Анна Грейси - Беспечный повеса

Проблема заключается в том, что он нужен ей больше, чем она – ему. И теперь он волен уйти.

Гидеон видел, что Пруденс снова встревожилась. Легкая морщинка пролегла у нее между бровями. Ему не нравилось, что она из-за чего-то волнуется. Его пальцы стремились разгладить эту морщинку. Он готов жизнь посвятить, чтобы эта морщинка больше никогда не появлялась.

Если бы только она это ему позволила!

Попробуй поговори с ней об этом! Он провел большую часть жизни так, что все считали его легкомысленным, ничего не принимающим всерьез человеком. И когда он впервые захотел, чтобы кто-то понял, что это притворная поза, Пруденс не смогла этого сделать. Она не верит его словам и решительно настроена держать его на расстоянии вытянутой руки. Даже сейчас он чувствовал, как она отклоняется в сторону, словно их соприкосновение может ее скомпрометировать.

Ему почти хотелось, чтобы она была немного скомпрометирована. Тогда, черт побери, он с легкостью овладел бы ею. Нет, не стал бы. Она должна прийти к нему по собственной воле, без принуждения, без страха и сомнения. Вот в чем дело.

Потому что по собственной воле она дала клятву Оттербери. Не Гидеону. Гидеон всего лишь слабая замена, случайный попутчик!

Дверь открылась, и вошли Чарити и герцог.

– Отлично! – воскликнула леди Августа, – Вы как раз вовремя. Шубридж, подайте еще две чашки.

Гидеон посмотрел на кузена. Эдуард, казалось, изменился: он выглядел гораздо увереннее, хоть и был взволнован.

– Где вы были? – небрежно спросил Гидеон.

Чарити и герцог переглянулись, словно провинившиеся школьники. Герцог вопросительно посмотрел на Чарити, она молча кивнула, от волнения прикусив губу.

– Мы разговаривали с епископом, – объявил Эдуард.

– С каким епископом? И зачем?! – воскликнула тетя Гасси.

– С епископом! – недовольно протянула Хоуп. – Я думала, в Бате есть места поинтереснее епископского дворца.

– Дворец епископа находится в Уэллзе, а не в Бате, – сказала леди Августа. – не говорите мне, что вы ездили...

Но Гидеон сразу все понял.

– Ты получил ее?

Кузен кивнул и похлопал по карману.

– Что получил? Прекратите говорить загадками, негодные мальчишки, и объясните все толком, – рассердилась тетя Гасси. – Чарити, милая, о чем они говорят?

Покраснев, Чарити виновато посмотрела на Пруденс и тихо сказала:

– Эдуард показывал мне город, когда услышал, что в Бате гостит епископ. Он сказал, что нам следует воспользоваться такой возможностью и получить лицензию. Чтобы не ездить в Уэллз.

Воцарившуюся тишину нарушил голосок Грейс:

– Какую лицензию? Для чего?

– Чтобы вступить в брак, не дожидаясь церемонии оглашения имен, – дрожащим голосом сказала Пруденс. – О, Чарити, ты выходишь замуж!

В комнате началось столпотворение. Пять женщин, вскочив с мест, кинулись обнимать Чарити, наперебой засыпая ее вопросами и поздравлениями. Забытый чай остывал в чашках.

Гидеон подошел к Эдуарду, стоявшему чуть в стороне от кружка взволнованных леди.

– Поздравляю, кузен. Думаю, ты будешь с ней счастлив. Эдуард, просияв улыбкой, кивнул.

– Никогда не верил, что буду счастлив от того, что женюсь. Ты же помнишь, Гидеон, мы оба поклялись избежать этого. Но с Чарити все изменилось. Я не могу представить жизни без нее. Она... она само совершенство, правда?

– Для тебя – да, – сказал Гидеон. – Должен сказать, что ты выглядишь настоящим счастливчиком. – Он задумчиво посмотрел на кузена и добавил: – Не думаю, что ты уже сделал дело.

Пруденс услышала последние слова.

– Что? Что вы сказали? Уже сделал дело? – Она посмотрела на Эдуарда, потом повернулась к Чарити: – Только не говорите, что вы уже поженились! Чарити, ведь это не так?

Эдуард притянул к себе невесту.

– Я уверен, что уговорил бы старика немедленно нас обвенчать, все-таки герцогский титул имеет свои преимущества. – Он посмотрел на Чарити, которая уютно устроилась в его объятиях. – Но моя невеста не хотела торопиться.

– Конечно, не хотела, глупый ты мальчишка! – воскликнула леди Августа. – Она не хочет поспешной свадьбы в этом забытом Богом уголке. Она хочет заказать наряды, разослать приглашения, дать торжественный завтрак...

