Анна Грейси - Беспечный повеса

– Сколько тебе было лет, когда состоялась эта тайная помолвка?

– Около семнадцати, – ответила Пруденс.

Это нельзя было назвать ложью. Разумеется, она никогда не встречалась с герцогом Динзтейблом, но она действительно обручилась в шестнадцать с небольшим лет с Филиппом Оттербери, которого знала всю жизнь. Филипп, взяв с нее слово хранить тайну, отправился в Индию и обещал вернуться оттуда богатым как набоб.

– Тебе было только шестнадцать? – возмущенно воскликнул дядя Освальд. – И ты больше четырех лет ждала, пока этот проклятый герцог разберется, что к чему, и женится на тебе?

Пруденс кивнула. Разве это долго?

– Неудивительно, что твои сестры потеряли терпение! Не могу их за это винить, теперь я возьму дело в свои руки. Какое пренебрежительное отношение к моей внучатой племяннице. Четыре года! Какого дьявола ты мне об этом не сказала?

Пруденс не ответила. Она не могла ему в глаза взглянуть, он был таким добрым, таким великодушным. Как только одна из сестер вышла бы замуж, Пруденс сама бы во всем призналась. Она поклялась, что со временем все ему расскажет.

– Значит, Динзтейбл? – Дядя Освальд, нахмурившись, вышагивал перед камином. – Герцоги, даже беспутные отшельники, не делают предложения шестнадцатилетним крошкам. Ты ему что-нибудь позволила? – Дядя буквально сверлил Пруденс глазами. – Ты понимаешь, о чем я говорю, милая?

Пруденс вспыхнула.

– Он ко мне ни разу не прикоснулся, – заявила она, и это была святая правда.

– Хм... Это было четыре года назад. – Он задумчиво нахмурился. – К чему такая секретность, словно он младший сын какого-нибудь фермера?

Пруденс снова залилась краской. Это была точная характеристика Филиппа.

– Дедушка никогда не позволял нам принимать гостей, что уж говорить о поклонниках.

Дядя Освальд фыркнул:

– Теодор всегда в делах отличался недальновидностью. Как я полагаю, герцог тебе не писал?

– Дедушка никогда не разрешал нам вести переписку, – покачала головой Пруденс.

– Даже тайную? Еще не встречал девушки, которая не ухитрилась бы послать или получить весточку, когда речь заходит о сердечных делах.

Пруденс покраснела и уставилась на пляшущий в камине огонь.

– Вот оно что! Ты их сожгла? Жаль. Письма помогли бы уладить дело. Он не дарил тебе никаких подарков? Украшений или что-нибудь в этом роде?

Пруденс, поколебавшись, вынула из корсажа кольцо бабушки Филиппа. Она носила его на цепочке больше четырех лет.

– Ага! – Дядюшка подался вперед, рассматривая кольцо. – Дешевка, хоть и старинная. Но достойное герцога украшение выдало бы его. Наверное, какая-то семейная реликвия. Это может сыграть свою роль. – Он решительно кивнул. – Если он подарил тебе кольцо, то дело не так плохо, как я думал. Возможно, он попробует выпутаться, но, черт возьми, если он не хотел быть связанным навеки, то не оставлял бы улик. Не буду больше мучить тебя, дорогая. Я все устрою, помолвка станет официальной. Ну и дела! Говорят, у него тридцать тысяч годового дохода.

Пруденс ошеломленно кивнула, надеясь, что погода в Шотландии испортится, дороги раскиснут и письмо сгинет в половодье.

Хоуп, необычайно быстро оправившись от угрызений совести, нерешительно спросила:

– Значит, мы с Чарити и Фейт можем выезжать?

– Что? О чем речь?! Если ваша сестра помолвлена, даже на такой своеобразный манер, не вижу причин, почему бы бриллиантам Мерридью не ослепить общество. – Хоуп издала торжествующий крик, и дядя добавил: – Начнем с мисс Чарити, а потом займемся тобой и Фейт. Пруденс, тебе осталось ждать не больше месяца. Нужно срочно начинать готовиться к свадьбе. Завтра же утром отправлюсь к этому негоднику и все обговорю.

У Пруденс от дурного предчувствия надвигающейся беды сердце ушло в пятки.

– Чч-то вы сказали, дядя Освальд? К кому вы завтра отправитесь?

– К Динзтейблу, разумеется, – ответил дядюшка. – Договариваться о свадьбе. Думаю, церковь Святого Георгия на Ганновер-сквер подойдет. Ну и обо всей суете и чепухе, которую вы, женщины, так любите. Конечно, безобразник скверно поступил, лишив тебя праздника помолвки, но мы выдадим тебя замуж как полагается, милая, не беспокойся.

