Мэри Бэлоу - Беспутный повеса

«Возможно, – подумал он, – мне все же следовало утром уехать в Уиллоу-Корт».

* * *

Мэри чувствовала себя немного виноватой, хотя, по правде говоря, ее вины не было в том, что она оказалась единственным посторонним участником семейного пикника, в то время как Саймон с несколькими гостями отправился обследовать разрушенный монастырь в шести милях от Рэндалл-Парка. Вернее, Мэри почти не была виновата в том, как сложился день.

Графиня разыскала ее в кабинете, где Мэри писала письма, и пригласила принять участие в пикнике.

– Я собираюсь пригласить и виконта Гудрича, – сказала ей графиня. – Я слышала, он твой жених?

– О, это пока еще официально не объявлено. Окончательно ничего не решено. – Мэри стало немного досадно за вырвавшуюся у нее последнюю фразу, так как это не совсем соответствовало истине; она произнесла ее только потому, что по какой-то необъяснимой причине ей не хотелось, чтобы Энн знала правду.

– А-а, значит, я услышала что-то не то, – отозвалась графиня, явно обрадовавшись непонятно чему. – Но тем не менее я и его приглашу. Ты придешь?

– С удовольствием. – Однако, подозревая, что лорд Эдмонд тоже будет среди участников пикника, Мэри понимала, что ей следовало бы придумать какое-нибудь извинение и отказаться.

Встретив перед самым завтраком виконта, она спросила, получил ли он приглашение на пикник.

– Да, после того как я уже договорился отправиться к монастырю, – ответил виконт Гудрич. – Мне было несложно принести извинения и не принять приглашения. Конечно, приятно было бы поближе познакомиться с его светлостью, но, так как Уэйт должен быть на этой прогулке, я очень рад, что нас там не будет.

– Но я собираюсь пойти, – возразила Мэри. – Я приняла предложение Энн, зная, что она собирается пригласить и тебя тоже.

– Она пригласила, но слишком поздно. – Виконт помрачнел. – Но, Мэри, я сказал, что ты тоже пойдешь с нами к монастырю.

– Мне очень жаль, Саймон, но я не могу взять обратно своих слов.

Возник короткий спор, в результате которого виконт рассердился на Мэри за то, что она без его сопровождения пойдет на пикник, где будет лорд Эдмонд, а Мэри возмутилась тем, что он пытается распоряжаться ее жизнью еще до того, как они поженились, и оба остались верны своим первоначальным планам.

И все же Мэри чувствовала себя виноватой: она-то знала, что Энн пригласила виконта Гудрича уже после того, как окончательно сформировалась группа, отправлявшаяся к развалинам монастыря. Но неужели Энн сделала это специально, чтобы разлучить их? Может быть, потому, что Мэри сказала, будто помолвка еще под вопросом? Мэри чувствовала, что Энн ей симпатизирует. И вот теперь все сложилось так, что она участвует в пикнике, а Саймон отправился к монастырю.

Пикник было намечено устроить у озера, и его участники шли той же тропинкой, по которой несколькими днями раньше туда добиралась большая группа гостей, и только его светлость ехал более прямой и удобной дорогой в экипаже, который вез еду. На этот раз перебраться через изгородь Мэри помогал граф, а лорд Эдмонд и Энн с детьми уже шли впереди, и лорд Эдмонд вел какую-то серьезную беседу со старшим мальчиком, Найджелом.

– Вы давно знаете моего брата, леди Монингтон? – осторожно спросил граф.

– Не очень. Мы оказались вместе на одном вечере в Воксхолле этой весной. Потом лорд Эдмонд посетил один из моих литературных салонов, а через пару недель представил вашей тете, которая, оказывается, хотела со мной познакомиться и с тех пор стала приходить на мои вечера, а вот теперь пригласила меня сюда.

– Эдмонд посетил один из ваших литературных вечеров? – немного удивился граф. – Разве это в его стиле?

– Мистер Бисли излагал одну из своих самых радикальных теорий, – объяснила Мэри, – и лорд Эдмонд оказался единственным из присутствовавших гостей, кто решился ему возразить. Все остальные, мне кажется, раболепствовали перед славой мистера Бисли. В тот вечер шла очень оживленная дискуссия. – Мэри не могла точно сказать, почему говорила о том вечере так, словно поведение лорда Эдмонда было образцовым.

– Он стал совершенно другим, леди Монингтон, я едва узнаю его. О нет, внешние изменения не столь велики, если не считать того, что он стал старше, как это и должно быть с человеком по прошествии пятнадцати лет. Я имею в виду совсем другое. Конечно, это не явилось для меня неожиданностью, мы достаточно наслышались всякого о нем, но я полагал, что, встретившись с ним, увижу прежнего Эдмонда.

