Я помотала головой.

– Ладно, ладно. На сегодня с меня хватит. Пойду одеваться. Я мигом, ты пока можешь идти вниз.

(3)

Сегодня в клубе было относительно спокойно, и мы, недолго думая, решили занять столик в основном зале. Я заказала ужин, Винсент ограничился рюмкой коньяка и, несмотря на уговоры Мары, не согласился попробовать «прекрасную курицу-гриль».

– Похоже, наш друг на самом деле исчез, слава Великой Тьме, – сообщила Винсенту Мара с видом заговорщика.

– Я же говорил тебе, что все будет нормально. Твои подруги пришли в себя?

– Да. Спасибо за заботу. – Она оперлась на стол и наклонилась к нему. – Лучше бы ты так заботился обо мне .

– Не искушай . Лучше принеси нам что-нибудь, что напоминает закуску.

– У меня есть великолепные острые колбаски, – очаровательно улыбнулась Мара. – Сейчас принесу. Пока я отсутствую, у тебя есть последний шанс подумать и сказать мне, что ты хочешь попробовать курицу.

И она уже было отправилась на кухню, но Винсент остановил ее жестом.

– Подожди, – сказал он. – К тебе пришли гости. И эти гости не в духе, так что советую тебе остаться ненадолго тут. – Он повернулся ко мне. – Ты хотела познакомиться с Даной? Сейчас ты с ней познакомишься.

Я тяжело вздохнула.

– Вы что, общаетесь мысленно? – удивилась Мара.

– Да. Точнее, она может ко мне обращаться. И я могу обращаться к ней. Когда знаю, что она рядом.

Дана появилась в дверях клуба через пару минут. Выглядела она почти так же, как в моем сне – разве что волосы ее были покороче, и вместо платья она надела облегающий костюм из черной кожи. Гостья прошла через зону танцующих (шла она уверенно и быстро, гордо подняв голову, создавалось впечатление, что она вообще не замечает, что вокруг нее есть люди) и подошла к нам. Она оглядела Мару и Винсента, а потом цепкий взгляд серых глаз остановился на мне. Точно такой же холодный и жестокий, как и у женщины в белом платье. Дана поднесла к губам сигарету, которую держала в пальцах, затянулась и выпустила дым в потолок.

– Вечеринка? – спросила она, улыбнувшись, и посмотрела на Винсента. – Представишь меня своей смертной подружке?

– Знакомься, это Лорена. Лорена, это Дана.

Я кивнула и улыбнулась – наверное, так мог улыбаться кролик удаву за секунду до того, как тот его слопает.

– Лорена . – Я усилием воли подавила желание начать ерзать на стуле, так как не знала, куда себя деть. – Почему ты не танцуешь?

– Я не люблю танцевать.

– Жаль. – После этого Дана решила, что я не стою ее внимания, и переключилась на Мару. – Ты, как я понимаю, хозяйка этого заведения?

Маре, похоже, гостья тоже пришлась не по душе – она ограничилась легким кивком.

– Как-то я уже была у тебя, помнишь? У тебя отличный клуб.

Ответом ей был очередной кивок.

– Мне не нужен столик, сегодня я сяду с этой замечательной парой. Что у нас в меню?

– Все зависит от того, что вы хотите, мэм.

– Мэм , – передразнила Дана. – Я бы не отказалась от египтянина, но у вас их точно нет… может быть, азиатский мальчик? О, нет. Азиатская девочка . Да. Вот что я хочу.

Повисла неловкая пауза, и Мара натянуто улыбнулась.

– Мне очень жаль, мэм, но такого у нас в меню нет.

Дана подняла бровь.

– Вот как? Азиатский мальчик тоже пойдет. Надеюсь, хотя бы они у вас есть.

– Вы не поняли, мэм. Мы вообще такого…

Закончить предложение Мара не успела, так как Дана схватила ее за ухо.

– Нет, это ты не поняла, жалкая пожирательница человеческих сердец, – сказала она Маре нарочито спокойным тоном, в котором без труда можно было уловить если не нотки бешенства, то крайнее раздражение. – Слушай меня внимательно и напряги свою единственную извилину, так как я хочу, чтобы ты хорошенько уяснила все, что я тебе скажу. Я голодна . И я хочу, чтобы ты немедленно выполнила мою просьбу. Иначе я воспользуюсь своим правом высшего существа и вместо азиатских девочек и мальчиков попробуютебя . И вряд ли пара глотков твоей крови меня насытит, так что я выпью почти все. Не слишком много информации для такого короткого промежутка времени?

