Вспомнила безжалостную, но верную характеристику, которую Кит дал сестре. Амалия примет предложение Кита, любое, вопрос в цене: чем выше будет предложена цена, тем охотнее она расстанется с невинностью и станет жертвой, если не его, то любого богатого наследника, который захочет расстаться с частью состояния, чтобы насладиться ее красотой и невинностью. И вдруг поняла, что, если случится чудо и Амалия получит Кита в мужья, ей это не понравится. Но не потому, что сама уже им увлечена, нет, а потому, что оба будут несчастны в браке. Амалия его не любит, и даже такой циничный волокита, как лорд Рейзенби, все же не заслужил такой жены. Нет, она должна воспрепятствовать и не дать им возможности соединиться, они не должны пожениться.

Амалия прервала ее мысли, внезапно ворвавшись в комнату. На щеках ее пылали пятна, она была в ярости. Непричесанная и еще не одетая, она с порога заявила, увидев сестру:

— Клэрри, вот ты где! Я тебя везде ищу, где ты была? Ты знаешь, я почти не сомкнула глаз сегодня. — Она бросилась в кресло, не обращая внимания на осунувшееся, озабоченное лицо сестры со следами бессонной ночи. Потянулась за булочкой и с отвращением бросила ее обратно в корзинку. — Они давно холодные! И кофе наверняка тоже. Надо сварить свежий. Где эта растяпа, вечно ее нет на месте, за что мы платим прислуге? Она меня терпеть не может, я знаю. Клэрри, как же я ненавижу нашу бедность!

Кларисса молча дернула шнурок звонка, вызывая служанку. Ей только не хватало истерик сестры. Но если нет способа их избежать, остается терпеть.

— Не смотри на меня как на избалованного ребенка. О, Клэрри, тебе не понять моих мук. Иногда мне хочется быть менее красивой. Лучше быть такой, как ты — просто хорошенькой.

Она с легкостью, мимоходом, обидела сестру, как привыкла делать, не замечая этого. Потом, отшвырнув стул, принялась бегать по комнате, заламывая руки.

— Да что с тобой, Амалия? Сядь рядом и расскажи.

— Я скажу тебе вот что, Клэрри. Я сыта по горло нашей жизнью. — Она остановилась перед зеркалом, взглянув, убедилась, что, несмотря на расстроенные нервы, ее внешний вид не пострадал и она прекрасна, как всегда. — В этом вся проблема. Я — красавица, так все твердят вокруг, но ведь эта красота для чего-то мне дана. Я должна выйти замуж за богача, вот моя цель и конец всем проблемам.

Амалия конечно же думала только о себе. Но когда было по-другому? И права ли она сама, бросая вчера в лицо Кита, что он расплачивается со всеми за любовь — с матерью, сестрой, любовницей. И вдруг пожалела, что она не такая, как Амалия. Сейчас было бы очень кстати получить от него материальное вознаграждение, когда на ее плечи обрушились карточные долги матери и забота о приданом для Амалии. Иметь что-то более существенное на обед, а не кролика с овощами каждый день. Слова Амалии эхом отзывались в ее голове.

— Мне нужны деньги. Я рождена для роскоши и не могу носить старые платья, не иметь драгоценностей, а мне уже восемнадцать! Я почти старая дева. Вот ты, Клэрри, какая судьба тебя ждет? Старой девы, гувернантки, или выйдешь за подагрического старика и проведешь свою жизнь, меняя ему корсеты. Я должна вырваться отсюда.

Голос ее поднялся до истерического визга. Лицо исказилось, стало красным, слезы хлынули градом, она стала совсем некрасивой. Наступила тишина, прерываемая тяжелыми рыданиями и всхлипываниями.

Наконец, и они прекратились, и когда Амалия подняла лицо от стола — она являла жалкое зрелище — с распухшими красными глазами, обвисшими волосами.

— Я сейчас в таком положении, что вынуждена хитрить и прибегать к коварным уловкам. И если меня кто-то осуждает, пусть это будет на его совести!

Кажется, шторм миновал.

Кларисса наконец поняла истинную причину слез. Амалия, очевидно, посвятила вчера Эдварда в свои планы по поводу лорда Рейзенби. И мистер Бромптон, благослови его боже, оказался человеком чести, его возмутили такой откровенный эгоизм и бесстыдство. Кларисса была рада, что Амалия влюбилась в человека честного и порядочного. Но убеждать Амалию, что Эдвард вполне достоин ее, бесполезно. Она предоставила Амалии возможность выплакаться и успокоиться.