– Нет, – мягко прервала ее Чарити. – Меня это совершенно не занимает. Я была бы рада обвенчаться немедленно. Скромная церемония – это то, чего мы оба хотим. К тому же благодаря щедрости дяди Освальда у меня много новых платьев.

– Тогда в чем причина отсрочки, дитя мое?

– Я хотела, чтобы мои сестры были рядом, – просто сказала Чарити. – Мы все так долго ждали этого дня... – Она вспыхнула и тихо добавила: – Только я никогда не ожидала, что это будет такое счастье.

Гидеон заметил, что серые глаза Пруденс наполнились слезами.

– Ты ведь счастлива, Чари? – тихо прошептала старшая сестра.

– Да, Пруденс, – с повлажневшими глазами ответила Чарити. – Очень. – Она вытерла глаза и добавила: – Я никогда об этом не мечтала. – Она теснее прижалась к плечу герцога. – Все как ты обещала.

– Ох, Чарити...

Гидеон подал Пруденс носовой платок. Она вцепилась в него, ничего не видя от слез. Отобрав платок, Гидеон принялся вытирать ей глаза, не обращая внимания на ее слабые попытки оттолкнуть его.

– Не волнуйтесь, Имп, – мягко сказал он. – Все глаза обращены на невесту. На вас никто не смотрит.

– А вы? – сказала она дрожащим от слез голосом.

– Да, но я ничего не могу с собой поделать. Даже если захотите, вы не сможете заставить меня не смотреть на вас. Вы такая красивая, когда плачете.

Эти слова почему-то вызвали новый поток слез, и Гидеон снова принялся вытирать их.

Леди Августа нахмурилась и посмотрела на девушек.

– Из этого толку не будет, поэтому сядем у камина, и пока этот джентльмен вытирает слезы вашей сестре, обсудим наши наряды. Грейс, детка, не волнуйся, на свадьбе всегда плачут! Такова традиция. – Она улыбнулась сестрам. – Как я рада, что вы приехали погостить у меня. Знаете, я тут смертельно скучала. В те времена, когда я еще не покинула страну, Бат слыл фешенебельным местом, но теперь город наводнили люди, о которых прежде и не слыхивали. Какие-то дурно одетые женщины, унылые старички. И знаете, что хуже всего?

Девушки отрицательно покачали головами.

– Здесь никогда ничего не происходит! – Леди Августа откинулась на спинку кресла и обвела всех победным взглядом. – По крайней мере так было, пока здесь не появились сестры Мерридью. – Повысив голос, она спросила: – Эдуард, когда свадьба?

– В следующую среду, – небрежно ответил герцог, занятый своей невестой.

– В среду?! Осталась всего неделя! – Всплеснув руками, леди Августа вскочила на ноги. – Пойдемте, девочки! Нужно столько сделать! Одно дело – приватная церемония, но нельзя же появляться на ней кое-как одетой. Ваша сестра считает, что у нее достаточно платьев, но ей предстоит стать герцогиней. А вы будете свояченицами герцога. Если это не повод пройтись по магазинам, то я не знаю, что и придумать! – И она выплыла из комнаты вслед за сестрами-близнецами и Грейс.

Гидеон посмотрел на кузена и Чарити.

– Думаю, нужно ненадолго оставить их, – пробормотал он.

Пруденс, все еще немного ошеломленная, кивнула и под руку с лордом Каррадайсом вышла из комнаты. Он провел ее по коридору в маленькую уютную комнату, отделанную в золотых и голубых тонах. Не успев ничего понять, Пруденс уже сидела на софе, в кольце сильных мужских рук.

– Нет, я не... – слабым голосом начала она.

– Шшш... – прошептал он, прижимая ее к своей груди. – Позвольте мне обнять вас. Только чтобы успокоить. Никто не увидит, и обещаю вам, я буду воплощенное приличие.

– Не думаю, что блюстители этикета высоко ценят ваши понятия о приличиях, – усмехнулась сквозь слезы Пруденс.

Даже оставаться с ним наедине неприлично, особенно когда он держит ее так. Но ее это не волновало. Как чудесно побыть с ним, хоть короткое время. Только для того, чтобы успокоиться, твердила себе Пруденс, уверяя себя, что питает к нему лишь дружеские чувства.

– Расскажите об обещании, о котором упомянула Чарити.

– О, я обычно говорила им это, когда наступали совсем мрачные времена.

Гидеон легко погладил внутреннюю часть ее руки, и восхитительная дрожь пробежала по ее телу.

– Расскажите, – мягко настаивал он.

– Мама и папа были очень счастливы вместе, – начала Пруденс. – Мы жили в Италии. Думаю, потому что им пришлось тайно пожениться. И они, и мы были счастливы... пока они не умерли...