Мара обреченно всхлипнула.

– У меня серебряные сережки… – выдавила она из себя.

Дана убрала руку и брезгливо потерла пальцы.

– Черт, опять будет аллергия, – сказала она недовольно. – Неужели нельзя носить белое золото вместо этой дешевки?

Маара удалилась, на ходу потирая пострадавшее ухо.

– Что бы это значило? – спросил Винсент. – Смотрю, за век с лишним манеры твои не улучшились?

– Заткнись, Винсент, я хочу есть ! – Возмущение на ее лице вдруг сменилось выражением крайней обиды, и она в сердцах топнула ногой. – Я голодна , что тут непонятного?! – Я готова была поклясться, что она вот-вот разрыдается, и через секунду по ее щекам на самом деле потекли слезы. – Неужели в этом городе невозможно найти обыкновенного смертного и получить от него пару глотков крови?!

После секундной паузы Винсент поднялся, подошел к ней, обнял и погладил по волосам. Дана спрятала голову у него на груди.

– Не плачь, – сказал он и поцеловал ее в лоб. – Тут полно смертных, и все они умрут ради того, чтобы тебя накормить. Посмотри-ка, кого тебе привела Мара.

Мара появилась у них за спиной в сопровождении двух азиаток в одинаковых белых платьях в пол.

– Вот… это подходит? – Она вгляделась в лицо Даны. – Вы плачете? Что случилось?!

Дана проигнорировала ее вопрос.

– Они прекрасны! – Она с искренним восхищением посмотрела сначала на одну девушку, потом – на другую. – Близняшки… как это мило с твоей стороны!

Мы с Марой переглянулись – эта перемена в настроении Даны была не менее неожиданной, чем предыдущая.

– Я очень рада, что вам понравилось, – закивала хозяйка.

– Они великолепны! – Дана положила руки на плечи девушек. – Мы скоро вернемся. А пока – выпивку за мой счет всем. Винсенту и его смертной подружке – по две порции .

– Могла бы попросить прощения, – буркнула ей вслед Мара, подождав, пока та не отойдет на безопасное расстояние.

Я посмотрела на Винсента.

– Что это было?

– Примерно раз в месяц на нее находит что-то подобное…

– Предменструальный синдром ? – язвительно предположила Мара.

– Нет. Она чувствует легкий голод, но в такие моменты становится неуправляемой. Настроение у нее меняется каждую минуту, и лучше сначала ее утешить, а потом дать поесть. Иначе она разозлится и разнесет весь город к чертям. А о том, что будет, если ее не накормить, я боюсь и думать.

Маара взяла со стола пустые стаканы.

– А у ваших женщин бывает предменструальный синдром? – спросила она у Винсента.

– Разве что в тот период, когда они могут завести детей.

– Я бы умерла, если бы жила вечно, и каждый месяц… – Поймав взгляд Винсента, Мара запнулась. – Ладно. – Она подняла руку и щелкнула пальцами. – Где главный официант? По порции выпивки всем. И раздайте скорее, пока не вернулась эта истеричка .


Глава двенадцатая

Эдуард

(1)

Я поднял руку и нажал на кнопку звонка, под которым располагалась табличка с именем «Анна Креймер». Это нехитрое действие я повторял уже дважды, но мне никто не открывал. Можно было подумать, что Анны нет дома, но она не имела привычки оставлять свет включенным, а окна квартиры были ярко освещены, я обратил на это внимание еще тогда, когда искал место для парковки и сделал круг по двору ее дома.

Ответа на вопрос «за каким чертом я сюда пришел» у меня не было. Думаю, если бы не короткий сюжет в новостях о пропавшем без вести Джонатане, я продолжал бы сидеть дома и размышлять о своей дальнейшей судьбе. Мысли эти были далеки от оптимистичных: либо я умру от бессонницы (люди умирают от бессонницы?), либо мою кровь выпьет двухсотлетний вампир, либо случится что-нибудь еще, не менее дикое и иррациональное. И еще эта Лорена, которая путается с Винсентом. Почему бы и нет? В городе и так ходят слухи о том, что она конченая психопатка. Впрочем, как и две трети здешних жителей.

– Эдуард? Я тебя ждала.

Анна открыла дверь бесшумно и теперь стояла, положив руку на косяк и внимательно изучая меня. На ней был короткий домашний халат из розового шелка – я подарил ей его несколько месяцев назад.