А главное — окончательно убедилась в своем решении оторвать сестру от лорда Рейзенби, для ее же блага, и, кажется, у нее уже есть помощник в лице молодого Эдварда.

Но Амалии понадобилось утро и начало дня, чтобы успокоиться. Только потом она позволила сестре увести ее в темную спальню и уложить в постель.

У самой Клариссы осталось совсем мало времени, чтобы привести себя в порядок и приготовиться к встрече с Китом в парке. Он должен согласиться на ее условия. Если бы она знала, как Кит провел утро, она бы забеспокоилась. Но сейчас, направляясь в Грин-парк, она была уверена в себе, прелестно выглядела в светло-зеленом шерстяном платье для улицы и гаком же зеленом жакете — подарок от ее тети Констанции. Ножки были обуты в кожаные башмачки, ридикюль и перчатки дополняли наряд. Муфта была слишком большой роскошью для нее, но день не был холодный. Она доехала в наемной карете до парка, расплатилась и вышла.

Лорд Рейзенби ждал у громадного фаэтона, запряженного двумя гнедыми, их с трудом удерживал на месте маленький ливрейный грум, а хозяин экипажа невозмутимо сидел на высоком сиденье. Подойдя, она с сомнением взглянула вверх.

— Не тревожьтесь, они вполне под контролем. Любой повеса, чтобы оправдать свою репутацию, обязан уметь справляться с самыми дикими лошадьми. — Он иронически улыбался. — И не так уж высоко, просто поставьте ногу на подножку, и я помогу вам забраться.

Он перегнулся, протянул руку и легко втащил ее на сиденье рядом, укутал ей колени пледом, коротко кивнул груму, тот отскочил, и гнедые рванули с места. Он быстро усмирил их, пустив размеренной рысью. Его твердое бедро касалось ее ноги, сиденье было узким. Лорд был силен, атлетически сложен и красив как бог. Он был опасен настолько же, насколько привлекателен. «Берегись, Кларисса Уоррингтон, не поддавайся его чарам, или пропадешь».

— Поздравляю — вы пунктуальны, что не является отличительной чертой вашего пола.

Его слова вырвали ее из задумчивости.

— Я горжусь своей пунктуальностью и прошу вас, милорд, не путать меня с остальным вашим гаремом.

— Да, вас не обвинишь в излишней скромности. Она рассмеялась:

— Простите, я не хотела быть грубой. Но я не люблю, когда меня судят, не зная, какая я на самом деле. Хотя я стараюсь быть не столь предсказуемой.

— Вы не поняли, я, наоборот, приветствую вашу независимость и понимаю ваши чувства. Но разве вы не лицемерите, когда судите меня, как распутного повесу, полагаясь только на слухи?

— Да, и я была не права. Но не вы ли пытались меня убедить в своей легкомысленной распутности? — И увидела, что ее замечание попало в цель, потому что он недовольно нахмурился. Опять виноват ее невоздержанный язык. — О, простите, кажется, я снова погорячилась. Но я не хотела, поверьте, просто старалась быть справедливой.

Он засмеялся, она посмотрела на него и тоже засмеялась:

— Вам смешно. Я знаю, о чем вы подумали.

— Сомневаюсь. Просветите меня.

— Что мое поведение не соответствует цели, которую я поставила. Вместо того чтобы вас соблазнять, я все время говорю вам колкости.

— Я думал о том, что вы самая странная и непредсказуемая женщина из всех, что я встречал. И что хотел бы поцеловать вас снова. Так что, моя дорогая Кларисса, вы не так уж легко читаете мои мысли. — И вдруг теплая улыбка тронула уголки его губ.

— О!

Ее щеки порозовели, после его слов перед ее мысленным взором снова возникли картины, которые она пыталась изгнать из памяти. А он, глядя в зеленые, широко распахнутые глаза, на великоватый рот, с чувственной нижней губой, испытывал непреодолимое желание, так влекла его эта женщина. Сочетание в ней искренности и лукавства, несомненный темперамент, который обещал сверкающий взгляд, притягивали так, что он с трудом сдерживался. Он уже поддался ее чарам, и, без сомнения, идет у нее на поводу, позволив себя вовлечь в ее план. Но это была небольшая цена за то, что он получит взамен.

— О… И это все, что вы можете ответить? Не похоже на вас.

— Но, милорд… То есть Кит, давайте условимся — никаких поцелуев, пока мы не пришли к соглашению. Ведь вы собирались обдумать мое условие — мне нужно от вас самое необыкновенное захватывающее приключение, и только потом мы перейдем к физическому контакту. — Она хотела повернуть разговор в безопасное русло. — Так что обсудим пока другие вещи.

