Ирина Давыдова - Беспечный ангел

— Ты преувеличиваешь.

— Разве? Я уверен, что ни грамма не преувеличиваю. Ты настоящая, искренняя, красивая, заботливая. Что может желать любящий мужчина? — руки продвинулись выше по бедрам, остановившись у края платья. Мое дыхание сбилось, внизу живота стало жарко и… Господи, как же это объяснить. Мне так стыдно. Он действительно меня возбуждает, Клим и его руки делают невероятные вещи со мной. Как же хорошо, что я сижу, иначе бы точно грохнулась, потому что ноги стали ватными, и сомневаюсь, что удержали бы меня.

Я стала так тяжело дышать, что, не выдержав, сама наклонилась к мужчине за поцелуем и буквально утонула в нежных ласках языка. Такое чувство, что Клим не просто целовал, он пил меня, словно осушая бокал до дна, и при этом еще больше пьянил своим ароматом. Я положила руки ему на шею, а он свои подвинул еще немножечко вверх, пряча кончики пальцев под платьем.

Я дернулась, пытаясь увеличить расстояние между нами, и услышала разочарованный стон мужчины:

— Пожалуйста, милая, я не сделаю больше, чем ты позволишь, только дай еще минуту насладиться твоими губами, — от хриплого голоса по телу побежали мурашки, а я, вглядевшись в его глаза, снова поцеловала первая, слегка прикусив ему нижнюю губу.

Рука переместила на затылок, прижимая к себе ближе, а Клим правой рукой обвил меня за талию, а левая устроилась на возбужденной, чувствительной груди. Дыхания в унисон, негромкие стоны, волнительные касания, и наши тела, которые вот-вот сомкнутся, если не воедино, то просто почувствуют друг друга, и мне этого жуть как захотелось.

— Абрамов, ты знал, что Светка замужем? — послышался из коридора разгневанный голос Валеры.

— Прости, Любаш, — негромко произнес Клим и, поднявшись, направился в сторону друга, скорее — на данный момент, бывшего друга. Ох. Зря ты это, Мишин, зря помешал, — подумала я про себя.

— Клим, чего молчишь? — непонимающе уставился незваный гость.

— А я сейчас скажу, — так же негромко продолжил Клим, но через минуту его настроение изменилось. — Ты что, охренел совсем, Мишин? Ты видишь, что я занят, и это уже не впервой ты так себя ведешь!

— Ну, уже ведь не занят. Так что там со Светкой? Люба, ты знала об этом? Кто он?

— Валера, лучше туда не лезь… — тихо предложила я, намереваясь подняться к себе в комнату, потому как вечер был испорчен.

— Я не могу, — тихий шепот, я даже обернулась, чтобы убедиться, что мне не послышалось. — Я люблю ее, ЛЮБЛЮ, — заорал он в конце и со всей дури саданул по стеклянной двери, разбивая ту на мелкие осколки, которые мгновенно осели на пол. С руки начала капать кровь, и я вздрогнула, впервые после аварии наблюдая такое зрелище.

Тогда крови было очень много, и она практически вся была Лешкина, я сейчас тяжело вздохнула и снова почувствовала озноб, но, пересилив свой страх, кивнула Климу и попросила:

— Неси аптечку, будем лечить друга.

Хоть мне было жутко страшно даже приближаться к красному, но нужно спасать парня. Наверное, даже аптечка здесь не поможет, ведь вылечить сердце не способна ни одна таблетка. Это я знаю не хуже других.

Клим.

— Любаш, представляешь, теперь мы, вместо стеклянной двери, будем каждое утро лицезреть вот эту морду. Наглую, — сердито добавил я, мечась из угла в угол и злясь на друга, который не в первый раз испортил наше с Любой уединение.

— Да поставлю я твое стекло, только не зуди, — зло ответил друг, не поворачиваясь в мою сторону, а Люба шикнула на него, продолжая обрабатывать раны.

— Плевать на стекло. Ты бы лучше головой стукнулся, ненормальный. Что произошло, объясни?

— Светка замужем, су*ка…

— Я не знал, — ответил Мишину и перевел взгляд на девушку, которая уже перематывала мужскую руку бинтом.

Она немного отвернулась, увидев мой взгляд, а потом негромко произнесла фразу. И если бы я не знал, что это говорит она, то и не понял бы сразу.

— Я знала об этом.

— Какого хера ты молчала? — неожиданно громко заорал Валера и стукнул уже свободными руками по столу, от чего Люба вздрогнула и сжалась, пытаясь закрыться в себе.

— Валера, заткнись лучше, — зло прошипел я, показывая взглядом в сторону девушки, и мужчина на миг прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Романтик чертов.

