Серия «Мир Верхнего Ист-Сайда#1»

Сама трилогия называется «Бессердечный роман»


Переведено для группы Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ


Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.


Она должна была стать любовницей на одну ночь.

Чтобы утолить мой сексуальный аппетит.

Я позволил ей мельком увидеть себя настоящего, кем был на самом деле. Того человека, которого так тщательно прячу за своим имиджем. Но она легко преодолела эту пропасть, и пути назад уже нет.

Теперь она здесь в моем городе.

Меня не волнует, что я из известной семьи Манхэттена, а она — прислуга.

Меня волнует только одно, что она живет в моем летнем домике. Со мной.

Но я хочу большего.


Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения


предназначена для 18+


I. Все началось на пляже в Хэмптоне

1. Натали


Дорогая Натали,

Прикладываю последние пришедшие письма с отказом от издателей к твоей книге «Я же говорила». Я продолжу опрашивать по списку Каролины оставшихся издателем, которым мы отправили твою книгу.

С уважением,


Мередит Мэйберри

Ассистент Каролины Либерман

Литература Уиттена, Джонса и Либермана


Приложено:


От Хартфилда:

«Я же говорила» показывает интересный взгляд на ценность и стоимость дружбы. Я наслаждался путешествием персонажей и самим стилем прозы. Но, к сожалению, на этом мои похвалы заканчиваются. Героиня, Карла, какой-то настоящий карикатурный персонаж, обладающая явно неверным мнением, напоминает копию Мэри Сью во всех других отношениях. Она простая, обычная и совсем неинтересная, чтобы читатель заинтересовался ею в течение 100 тысяч слов. Я думаю, что Тина могла бы быть лучшим лидером, но с самого начала было неясно, был ли автор достаточно способен передать истинную глубину любого из персонажей. Возможно, автору следует найти музу.


От Уоррена:

Натали определенно знает, как рассказать историю и увлечь читателя умным вступлением. Я просто не нашел персонажей понятных читателю и тому жанру, который Уоррен ищет в данный момент. Что касается нас, мы не полностью преданы этому жанру, поскольку он находится на грани между женской фантастикой и художественной литературой, таким образом, не подходит ни к тому, ни к другому.


От Страйдера:

«Я же говорила» могла бы быть великолепной. У Карлы и Тины такой большой потенциал, и, хотя сама концепция романа похожа на некоторые другие, которые уже есть в нашем каталоге, но роман мог бы быть более блестящим. Однако, я так и не поверил в их дружбу, и в середине произведения все рухнуло окончательно. Темп повествования слишком медленный, и в кои-то веки я действительно хотел, чтобы это был роман, чтобы разрушить эту заунывность и монотонность. Может, более талантливый автор смог бы с этим справиться лучше.


— Мать твою, — простонала я. — Я получила сообщение.

И бросила телефон на подушку рядом с собой. Нет нужды мучить себя, читая эти отказы. Я даже не могла поверить, что мой агент переслала мне их. Не говоря уже о том, что переслала она мне их в пятницу вечером, буквально перед своим отъездом на выходные. Еще хуже, что письмо пришло от ее ассистентки со всеми этими ужасными отказами о моей книге.

Может она написала это у себя на стене? Мой агент наконец-то поняла, что я бумагомаратель. Две книги за два года, ни одного стоящего предложения, только куча за кучей душераздирающие отказы. Может это и был конец моей писательской карьеры.

Я оглядела красивый пляжный домик в Хэмптоне, в котором должна была провести осень, присматривая за домом. Меня наняли месяц назад, прибыла я сюда три дня назад, полная решимости закончить свою следующую рукопись. Это была мечта, ставшая реальностью, находиться здесь без каких-либо отвлекающих факторов — ни родителей, ни парней, ни чего-либо еще. Только я и экран компьютера.

Затем мой агент отбыла, бросив мне на тарелку самый большой отвлекающий фактор, который только можно себе представить. Я уставилась на экран.

О, черт возьми, нет.

Черт побери. Нет.

Я не позволю этим письмам отбросить меня назад. Может это была не слишком удачная книга, но следующая должна стать лучше.

Мне необходимо было очиститься от этого дерьма. Обычно, я не занимаюсь маминым спиритизмом Нью Эйдж. В свободное время она предпочитает читать ауры, заглядывать в хрустальные шары и гадать по звездам. Все ее действия я всегда воспринимала, как шутку, с юмором. Но всему свое время и место. И если я собираюсь что-то сделать, вернее написать в течение следующих двух месяцев, мне нужно отбросить прошлое, оставив его позади.