Пруденс, Чарити и Фейт ошеломленно смотрели на него. Пруденс первая пришла в себя.

– Дядя, герцог Динзтейбл живет далеко на севере Шотландии. Как вы сможете завтра с ним поговорить?

Дядя Освальд усмехнулся и потер переносицу.

– Так ты ничего не знаешь, милочка? Не сомневаюсь, я испорчу этому типу романтический сюрприз. Теперь понятно, почему он нарушил свою многолетнюю привычку. Сплетницы только и делают, что обсуждают его неожиданный приезд в столицу. И даже если он не готовил романтического сюрприза, я его ему устрою! Ему не перехитрить Освальда Мерридью! – Дядя весело потер руки. – Все мамаши, у которых дочки на выданье, позеленеют, услышав эту новость. Моя маленькая скромница Пруденс – герцогиня! Разрази меня гром, мы поймаем еще парочку герцогов! – И, радостно посмеиваясь, он вышел из комнаты.

Три девушки молча переглянулись.

– Что тебя заставило сказать такую нелепость? – покачала головой Чарити. – Теперь мы окажемся в еще более затруднительном положении.

Пруденс упала в кресло и тряхнула головой.

– Сама не знаю. Я ухватилась за соломинку. Я не хотела, чтобы Филипп потерял место, а когда дядя закричал на нас, совсем как дедушка, это имя само у меня вырвалось.

– Он действительно может завтра отправиться к герцогу Динзтейблу? – помолчав, спросила Чарити.

Пруденс в отчаянии тряхнула головой.

– Но я только вчера слышала, что герцог никогда не бывает в свете, поэтому я его и назвала. Говорят, он годами не приезжает в Лондон.

– Пруденс, ты ужасно умная... – начала Хоуп.

– Ты еще смеешь разговаривать со мной? Ах ты, маленькая змея! – оборвала ее старшая сестра. – Это все из-за тебя...

– Знаю, прости меня. Но я была в отчаянии, Пруденс. Мне так хотелось поехать на бал. Я хочу танцевать вальс с молодым красавцем и влюбиться до безумия. Я скорее умру, чем вернусь к дедушке. Медлительность Филиппа нас всех погубит. Я тебя не виню, я бы тоже за него ухватилась, если бы это был мой единственный шанс...

– Я не ухватилась за Филиппа, – негодуя, перебила сестру Пруденс. – И это не было моим единственным шансом! Это был самый романтический момент в моей жизни...

– Единственный романтический момент, – уничтожающе поправила ее Хоуп. – И он случился больше четырех лет назад.

– Я все-таки не понимаю, как дядя Освальд может завтра утром отправиться с визитом к герцогу Динзтейблу, если он живет на севере Шотландии, – жалобно сказала Чарити, не обращая внимания на перепалку сестер.

Пруденс и Хоуп, вспомнив о надвигающемся несчастье, тут же забыли взаимные претензии.

– Когда дядя сказал, что герцог, возможно, готовит романтический сюрприз, он смотрел в газету, – медленно сказала Пруденс. – Вероятно...

Сестры, вырывая друг у друга газету, начали жадно просматривать страницы.

– Вот! – через несколько минут воскликнула Чарити. Глухим голосом она прочитала: – «Нашу столицу почтил своим редким присутствием герцог Динзтейбл, который, оставив шотландское уединение, прибыл в Лондон. Ходят слухи, что герцог намерен жениться».

Она испуганно посмотрела на Пруденс и передала ей ужасную страницу.

Герцог Динзтейбл в Лондоне? Он не был в столице больше десяти лет! Пруденс недоверчиво посмотрела на газету и медленно смяла ее.

– Какая неприятность! Он много лет был совершенно счастлив в своей Шотландии. Почему он теперь приехал?

Обдумывая свалившееся на нее несчастье, она со стоном добавила:

– Что он подумает, когда завтра дядя Освальд явится к нему и попытается заставить жениться на мне?

Возникла долгая пауза.

– Что ты собираешься делать, Пруденс?

Пруденс обдумывала варианты действий.

– Не важно, как я буду выглядеть, у меня нет другого выхода...

– Я понимаю. Милая, дорогая... – Слезы покатились по заалевшим щекам Чарити.

Хоуп тоже начала всхлипывать.

– Теперь он отправит нас к дедушке. Прости меня, Пруденс. Я сказала, не подумав. – Она шмыгнула носом и потянулась за платком.

Пруденс выпрямилась в кресле и удивленно посмотрела на сестер.

