть такое, — не стала открывать всю правду, но и то, что хуже становилось, это так.

— Сейчас приедем, и я буду тебя лечить.

Оказавшись дома, Клим провел меня на второй этаж к себе в спальню, что меня, кстати, удивило, ведь у него явно имеются и другие комнаты. Но я не стала заострять внимание на этом, ибо чувствовала себя все хуже и хуже, и мысли испарялись из головы с невероятной скоростью. И, присев на минуту на огромную кровать, я не заметила, как уснула, очутившись на мягкой подушке. Почувствовала, как меня начали раздевать горячие руки, и, приоткрыв глаза, увидела Клима, осторожно укладывающего меня под одеяло.

— Прости, я уснула, — прохрипела то ли из-за сна, то ли болезнь вступила в свои права и начала отнимать мой голос.

— Ничего, сейчас поешь бульон, выпьешь лекарство и снова спать.