– Что с ними произошло?

– Лихорадка. Они подхватили ее в городе, где провели в гостях около недели. Папа умер в городе, очень быстро. А когда мама вернулась с этой ужасной вестью, с первого взгляда было понятно, что она тоже больна. – Пруденс вздрогнула от воспоминаний. – Слуги тут же распознали болезнь и разбежались. Я нашла Кончетту, нашу няню, она-то и сказала мне, что все ушли.

Гидеон обнял ее за плечи, и Пруденс позволила себе прижаться к нему. Только чтобы успокоиться.

– Я уговорила Кончетту забрать с собой малышку Грейс и девочек.

– И вы, сама еще ребенок, остались ухаживать за матерью?

Пруденс кивнула.

– Но она все-таки умерла...

Слезы потекли по лицу Пруденс, и Гидеон крепче прижал ее к себе.

– Умирая, мама взяла с меня слово, что я присмотрю за сестрами. Она обещала, что как бы ни повернулась наша жизнь, каждая из нас найдет любовь и счастье... – Пруденс потерла глаза, смущенная всплеском эмоций. – Когда мы переехали к дедушке, в нашей жизни не стало солнца, любви, смеха, радостные мгновения выпадали крайне редко. Поэтому, когда становилось совсем уж плохо, я обещала сестрам, что в один прекрасный день мы снова заживем, как тогда в Италии. И в нашей жизни будут солнце, смех, любовь и счастье.

– Понимаю.

– Да, – вздохнула Пруденс. – И Чарити первая из них нашла любовь и счастье.

– В самом деле? – пробормотал Гидеон, заправляя ей за ухо выбившийся локон. – Почему вы сказали «из них». Разве вы не верите, что это обещание распространяется и на вас?

Пруденс заколебалась.

– Не думаю, что я рождена для счастья.

– Почему нет? – мягко спросил он.

– Ну... я думала, что нашла... – Ее голос сорвался.

– Вы думали, что нашли любовь, когда вам было шестнадцать, – сказал Гидеон глубоким голосом.

Она кивнула.

– И потом вы поняли, что ошиблись. Что этот Оттербери, как сказано в Библии, оказался «колоссом на глиняных ногах», и с такими же мозгами в придачу.

– Нет! Я больше не желаю об этом говорить, – сказала Пруденс, решительно стараясь выпрямиться.

Гидеон позволил ей сесть прямо, но, взяв за плечи, повернул лицом к себе. От резкого движения руки его рана заныла, но он не обратил на это внимания. Пристально глядя ей в глаза, Гидеон неторопливо сказал:

– Он оставил вас, Имп. Оставил на милость вашего дедушки, который, по словам ваших сестер, бил вас хлыстом. Ваш Оттерклогс знал об этом?

Пруденс опустила глаза.

– Так он знал и оставил вас!

– Нет! – прервала его Пруденс. – Пока Филипп не уехал, дедушка не был таким жестоким.

Гидеон не сводил с нее глаз.

– Что произошло после отъезда Филиппа, Имп? – тихо спросил он. – Что заставило вашего деда так сурово обходиться с вами?

– Я была... – Гримаса горя исказила ее лицо. Пруденс попыталась вырваться. – Нет, не могу!

– Вы можете все сказать мне, любимая, – нежно настаивал он. – Что случилось после отъезда Филиппа?

– Тогда... Я узнала... – Она на мгновение прикрыла глаза, судорожно проглотила ком в горле, набрала в грудь воздуха и сказала: – Я узнала, что у меня будет ребенок. Вот что связывает меня с Филиппом, а не только обещание.

В сущности, она не сама это поняла. Это дедушка заметил, что несколько дней подряд ее мутит и завтрак не лезет ей в горло. Это дедушка распознал симптомы, которые были ей неведомы. Это он сообщил, что как блудница, которой он ее всегда считал, она родит ублюдка.

Это худший день в ее жизни. До сих пор она никому не говорила об этом, кроме Филиппа. Даже ее сестры ничего не знали.

Теперь она сказала Гидеону. Не дожидаясь его реакции, она выбежала из комнаты.

В смятении Пруденс взбежала по лестнице. Сама не зная почему, она не смогла посмотреть ему в глаза. Пока она шла в свою комнату, в ее памяти всплыли слова ее деда: «Ни один мужчина не пожелает подобрать объедки после другого».

Именно так будет смотреть на нее теперь лорд Каррадайс. Как на объедки после другого? Она передернула плечами. Нет! Этот отвратительный образ вбил ей в голову жестокий, повредившийся рассудком старик. Она не так глупа, чтобы в это поверить. Она не объедки. Она Пруденс Мерридью, возможно, заурядная личность, но все-таки...