– А каким он был? – Мэри не смогла удержаться, чтобы не спросить об этом человека, прежде знавшего лорда Эдмонда.

– Тихим. Серьезным. – Граф ненадолго задумался. – Он был увлечен книгами, писал стихи. Мне кажется, он больше жил в своем вымышленном мире, чем в реальном, хотя я все же не совсем уверен в этом. У него всегда было обостренное чувство чести и справедливости. Он всегда считал, что богатые и привилегированные несут большую ответственность перед бедными и обездоленными.

– Он учился в университете, – подсказала Мэри.

– Да. – Последовало еще несколько мгновений тишины, пока граф мысленно возвращался в прошлое. – Он, казалось, совсем не умел веселиться. Мы беспокоились за него и старались придумать что-нибудь, чтобы он испытал радость. – Он невесело рассмеялся. – Но нам не нужно было бы волноваться, если бы мы могли заглянуть в будущее, ведь так?

– И вы придумали праздник в честь его совершеннолетия?

– Да, мы все. – Граф в замешательстве взглянул на Мэри. – Нам казалось, будет гораздо правильнее, если он войдет в свою взрослую жизнь по-мужски, а не уткнувшись носом в книгу. К сожалению, леди Монингтон, он оказался не в состоянии перенести спиртное. Но довольно об этом. Ваш покойный муж воевал в Испании? А вы сопровождали его?

И всю оставшуюся часть пути до озера они говорили об Испании, о Ватерлоо, о Веллингтоне и о заключенном мире.

После короткого разговора о лорде Эдмонде Мэри пришла к заключению, что граф Уэлвин, вероятно, чувствует, что так же виноват в смерти Дика, как и младший брат. Если бы только они могли откровенно поговорить между собой, залечить раны друг друга! А они были так близко – снова вместе впервые с того дня после трагедии – и все же так далеко друг от друга.

«Но это не мое дело», – напомнила себе Мэри, когда они подошли к озеру. Герцог уже сидел у воды и, улыбнувшись, кивнул внукам, совершенно не обратив внимания на младшего сына или, возможно, не зная, как приветствовать его, не поставив себя в неловкое положение.

Мэри внезапно стало больно за Эдмонда, и она вдруг осознала, что давно уже в мыслях называет его просто по имени, без стоящего впереди титула.

Честно говоря, лорд Эдмонд чувствовал себя не в своей тарелке. И если он думал, что все самое трудное осталось позади после первой встречи, то теперь понял, что глубоко заблуждался. Он обнаружил, что в разговоре обращается только к Энн, племяннице и племянникам, преимущественно к старшему, Найджелу, который по дороге к озеру неизвестно почему вдруг заговорил с ним о латинской поэзии; быть дядей для лорда Эдмонда было непривычно. Но он все время искал и не мог найти слов для отца и брата, которые не прозвучали бы банально. И заговорить с Мэри он тоже не осмеливался и уж тем более не хотел оставаться с ней наедине.

– Думаю, после такой длительной прогулки прежде нужно закусить, а уж потом обследовать берег озера, – объявила Энн, когда они все собрались возле герцога на лужайке.

– Ура! – закричал Ниниан, и лорд Эдмонд, критически взглянув на него, отметил для себя, что мальчик, как и мать, расположен к полноте.

Итак, на траве были расстелены одеяла, слуга, сопровождавший экипаж, принес корзины с провизией, и дети с нетерпением ждали, когда мать закончит все приготовления.

Лорд Эдмонд мог сесть возле отца, рядом с которым по одну сторону сидела Лаура, а по другую оставалось свободное место, но вместо этого сел рядом с Мэри, не глядя на нее и продолжая обмениваться какими-то замечаниями с Энн.

Так они и сидели в течение всей трапезы – рядом, но чуть отвернувшись один от другого и разговаривая не друг с другом, а со своими соседями. Еда показалась лорду Эдмонду безвкусной, как солома, хотя, вероятно, было бы несправедливо винить в этом тетиного повара. Говоря по правде, лорд Эдмонд вообще не чувствовал никакого вкуса и потом вряд ли бы мог вспомнить, что он ел.

А затем, в самый разгар пиршества, опершись рукой об одеяло, он обнаружил там же руку Мэри, и их мизинцы слегка соприкоснулись. Лорд Эдмонд знал, что должен убрать руку, и ожидал, что Мэри отдернет свою, но ни один из них не пошевелился, пока через некоторое время их мизинцы совершенно определенно не прижались друг к другу. Лорд Эдмонд, стараясь сконцентрировать внимание на бокале с вином, вдруг открыл для себя, что соприкосновение двух пальцев может быть таким же эротичным, как самые интимные ласки. Сейчас он не мог бы предсказать, что могло бы произойти, если бы рядом не было такой большой компании.