— Прости, — произнес он, на что Люба кивнула. Тут же раздался звонок ее телефона. Взяв его с тумбочки, она прищурила глаза, увидев имя вызываемого абонента, и ответила, приложив трубку к уху.

— Алло… да… ладно, — и, сбросив вызов, приподняла голову, растерянно посмотрев мне в глаза. — Это Света, — Валера тут же вскинул взгляд на нее, тем самым требуя продолжения. — Она сейчас приедет.

— Кошмар, — все, что сказал я, потирая лицо ладонями, и хотел было уйти наверх, как услышал взбешенный голос друга.

— Я пошел, не хочу видеть эту ссс…Свету…

— А ну, стоять! — грозно произнес я и подошел к нему, показывая, что друг никуда не уйдет.

— Что?

— Ты останешься здесь и поговоришь со своей подругой, мы в ваши разборки лезть не собираемся.

— Да я видеть ее не хочу!

— Валера, Клим прав, вам нужно самим разобраться с тем, что происходит. Потому что это известно только вам, двоим.

Люба начала подниматься по ступенькам. Я последовал за ней, не имея желания оставаться с другом, которого мне прибить хотелось за его наглость.

— Ну и отлично, катитесь, предатели, а я пока вкусно покушаю, — уже немного спокойнее отозвался Валера и с улыбкой уселся за стол, где еще недавно мы ужинали с Любой.

— Кушай, все равно это приготовила предательница, — с улыбкой ответила девушка. Мы глянули друг на друга и, улыбнувшись, поднялись на второй этаж.

У своей комнаты она остановилась и повернулась ко мне, а я смотрел в ее глубокие глаза и пытался понять, о чем она думает, что витает в ее мыслях. Она казалась сейчас такой растерянной и отдаленной, и в то же время моей, теплой и домашней, той, которая всегда была в моем представлении. В Любе нет пафоса, жесткости или какого-то женского бзика, который встречается все чаще и чаще, нет, она настоящая, такая, какой должна быть жена и мать. Господи, эта женщина сведет меня с ума своей простотой, такой приятной простотой.

— Извини за испорченный вечер, — я первый решил нарушить молчание, которое, как мне показалось, начало давить на Любу.

— Все хорошо, в этом нет твоей вины, — она улыбнулась и немного склонила голову от смущения. — Главное, чтобы эти двое все выяснили.

— Да. И гостиную не разгромили, — улыбнулся я в ответ и протянул руку, пальцами касаясь нежной кожи румяной щечки девушки. Она прикрыла глаза и подалась ко мне ближе, а я уже мог ощущать ее теплое и немного рваное дыхание на своей шее.

Руки легли на тонкую талию, и я ближе прижал хрупкое тело, понимая, что нуждаюсь сейчас хотя бы просто в касаниях так манящей меня девушки. Люба, словно прочитав мои мысли, положила свою маленькую ладошку мне на шею и, приподнявшись на носочки, приблизилась к губам.

— Михайлов, какого хрена ты здесь делаешь? — послышалось с первого этажа, и я едва не завыл от несправедливости. Как долго еще эта парочка будет нам мешать?!

Но меня тут же успокоили губы моей любимой девушки, которая, наплевав на наших незваных гостей, все-таки поцеловала, и дала возможность позабыть о том, что происходит внизу. Она язычком прошла по нижней губе, а по моему телу пробежали сотни мурашек, вызванные таким невинным касанием. Руками притянул ее за талию еще ближе к себе и почувствовал, как от тяжелого дыхания ее грудь вздымается и опускается, при этом скользя по моей груди.

Языки сплелись в неистовом танце, даря друг другу наслаждение и трепет, и я услышал тихий стон Любаши, а в груди стало так приятно и спокойно от того, что девушка ко мне не безразлична, теперь нет.

Схватив ее под попку, заставил обвить ноги вокруг моих бедер, а сам прижал девушку к стене, буквально распластав ее, и, оторвавшись от губ, припал к тонкой шейке во влажном поцелуе.

— Клииим… — услышал я протяжный стон и толкнулся пахом между женских ножек, мечтая, чтобы нас ничто не разделяло, ни один сантиметр, но и боялся сделать лишнее движение, чтоб не спугнуть малышку. — Прошууу…

Просит, а я даже добраться толком не могу до нее из-за этого проклятого платья, которое слишком прикрывало шею, и мне приходилось его постоянно оттягивать, чтобы завладеть очередным кусочком ее тела. Почувствовал, как обнимавшие меня ноги прижали крепче, прямо к промежности, и я сам, не выдержав, гортанно застонал.