– Ждала? А я… хотел попросить прощения за то, что заявился без приглашения

– Все в порядке. Проходи. У меня небольшой беспорядок, но, думаю, это тебя не смутит.

Квартира Анны выглядела такой, какой я ее запомнил: разве что мебель в салоне была переставлена, а ковры заменены на новые. Я огляделся, обратив внимание и на то, что вместо крошечного аквариума в одном из углов комнаты теперь располагался настоящий особняк для рыб с разноцветным населением и зелеными водорослями, и присел в одно из кресел. Анна некоторое время стояла без движения, будто о чем-то размышляя, а потом заняла кресло напротив меня.

– Хотел сказать тебе, что мне очень жаль… эта вся история с Джонатаном, – заговорил я. – Когда я увидел вас тогда на вокзале, то подумал, что вы отлично смотритесь вместе.

– Джонатан. – На пару секунд взгляд Анны стал пустым и прозрачным. – Он был хорошим мальчиком… пока с ним не случилось плохое .

– А… что с ним случилось? – спросил я осторожно.

– Это не имеет значения. Но мне было хорошо с ним.

– Уверен: лучше, чем со мной.

Эти слова сорвались с моего языка до того, как я вообще успел подумать об ответе. Анна подняла голову и посмотрела на меня.

– С чего ты так решил?

– Обычно люди в здравом уме не меняют хорошее на плохое. Или я неправ?

– Ты, как всегда, глуп и импульсивен. Хочется верить, что ты когда-нибудь повзрослеешь.

Анна встала, подошла к моему креслу и, обойдя его, остановилась у меня за спиной.

– Мы тогда оба были виноваты, – сказала она. – Если бы хотя бы один из нас был чуть гибче, мы бы не расстались. Мы бы всегда были вместе, Эдуард, понимаешь? Ты знаешь, что такое «всегда »?

– Тебе лучше знать.

– Всегда – это вечность , – продолжила Анна, будто не услышав моих последних слов. – И я бы не позволила, чтобы с тобой случилось что-то плохое … как это произошло с Джонатаном. Но он сам виноват! Вы все так нетерпеливы, торопитесь! Куда торопиться, если вам обещают вечность?

– А ты уверена, что Джонатан хотел вечность?

Она наклонилась к моему уху.

– Все смертные хотят вечность. Что вы успеваете сделать за те семьдесят лет, которые вам отмерил этот ваш Творец? Набрать лишние килограммы? Постареть? Заработать деньги и пропить их? Вы живете для других, боитесь, как бы о вас не подумали плохого, как бы не испортить свою репутацию. Когда у тебя есть вечность, ты можешь жить для себя. Вечно жить для себя. Делать то, что ты хочешь. Вечная молодость. Возможность не тратить время на еду и сон. Вечная любовь.

– И вечный приговор убивать других для того, чтобы жить.

– Люди постоянно кого-то убивают. Войны, эпидемии, грабежи, революции. А что они получают взамен? Удовлетворяют свое тщеславие? Кому поможет, что твое имя войдет в историю? Вот жить вечно и видеть, как творят историю – это другой разговор.

– Если так, я предпочитаю прожить семьдесят лет и умереть, но знать, что моя совесть чиста.

Анна снова выпрямилась.

– Умереть спокойно, – передразнила она. – Совесть ! Ваши рамки так узки. Для того чтобы умереть спокойно, нужно узнать жизнь. И узнать ее невозможно, пока вы трясетесь за сохранность собственного зада, боитесь заболеть, порезаться, сломать себе ногу или истечь кровью. А мы, – она положила руки мне на плечи, – в семьдесят только начинаем жить. Мы можем делать все, что хотим, так как наши возможности практически не ограничены. Человек планирует, мечтает, ставит цели, но он не успеет сделать все, что хочет. А мы успеваем, Эдуард. И, что немаловажно, мы можем сделать счастливыми тех, кто находится рядом с нами. Мы не плачем на похоронах мужа, не приходим на могилу жены и не проклинаем Бога за то, что Он уготовил нам тяжелую судьбу. Мы сами творим судьбу, у нас нет законов, и только Великая Тьма знает, когда мы уйдем из этого мира. – Анна сделала паузу. – Я люблю тебя, Эдуард. Такие существа, как я, не бросаются подобными фразами, в отличие от смертных. Мы знаем, что это значит. Ведь ты любишь меня? Я знаю, что любишь.