— Так вы признаете, что наш поцелуй вчера был многообещающим. — Он просто наслаждался ее игрой, она должна была блистать на сцене с таким талантом.

— Как я уже говорила, не имея возможности сравнить ваш поцелуй с другими, не могу признать его исключительность.

Он снова расхохотался:

— Туше, Кларисса. Но поцелуй вас вчера выдал с головой, а он делает ваши заявления о невинности просто фальшивыми. И предупреждаю еще раз — выпустите эту часть из своего репертуара. Мне как раз нужны ваш опыт и ваш темперамент. И я получу это. Потому, что я принимаю ваши условия.

Она не могла сначала поверить в его капитуляцию, потом ее охватило торжество. Она добилась своего. Амалия в безопасности, Эдвард получит свой шанс, а она получит возможность провести некоторое время в его обществе. Внутренний голос предупреждал об опасности, кажется, она уже увлеклась им. Она сказала, стараясь не показать волнения:

— Спасибо, Кит. Я уже предвкушаю приключение, которое вы нам скоро организуете.

Он только улыбнулся и перенес внимание на лошадей.

— Что ж, раз мы все решили, давайте прокатимся.

Фаэтон был предназначен для быстрой езды, и не успела она опомниться, как неторопливая рысь перешла в бешеный галоп. Она только сейчас заметила, что они давно выехали из города.

— Нам надо вернуться, сэр. Меня ждут дома. Я думала, что мы ограничимся прогулкой в парке. И я не одета для длительного путешествия.

— Мы еще немного покатаемся, мои гнедые застоялись. Расслабьтесь и получайте удовольствие от скорости.

Она вдруг осознала, как далеко ее завели глупость и наивность. После того как она открыто себя предложила, он не станет церемониться. Зачем ждать, тем более что он считает ее хитрой интриганкой, а это неудивительно, кроме того, он допускает, что она может и обмануть. Нет, нет, он, конечно, повеса, но не негодяй. Она слишком сгущает краски, это все бессонная ночь и романы, которыми увлекается тетя.

Наконец они остановились у маленькой гостиницы, строение стояло в красивом месте у реки с видом на мост. Сейчас они отдохнут, выпьют чаю, чтобы согреться, и вернутся. Подбежавшие конюхи освободили от упряжки взмыленных лошадей. Как далеко они отъехали? Она чувствовала, что сильно замерзла. Небо начинало темнеть, Кларисса боялась, что не успеет домой к ужину.

— Милорд, я…

— Скорей внутрь, Кларисса, там тепло. Идите же, вы совсем замерзли. Сначала я должен позаботиться о лошадях, потом мы поговорим. — И он легонько, но властно подтолкнул ее к входу. Она неохотно повиновалась.

Не стоит устраивать сцену перед слугами. Они сейчас сменят лошадей, выпьют горячего кофе. И, немного повеселев, прошла в сопровождении лорда в небольшую гостиную, где пылал огонь в очаге.

— Я сейчас вернусь. — И он ушел.

Она стянула перчатки, протянула к огню озябшие руки, и вдруг сомнения охватили ее с новой силой, когда она вспомнила, что сказал хозяин гостиницы, встречая их: «Все готово, милорд, как вы просили». Его знали, вероятно, он бывал здесь раньше. Неудивительно, что они стараются ему угодить. Она гнала мысль о том, что ее просто похитили.

И как опровержение последовало появление хозяйки с кувшином эля и кофейником с горячим кофе. Подбросив полено в очаг, она почтительно осведомилась:

— Еще что-нибудь, мадам? Лорд Рейзенби просил передать, чтобы вы пили кофе, пока он горячий. А сам он хочет лично посмотреть, как устроят лошадей. Позвоните, если что-то понадобится. — Она поклонилась и исчезла.

Ну вот, эта женщина подтвердила, что все в порядке, он просто беспокоится о лошадях, сейчас запрягут свежих, и они успеют домой к ужину. Вздохнув с облегчением, она села перед огнем и налила кофе. Тело приятно согревалось, ей стало уютно, тепло, и она уже спокойнее взглянула на ситуацию.

И, только наливая себе вторую чашку, она спохватилась, что время идет, а Кит до сих пор отсутствует. Сомнения пробудились с новой силой. Она встала и подошла к окну, судя по освещению, было не менее шести часов вечера. Они ехали часа полтора. Значит, она не успеет к ужину. О чем она думала? И где они сейчас? Вместе с беспокойством нарастал ее гнев.

Наконец он появился, и вместе с ним в дверь ворвался холодный воздух и легкий запах конюшен.