Снизу слышались какие-то разговоры, даже иногда стуки, а потом чьи-то шаги. По всей видимости, по лестнице поднимались «друзья», но мы не придавали особого значения этому, продолжая наслаждаться друг другом.

— Ой, мы это… — послышался голоса Валеры, но, по всей видимости, заметив, что мы заняты, он впервые промолчал, но тут вдруг раздался второй голос.

— Придурок, пойдем отсюда…

— Убирайтесь, — произнесли мы с Любой одновременно, и я схватил с маленького столика телефон и кинул его в своего припадочного друга. Аппарат стукнулся о стену и, упав на пол, разлетелся на части, а по лестнице снова послышались шаги, только теперь удаляющиеся, и мы с Любой остались одни. Наконец-то, тишина.

Я перевел взгляд на девушку, она по-прежнему тяжело дышала, что говорило о ее возбуждении. Глаза были прикрыты, губы смочены ее же язычком, а пальчики ласково перебирали волосы на моем затылке. Страстная — до онемения в теле. Страстная, и вся моя.

Лишь на миг коснувшись влажных губ, я отстранился и уткнулся лбом в лоб девушки, обволакивая ее своим дыханием. Люба открыла глаза, подернутые дымкой страсти, и с непониманием уставилась на меня.

— Останови меня, не дай сделать этого, если ты не хочешь, — выдавил я из себя, не в силах нормально дышать, а она, рукой надавив мне на затылок, приблизила к себе и прошептала в самые губы:

— Не вижу смысла останавливать тебя. — Услышав эти слова, я понял, что черта пройдена, возврата нет, и уже не будет.

Поудобнее перехватив Любашу, отошел от стены и направился вместе с драгоценным грузом в свою спальню. Всю дорогу до кровати мы не отрывали взгляды друг от друга, поглощая все эмоции глазами. Кое-как рукой нащупал ручку двери и, нажав на нее, толкнул ногой, заходя в комнату вместе с девушкой. Дойдя до кровати, нагнулся, уложив любимую спиной на мягкое покрывало, и отстранился, чтобы включить ночник, но женские ручки обратно потянули на себя, а потом начали медленно расстегивать пуговичку за пуговичкой на моей рубашке.

— Не включай, пожалуйста, свет, — шепотом попросила она, а потом, на середине сорочки, просто рванула пуговицы, которые бесшумно посыпались на кровать и палас.

— Не буду, — и, стащив рубашку, отшвырнул ее в сторону, а сам набросился на мягкие, сладкие губы.

Клим.

Я уже просто мечтал коснуться обнаженного тела любимой, мечтал почувствовать каждую клеточку, каждый изгиб, все, что только можно, главное — нагое. У нее такая нежная, едва ли не шелковая кожа, заставляющая мою кровь кипеть, а сердце чаще биться в понимании, что все это принадлежит мне. Ведь не кому-то, а именно мне доверилась, именно со мной, здесь, сейчас, наедине. Моя девочка.

Не медля больше ни минуты, я, приподняв малышку, снял с нее платье, и снова накинулся на сладкие губы. Я не видел, но прекрасно чувствовал шикарное тело, о котором так долго мечтал. Руками прошелся по груди, опускаясь на плоский животик и пальцами касаясь кружевных трусиков. Люба ощутимо вздрогнула, и я решил ей дать еще пару минут, оттягивая важный момент, и, коснувшись губами ниже пупка, переместил руки на бедра, спускаясь к коленям и снимая с нее гетры. Сам разделся, оставшись в трусах, и, не имея больше сил, ладонью провел по тонкой шее, плечу, зацепил пальцами бретельку и, заведя руки за ее спину, поддел крючочки, и упругая грудь оказалась на свободе.

Потянул лифчик, спуская бретельки с рук, и откинул в сторону к остальным вещам. Я по-прежнему не видел, но четко представлял, как пышная грудь с возбужденными сосками снова и снова поднимается от тяжелого дыхания, и словно для того, чтобы убедиться в своих мыслях, я наклонился и руками несильно сжал два холмика, получив в ответ страстный стон.

Нежные ручки коснулись моей спины, и я почувствовал, как она сжала пальчики и впилась ноготками в кожу, показывая свою страсть. В спальне были слышны только наше глубокое дыхание и легкий шорох тел на постели. Я склонился к груди и губами завладел острым соском, сжавшимся в тугую горошину, принялся сосать его, слегка прикусывая зубами, и вырывая стоны из сладкого ротика любимой. Насладившись одной грудью, уделил внимание другой, не оставив ни единой клеточки без поцелуя. Руками гладил все тело, поглощая, впитывая, пытаясь запомнить, запечатлеть все, каждый изгиб, каждую выемку, каждую родинку.