– О чем вы говорите? Мы не вернемся в Дерем-Корт!

– Но когда ты признаешься дяде Освальду, он... – заморгала сквозь слезы Чарити.

– Признаюсь дяде Освальду? – воскликнула Пруденс. – Я не собираюсь ему признаваться.

– А что ты еще можешь сделать?

– Разумеется, я поговорю с герцогом Динзтейблом. Другого выхода нет.

Сестры не сразу обрели дар речи.

– Но где и как ты с ним встретишься? И когда? Дядя Освальд хочет поехать к нему завтра утром!

Пруденс мрачно усмехнулась.

– Значит, Пруденс Мерридью придется отправиться к герцогу немного раньше.

– Нанести визит незнакомому мужчине! – ужаснулась Чарити. – В его собственном доме! Без приглашения и без должного представления? Пруденс, это невозможно!

Пруденс расправила плечи.

– Посмотрим!

– Мисс Мерридью к его светлости герцогу Динзтейблу. Высокомерный дворецкий неодобрительно взглянул на нее сверху вниз. Пруденс выпрямилась во весь рост и смотрела на его ливрею, стараясь выглядеть уверенно и беззаботно, словно она каждый день наносит визиты незнакомым мужчинам. Незнакомым герцогам. Герцогам-отшельникам.

Дворецкий перевел взгляд на взволнованную горничную Пруденс. Лили, залившись румянцем, не поднимала глаз от беломраморных ступеней лондонского особняка герцога Динзтейбла. Дворецкий снова переключил внимание на Пруденс.

– Его светлость ждет вас, мисс? – спросил дворецкий скучающим тоном.

Пруденс, в свою очередь, попыталась принять томно-усталый вид. Это далось ей не просто, поскольку ее сердце стучало как метроном, но без этой гримасы не обойтись. Приехав в Лондон, Пруденс узнала, что скука стала признаком модной утонченности и изысканности. Чем больше на ее лице будет томной скуки, тем более искушенной в последних капризах моды она будет казаться. Пруденс была уверена, что дворецкий герцога Динзтейбла распахивает двери только перед самыми изысканными модницами.

К тому же от него пахло мускусом. Как можно бояться дворецкого, от которого пахло духами? Пруденс в притворном удивлении приподняла бровь.

– Думаю, его светлость будет очень огорчен, если не встретится со мной.

Дворецкий заколебался.

– Что же вы медлите? – твердым голосом сказала Пруденс. – Идет дождь, моя горничная совсем продрогла.

Дворецкий взглянул на Лили, которая, после того как Пруденс незаметно подтолкнула ее локтем, задрожала.

– Хорошо, мисс. Прошу подождать в Зеленой гостиной, пока я доложу его светлости.

Молча указав Лили на стул в холле, он взял у Пруденс зонт, шляпку, мокрую мантилью и проводил ее в большую комнату, обставленную в египетском стиле.

– Садитесь, мисс. – Дворецкий поклонился и вышел из комнаты.

Пруденс огляделась, выбирая где присесть. Это была непростая задача. Взгляд привлекало зеленое с позолотой канапе в виде ладьи Клеопатры. Резное изголовье украшали изображения водяных лилий, дельфинов и извивающихся аспидов. Другой конец, из черного дерева с позолотой, загибался, словно носок туфли восточного владыки. Канапе опиралось на ножки в форме крокодильих лап.

На таком диване с прямой спиной не посидишь, он так и приглашает привольно раскинуться. Не может же она, развалясь, встретиться с незнакомым герцогом. Ей потребуется все имеющееся у нее достоинство и самообладание.

Осторожно присев на краешек резного кресла из черного дерева, подлокотники которого заканчивались позолоченными львиными головами, она принялась ждать.

Пруденс сидела в самой благородной позе, разгладив платье и перчатки, стараясь успокоить громко стучащее сердце. С буфета на нее бесстрастно взирали египетские боги: Анубис с головой шакала и Гор с головой сокола. Поблизости стояла скамеечка для ног. Ножками ей служили вырезанные из дерева львиные лапы, вверху превращавшиеся в скульптурные изображения весьма нескромно одетых девушек. Пруденс попыталась представить в этой комнате дедушку. Его хватил бы удар, решила она. Эта мысль приободрила ее.

Она никогда в жизни не совершала смелых поступков, кроме тайной помолвки с Филиппом. Но незамужней даме прийти без приглашения в дом к незнакомому джентльмену – это действительно требовало мужества. Даже кучер дяди Освальда был шокирован, когда она поинтересовалась адресом герцога. Девушки, очевидно, не должны интересоваться подобными вещами.