Она резко оборвала фразу. Она уже готова была признаться, что не знает, как устоять перед ним. Это оказалось бы смерти подобно.

Он помолчал немного, потом спросил:

– Почему вы думаете, что это игра?

– Потому что это не может быть ничем другим, – просто сказала она. – Вы сказали, что доверяете моим обещаниям. Я дала слово Филиппу Оттербери. – Она смотрела на него, ожидая, что он поймет ее слова.

Гидеон ничего не сказал. Только слегка нахмурил брови.

Она вытащила спускавшуюся в лиф платья тонкую золотую цепочку, которую постоянно носила. На ней висело старомодное золотое кольцо с большим красным камнем.

– Это обручальное кольцо прабабушки Филиппа. Оно переходит в семье из поколения в поколение. Оно – свидетель святой клятвы, которую я дала Филиппу и которую не нарушу, как бы ни волновали меня ваши соблазнительные ласки. – Она вспыхнула и добавила: – Я связана с Филиппом невидимыми узами, и это кольцо их зримый символ. Я ношу его четыре с половиной года. Я никогда его не снимаю. Вы можете это понять, лорд Каррадайс? – Она серьезно смотрела на него. – Вы можете это уважать?

– Постараюсь, – медленно сказал он. В его кривой улыбке сожаление смешалось с самоуверенностью. – Хотя, признаюсь, мои дурные привычки могут взять верх.

Пруденс с дрожью вздохнула. Он не может с собой справиться. Даже его оправдания звучат соблазнительно. Она как талисман сжала в руке кольцо, подаренное Филиппом.

– Значит, будем друзьями? – отважно предложила она. Он подавил угрюмый вздох.

– Хорошо, пусть будет так, но если об этом станет известно, моя репутация будет погублена.

На губах Пруденс появилась дрожащая улыбка. Гидеон взял Пруденс под руку.

– Разумеется, наша мнимая помолвка остается в силе, – добавил он, – хотя за пределами семьи это должно оставаться страшной тайной. – Он отдернул пурпурные бархатные шторы, выпуская ее в зал. Пруденс хотела было сообщить ему о своей последней выдумке – его воображаемом трауре, но ей помешали.

– Какой вы проказник, лорд Каррадайс – кажется, я узнаю вашу божественную фигуру – где вы прятались?

Эти слова сопровождались легким смехом и понимающим взглядом. Темноволосая дама с декольте, вдвое большим, чем у Пруденс, положила ладонь на руку Гидеона.

Он тут же поклонился, вновь обретя свою легкомысленность и шарм.

– Миссис Краудер, вы сегодня чертовски очаровательны. Красный – определенно ваш цвет.

Слишком много комплиментов, сердито подумала Пруденс, когда им помешали. Цвет полыни – идеально подходит для нее, а красный – для миссис Краудер. Так можно пополам разорваться.

Лорд Каррадайс представил Пруденс, но миссис Краудер, хоть и была безупречно вежлива, явно решила, что с ней не следует считаться. Вскоре их окружили друзья миссис Краудер. Судя по всему, они были друзьями и лорда Каррадайса.

Все женщины были красивы или необыкновенно привлекательны. Весьма изящные и утонченные. Мужчины со скучающим видом переводили взгляд с Пруденс на лорда Каррадайса и обратно. Она видела их понимающие взгляды и боролась с желанием залепить пощечину.

– А теперь, дорогой Каррадайс, – воскликнула миссис Краудер, – вы должны рассудить нас и дать ответ на вопрос, который мы обсуждаем!

– Да, пожалуйста, – горячо поддержала ее леди, имени которой Пруденс не запомнила, – вы тонкий знаток дамских туалетов.

Пруденс старалась сохранять на лице доброжелательное выражение.

– Вы должны решить, что хуже: нелепый тюрбан леди Бентик, столь щедро украшенный плюмажем, что она напоминает лошадь, запряженную в погребальные дроги...

– Или чепец вдовствующей герцогини, украшенный кружевом, зелеными бархатными почками и цветущими маргаритками, так что он похож на вершину холма в весеннюю пору!

– Мы заключили пари! – наперебой защебетали дамы.

– Пожалуйста. Будьте судьей, лорд Каррадайс, – без промедления сказала Пруденс. – Я вижу, моя сестра делает мне знаки. Мне нужно поговорить с ней.

Это было почти правдой. Кроме того, ей нужно познакомиться с джентльменами, оказывающими знаки внимания Чарити.

Стоя рядом с сестрой, Пруденс наблюдала за компанией, окружившей лорда Каррадайса и миссис Краудер. Там было много смеха, много шампанского и, к ее досаде, много прикосновений. Дам так и тянуло к нему, а однажды миссис Краудер фамильярно потрепала его по щеке! Пруденс стало ясно, что лорд Каррадайс и некоторые из окружавших его дам были – а возможно, и сейчас остаются? – в очень близких отношениях.