Я знала, что сделаю сейчас.

Я собиралась сжечь этих ублюдков, написавшие о моей книге — «Я же говорила» такие отзывы, дотла.

Ладно, может звучит немного драматично. Даже для меня.

Но, эй, это касалось только издателей. Неужели было так трудно просто написать письмо с отказом?

«Дело не в тебе, а во мне.

Может мы сможем остаться друзьями.»

Давай. Я часто слышала это от парней. У издателей было бы больше порядочности, если бы они так не разбивали мне сердце.

Тьфу, чертовые отказы.

Но план уже сложился у меня в голове, и я не собиралась отступать.

Я поставила свой ноутбук рядом с принтером в кабинетной библиотеке с окном эркером, выходившим на океан. Я планировала писать перед этим окном. Да, я все еще хотела писать. Нажала кнопку «Печать» на компьютере и отправилась в набег в забитый до отказа бар семьи Кэнсингтонов. Мне придется заменить на новое то, что я откопаю, но сегодня это того стоило.

Я должна была наблюдать за домом только в осенний сезон. Я получила эту работу после того, как прошлым летом наблюдала за квартирой родителей моей лучшей подруги в Париже. Сарафанное радио из Парижа стало перемещать меня по всему миру. От Парижа до Теркс-энд-Кайкоса и Аспена, теперь я наблюдала за летним домом мэра Нью-Йорка в Хэмптоне. И у мэра был чертовски хороший выбор алкоголя.

— «Океан Джефферсона» возраста моря, — пробормотала я себе под нос.

Достаточно хорошо для меня. Я схватила бутылку и отправилась на поиски всего, что мне могло еще понадобиться.

Через пятнадцать минут у меня была стопка бумаг отрицательных отзывов издателей, коробок спичек и бутылка бурбона. Я взвалила лопату на плечо и направилась к задней двери. Ступив на песок, скинула туфли, подхватила свое цветастое платье и побрела по пляжу. Я смотрела прямо перед собой, двигаясь с чувством решимости. Солнце наконец-то скрылось за горизонтом, погрузив меня в полумрак, это было хорошо, учитывая, что я собиралась сжечь весь негатив.

Когда я добралась до мягкого песка прямо перед ватерлинией, бросила свои припасы и воткнула лопату в песок. Первая же лопата с песком принесла невероятное удовлетворение. Я вымещала свое разочарование и раздражение на яме. Каждый раз входя лопатой в песок, будто собиралась стереть таким образом слова из своего мозга. Напряжение в моих плечах усилилось, пока я копала, не наткнувшись на мокрый песок в яме, а затем отбросила лопату в сторону.

Я потянулась за припасами, наступив ногой на страницы, чтобы их не сдуло ветром, открутила крышку бутылки с бурбоном и сделала большой глоток. Жидкость обожгла горло. Я вздрогнула и сделала еще один глоток.

Отчего почувствовала себя лучше. Более живой. Я вздрогнула, когда алкоголь прошелся по венам, затем отложила бутылку в сторону, прежде чем проделать самую важную часть.

Страницы, страницы и страницы.

Сорок семь страниц, если точно.

Сорок семь совершенно вежливых, совершенно душераздирающих страниц.

Все письма с отказами, которые я получила за последние два года, включая последнюю партию, только что присланную моим агентом.

Мой взгляд скользнул по первой странице, прежде чем я скомкала ее и бросила в яму. Улыбка растянулась на лице, пока я бросала страницу за страницей в яму. Сорок семь страниц для костра.

Я злобно ухмыльнулась, готовая забыть об этих отказах.

Схватила бутылку бурбона и щедро полила ею страницы, словно добавляя молоко в хлопья. Осторожно отодвинув бутылку подальше, чтобы она не взорвалась у меня перед носом, я схватил коробок спичек.

— Это тебе, — крикнула я Луне. — Мое ритуальное сожжение, мое подношение твоей энергии. Просто забери это и помоги мне начать все сначала.

Я чиркнула спичкой и бросила ее в яму. Когда первая искра коснулась спиртного, бумаги вспыхнули, посылая струю пламени к небесам. Я засмеялась и затанцевала вокруг огня, уже чувствуя себя гораздо легче.