– Мама, можно я пойду играть? – нетерпеливо спросил Ниниан, видя, что взрослые все еще заняты едой.

– Если только ты пообещаешь не подходить к воде. И пусть Найджел и Лаура пойдут с тобой. Иначе я не отпущу тебя, потому что ты непременно промочишь ноги.

– Я хочу, чтобы дедушка тоже пошел с нами, – попросила Лаура.

– Дедушка еще не закончил еду, – ответил ей отец.

– Скорее, я просто наслаждаюсь кулинарным искусством повара, чем утоляю голод, – сказал герцог, медленно поднимаясь. – Куда пойдем, дети?

У лорда Эдмонда было ощущение, что его отец с радостью воспользовался поводом, чтобы избавиться от натянутой обстановки, сложившейся за трапезой.

И когда спустя еще несколько минут, после очередного выпитого бокала вина Энн предложила прогуляться к павильону, лорд Эдмонд мгновенно вскочил на ноги и, не глядя на Мэри, протянул ей руку, чтобы помочь встать. Он надеялся, что на прогулку они пойдут так же, как шли сюда, и ему не придется идти рядом с Мэри. В этот момент Энн обратилась к Мэри:

– Ты уже видела павильон? Наверное, он такой же огромный и великолепный, как и дом. Куда нужно идти, Уоллес?

– Вон туда. – Граф указал на заросли деревьев у небольшого заливчика. – Но ты преувеличиваешь, Энн. Я сказал бы, что павильон не составляет и одной десятой части дома.

– Но он достаточно просторен для чая в честь дня рождения и вообще для праздников, – засмеялась Энн. – Пойдем, Мэри, проверим.

Лорд Эдмонд, поняв, что ситуация оказалась еще хуже, чем он боялся, заложил за спину сцепленные руки и сжал губы. Обе леди уже двинулись вдоль берега озера в направлении, противоположном тому, в котором ушел его отец с детьми, и теперь он был вынужден идти даже не с Мэри, а с братом.

– Конечно, тетю Элинор не могли устроить такие обыденные вещи, как обед и танцы в доме, – заметил граф Уэлвин.

– Ее очарование в том, что она умеет устраивать всякие неожиданности, – поддержал разговор лорд Эдмонд. – Помнишь то время, когда у нее в доме выступала труппа бродячих актеров и потом они, оставшись еще на несколько дней, смешались с другими гостями, как будто это было для них само собой разумеющимся? Мама чуть не упала в обморок, узнав, что мы тоже участвовали в празднике. Думаю, она боялась, что кто-нибудь из актрис мог покуситься на твое целомудрие. О нас с Диком она не беспокоилась, мы были еще слишком малы и не интересовались такими вещами. – Граф воздержался от комментариев, и лорд Эдмонд продолжил воспоминания, прислушиваясь к своим словам так, будто они слетали с его уст независимо от разума и воли. – В конечном счете оказалось, что я был единственным, о ком ей следовало беспокоиться. По своему опыту могу сказать, что актрисы гораздо интереснее вне сцены, чем на сцене. – Он с некоторым злорадством отметил, что его брат поджал губы.

– Вряд ли это подходящая тема для общей беседы, – перебил его Уоллес.

– Общей? – Лорд Эдмонд удивленно взглянул на брата. – Но я разговариваю с тобой, Уолли. Ты обычно любил развлекать нас историями своих подвигов в Оксфорде и описанием всех удовольствий, которые ожидали нас там. Имелись в виду, естественно, не интеллектуальные.

– Ради Бога, Эдмонд, – покраснев, остановил его брат, – тогда мы были молокососами, а сейчас мы солидные люди. На некоторых из нас лежит определенная ответственность, и мы должны вести себя в рамках приличий.

– Солидные люди? – поморщился лорд Эдмонд. – Неужели это мы, Уолли? И мы больше не способны наслаждаться жизнью? Это то, что мы теряем с возрастом?

– Очевидно, к тебе это не относится, – тихо, но с раздражением ответил граф. – У тебя, Эдмонд, страсть к излишествам, видимо, лишь возрастает с годами. Я только надеюсь, что ты не станешь пытаться развратить моих детей.

– Да будет тебе известно, – ледяным тоном заговорил лорд Эдмонд с покрасневшим от обиды лицом, – что по дороге сюда я просвещал Найджела относительно удовольствий, которые Итон готов предложить ему – конечно, я не имел в виду женщин. На обратном пути я постараюсь провести подобную беседу с Нинианом. А что касается Лауры, я должен побыть с ней день-другой и дать ей первоначальные инструкции по поводу того, как отвлечь мужчину от куртизанки. Для девочек это никогда не будет слишком рано, не так ли?