Пруденс не понравилась миссис Краудер и ее друзья, но она была благодарна за то, что они напомнили ей о грозившей опасности забыться. Лорд Каррадайс известный обольститель. Женщины вокруг него сбились в стайку, смеялись, кокетничали, то и дело касаясь его.

И он флиртовал с ними. Потому что он таков, твердо сказала себе Пруденс. Она не осуждала его за это, просто он такой. Он повеса. А раз так, его нельзя принимать всерьез.

И нельзя ему доверять.

Гидеон смотрел, как Пруденс опекает сестру, и про себя улыбался повадкам маленькой наседки. Он неохотно отпустил ее. Ему не хотелось, чтобы она уходила, но еще меньше хотелось, чтобы она разговаривала с миссис Краудер.

У Терезы Краудер был отвратительный язык и дурной глаз сплетницы. А ее друзья – распущенные и глупые. Ему не хотелось видеть в их кругу Пруденс. Он позволил себе пройтись с компанией по залу, с улыбкой вспоминая разговор с Пруденс и удивляясь, что он нашел в Терезе Краудер и неужели ему нравилось ее пустое и скучное окружение?

– Примите мои искренние соболезнования, Каррадайс, – раздалось у него за спиной.

Изумленный Гидеон обернулся.

– Соболезнования? Из-за чего?

На лице сэра Освальда мелькнуло болезненное выражение.

– Думаю, вы хотели сказать – из-за кого, Каррадайс. То, что делает с языком молодежь, просто ужасно. – Он с одобрением посмотрел на строгий черный вечерний костюм Гидеона. – У вас хватило такта не надевать ярких одежд. Я сторонник того, чтобы уважать волю усопших.

Гидеон беспомощно смотрел на собеседника. Уважать волю усопших? Кто умер? Может быть, старый щеголь толкует о Браммеле, который ввел моду на черные вечерние костюмы и недавно исчез из общества?

– Но я всегда ношу вечером черное, – сказал он. – Но он не умер, сэр Освальд. Он живет где-то на континенте, скрываясь от долгов.

Сэр Освальд нахмурился.

– Скрываясь от долгов? Нет причин носить траур по людям, которые бегут от долгов, Каррадайс. Или что они делают в Уэльсе? Весьма странно!

Гидеон был в полном недоумении и решил не обращать внимания на упоминание об Уэльсе.

– Я говорю о Браммеле, – пояснил он.

– О Браммеле? А он здесь при чем? Какого черта мы о нем говорим?

– Разве не вы сказали, что он умер?

– Нет! А он умер? Меня это не удивляет. Жить с чужеземцами – рискованное занятие. Я знаю это по собственному опыту. Бедняга Браммел. Что с ним случилось? Наверное, от пьянства? – Сэр Освальд неодобрительно поджал губы и покосился на бокал шампанского, который держал Гидеон.

У Гидеона возникло такое чувство, будто он оказался в сумасшедшем доме.

– Я не говорил, что он умер, – осторожно сказал Гидеон. – Насколько мне известно, он все еще здравствует и живет на континенте.

Кустистые белые брови сэра Освальда поднялись от негодования.

– Послушайте, я это знаю, черт побери! Это всему свету известно. Причем давным-давно! Какого дьявола вы рассказываете мне новости, которые уже плесенью покрылись?

Гидеон осушил бокал и оглянулся в поисках слуги. Чтобы поддерживать эту беседу, ему нужно что-то покрепче шампанского. Но не бренди.

– Прошу извинить, сэр Освальд. Начнем сначала. Кто умер?

– Ваша двоюродная бабушка, конечно!

– Двоюродная бабушка?

– Да. Печальная новость. Примите мои соболезнования, Каррадайс. Я не знал ее лично, но уверен, что это большая потеря. Когда похороны?

Гидеон открыл было рот, чтобы объяснить, что, насколько ему известно, Эстелл за границей и шокирует родню тем, что путешествует без компаньонки с итальянским графом.

Маленькая запыхавшаяся девушка скользнула между ними. У прелестной, раскрасневшейся мисс Мерридью вид был явно виноватый. Ну конечно! Если его разговор с сэром Освальдом превратился в полную бессмыслицу, за этим стоит мисс Имп. К этому пора привыкнуть.

Гидеон улыбнулся, взял ее под руку и сделал знак официанту.

Сэр Освальд благосклонно отнесся к этому жесту.

– Пруденс, дорогая моя, я только что спрашивал Каррадайса о похоронах. Они пройдут в Уэльсе, полагаю? Никогда не бывал на валлийских похоронах.