Так что, возможно, книга «Я же говорила» будет не единственной. Возможно, она и не изменила мир. Но, может следующая... или следующая. И даже если не две следующие, я все равно буду писателем. Я никогда не перестану писать.

Тяжесть свалилась с моих плеч, и я запрокинула голову к Луне. Я раскинула руки в стороны и попыталась покружиться вокруг, но запуталась в собственных ногах, поэтому плюхнулась в кучу песка. Но ничто не могло остановить мою эйфорию, поселившуюся в груди. Кто знал, что это так поможет и у меня наступит настоящее освобождение, а нужно было, всего лишь сжечь письма с отказами?

Все, чего я хотела — это поймать удачу и забыть прошлое, но, черт возьми, я чувствовала себя в данный момент на миллион баксов.

Пламя разгоралось, сжигая последние два года моей жизни. А я скакала вокруг и подпрыгивала, чувствуя такой прилив сил, немного пьяная, не только от бурбона.

Вскочив на ноги, я даже не потрудилась взглянуть на пляж. В межсезонье в Хэмптоне никого, как правило, не бывало на пляже. Вот почему меня наняли присматривать за домом во время ремонта. Только в прошлые выходные богатые дети богатых бизнесменов, богатых политиков и богатых знаменитостей стекались на эти пляжи и наводняли их в любое время дня и ночи. Но сегодня я была совершенно одна.

Я рванула подол платья, подняв многочисленные слои струящейся материи над головой. Бросила его на песок, расстегнула лифчик, тоже бросила его. Затем с торжествующим криком, с высоко поднятой головой вошла в океан. Вода была немного холодной, я вздрогнула от первой волны, окатившей тело. Но мне было все равно. Я пошла не для того, чтобы купаться. Я вошла в воду, чтобы окончательно очиститься. Смыть негативную энергию, смыть все.

Я опустила голову под воду и рассмеялась, вынырнув на поверхность. Вот что значит жить. И этот момент мне необходимо было запомнить. Жизнь продолжалась.

Кенсингтонский дом был просто еще одной работой. Просто еще один способ заработать на жизнь, пока я занимаюсь тем, к чему испытываю страсть. Когда-нибудь у меня будет прорыв, но до тех пор, будь я проклята, если позволю этим издателям сломить меня. Я буду двигаться вперед, буду писать.

Уверенная, что ритуальное сожжение и импровизированное купание нагишом сделали свое дело, я поспешила обратно из воды. Мои шаги были легкими, как воздух, а улыбка расцветала. Какое бы заклинание ни наложило на всю эту чепуху безумное увлечение моей матери, оно, похоже, сработало. Достаточно поверить во что-нибудь, и это станет реальностью.

Но когда я вышла к костру, чтобы забрать свою одежду, с ужасом обнаружила, что уже не одна. И что еще хуже, я узнала человека, стоявшего у костра.

Я так и не смогла забыть его лицо. И уж точно не это лицо. И тело. И уверенную позу.

Нет, хотя прошло уже шесть лет, я так и не смогла забыть Пенна.

И того, что он сделал со мной.


2. Натали


Прямо передо мной стоял моя мечта и мой ночной кошмар.

Одетый, как Бог, сошедший со съемочной площадки Джеймс Бонд, с темными волосами и голубыми глазами, мерцающими в отблеске тлеющих углей. Шесть лет только усилили его магнетическое очарование. Резкие черты его слишком красивого лица. Вездесущая ухмылка, которая была заметна на этих идеальных губах. Застенчивый взгляд, когда он засунул руки в передние карманы своих черных брюк от костюма.

Тогда я была еще девчонкой. Молодой, наивной и невероятно невинной. Я считала его мужчиной — смелым, честным, эмоциональным, намного большим, чем сама жизнь. Теперь, когда я смотрела на него то, задавалась вопросом, как я могла думать о нем как-то по-другому, чем о мошеннике. Он из тех мужчин, которые могут очаровать тебя одним взглядом и выманить из трусиков несколькими фразами. Он относится к тем мужчинам, от которых нужно тут же разворачиваться и уходить.

Я и представить себе не могла, что увижу его снова. Никогда не думала, что будет, если столкнусь с ним лицом к лицу. Но теперь, когда я столкнулась, слова сами собой слетели с моих губ.