– Думаю, это будет очень скромная церемония в узком кругу, – торопливо сказала Пруденс. – Ведь так, лорд Каррадайс? – Пруденс настойчиво посмотрела на него, ожидая поддержки.

– Да, сэр Освальд, – кивнул Гидеон. – Это будет такая скромная церемония, что, можно сказать, ее почти не будет. – Пруденс отнюдь не ласково сжала его руку. И он торопливо добавил: – Там будут только ближайшие родственники. Уэльс, знаете ли.

Сэр Освальд понимающе кивнул. Рука Пруденс расслабилась.

– А какая двоюродная бабушка скончалась? Сначала я подумал, что Эстелл, и очень расстроился. Но Пруденс сказала, что нет. Я не знал, что у вас есть родственники в Уэльсе.

– Она вела очень уединенную жизнь, – сказала Пруденс.

– Очень уединенную, – согласился Гидеон. – Семья почти не поддерживала с ней отношений.

Появился официант с напитком, который заказал Гидеон. Сэр Освальд, приподняв брови, многозначительно посмотрел на Гидеона. Гидеон, не зная, что делать, повторил его гримасу.

Кустистые брови сэра Освальда поползли еще выше.

– Так вот в чем дело?! Ее выслали в Уэльс? Теперь я понимаю, почему все держится в тайне. Я вас понимаю, Каррадайс. И больше об этом слова не скажу – тут кругом дамы. Пруденс, милая, неужели ты собираешься отравить свой организм этим ужасным напитком? – Он забрал у нее бокал шампанского. – Я думал, вы закажете ей лимонад, Каррадайс! Я посылал леди Остуидер освежающий напиток из ревеня. Сейчас велю лакеям принести его тебе. Он прекрасно действует на кровь. – И сэр Освальд торопливо отошел.

Пруденс повернулась к Гидеону, нахмурившись и очаровательно надув губки. Гидеону хотелось поцеловать ее. Он быстро оглядел зал.

– В чем дело? – встревожилась Пруденс.

– Проверяю, заметит ли кто-нибудь, если я вас поцелую. Она отступила на шаг.

– Вы не посмеете этого сделать! Вы сказали, что перестанете дразнить меня. Мы договорились быть друзьями.

Он с оскорбленным видом посмотрел на нее.

– Я имел в виду дружеский поцелуй.

– Вы знаете, что я имела в виду. – Пруденс сделала достойную похвалы, но безуспешную попытку сжать рот в твердую линию.

Гидеон пожал плечами и, напустив виноватый вид, сказал:

– Привычки не так легко изменить, мисс Имп.

Он внимательно смотрел на нее, на его губах играла улыбка. Сейчас Пруденс на три четверти состояла из гнева и на одну – из прелестного волнения. Когда она пыталась принять строгий вид, на щеках помимо ее воли появлялись ямочки. Он сделал небольшой шаг вперед, сокращая разделявшее их расстояние. Пруденс подняла сумочку, не высоко, не привлекая ничьего внимания, но напоминая ему, как она поступит, если потребуется. Маленькая мисс Имп готова сражаться с большим повесой. Он скорбно вздохнул.

– У вас нет вкуса к приключениям, мисс Имп?

– Не называйте меня так! И не смейте делать ничего неподобающего! А теперь скажите, почему дядя Освальд решил, что вашу двоюродную бабушку отправили в Уэльс?

– Понятия не имею, – пожал плечами Гидеон. – Я ее никуда не отправлял, а если бы и попытался, то совершил бы большую ошибку. Моя двоюродная бабушка Эстелл – женщина большой силы духа. Ее бы никто никуда не отправил. Правда, однажды какой-то кавалер попытался это сделать, но... о бедняге больше никто не слышал.

– Но дядя Освальд говорил...

– Прекрасная вещь – брови. Стоит кому-то таинственно повести ими, как у остальных появляются самые разнообразные предположения. Я понятия не имею, что ваш почтенный родственник думает о моей воображаемой бабушке или тетушке, меня это мало волнует. Главное, он оставил эту тему.

– Да, слава Богу. Вы думаете, женские брови тоже могут подавать такие сигналы?

– Нет, для этого им не хватает густоты, – авторитетно заявил он.

– Густоты?

– Да, так принято говорить. А теперь, пока дядя Освальд ищет вам отвра... простите, восхитительный напиток, я надеюсь, вы соизволите объяснить, зачем понадобилась моя внезапно почившая в Уэльсе родственница? Не считайте меня неблагодарным. Это весьма необычный подарок. И я бы не проявлял вульгарного любопытства, если бы вы не доставали моих родственников буквально из воздуха, как фокусник.

– Умоляю вас, прекратите! Не надо постоянно твердить об этом. Я знаю, что виновата, мне надо было сказать вам об этом раньше, но меня отвлекли.