Александра Торн - Бесстрашная

Райна оставила его, когда Рио больше всего нуждался в ней. Она изображала леди, убеждала себя, что небезразлична Улиссу, а тем временем отцу становилось все хуже и хуже. Возможно, он простит ее. Но она не простит себе. Больше никогда в жизни она не изменит долгу. Райна выпрыгнула из кеба, сунула вознице доллар и помчалась к зданию вокзала, не дожидаясь сдачи.

За стойкой дремал пожилой кассир. Она просунула руку сквозь решетку кассы, встряхнула его и сказала:

– Когда следующий поезд в Керрвилл?

– В десять часов утра, мисс, – ответил он, мигая со сна.

Райна помахала телеграммой перед его носом в подкрепление своих слов и продолжала:

– Я не могу ждать так долго. Мой отец очень болен. Мне нужно домой.

Он покачал головой:

– Сочувствую, но следующий пассажирский поезд будет только завтра в десять утра.

Она осела, прислонившись к конторке, из глаз брызнули слезы.

– Пожалуйста, не можете ли вы помочь мне? Я должна быть дома!

Кассир внимательно изучал ее. Наконец лицо его смягчилось и потеплело.

– Это может мне стоить работы, мисс, но я и сам отец. Я не могу видеть такую прелестную молодую девушку в беде. Там в депо стоит грузовой поезд. Идемте за мной. Я поговорю с машинистом. Если он разрешит вам ехать с ним, вы приедете в Керрвилл в семь часов утра.

* * *

Сердце Улисса стучало, как молот, легкие работали, как мехи, когда он наконец добежал до станции. По дороге он сбросил фрак и галстук, не заботясь о том, куда падала его одежда.

Ничто не имело значения, кроме необходимости видеть Райну, объяснить, что с ним случилось в бальном зале, упасть перед ней на колени и просить прощения.

Рубашка прилипла к груди, пот струился по его лицу, когда он наконец подбежал к билетной кассе. К его удивлению, человек за конторкой кассы вытащил пистолет и наставил его на Улисса.

– Мне не нужны неприятности, – сказал человек, – но я могу с ними справиться, если попадаю в беду.

Должно быть, кассир счел его сумасшедшим. Возможно, он и выглядел как сумасшедший.

– Я не собираюсь причинять вам никаких неприятностей, – задыхаясь, бормотал Улисс. – Я ищу леди.

– Какое отношение может иметь к вам какая-нибудь леди?

Резонный вопрос!

– У нас произошла размолвка.

– Готов держать пари, что так оно и есть.

– Мне надо сказать ей, что я сожалею. Она, наверное, захочет уехать домой, но она не должна ехать одна.

– Девушка не говорила мне ни слова о вашей размолвке. Она сказала, что ее отец очень болен, – выпалил кассир, потом прикрыл рот рукой, поняв, что выдал себя.

– Право же, мне важно знать, что она в безопасности. Она мне очень дорога, – сказал Улисс прерывающимся голосом. – Она села на поезд?

Что-то в лице человека за кассой изменилось. Он больше не выглядел таким враждебным.

– Вижу ваше беспокойство и должен сказать вам правду. Кроме того, уже слишком поздно что-либо изменить. Ваша дама отчаянно хотела видеть своего отца. Я просто был обязан ей помочь. Я помог ей сесть на товарный поезд. – Он бросил взгляд на часы. – Через пару часов она уже будет дома.

Хотя кассир продолжал что-то говорить, Улисс больше его не слышал. Он явился слишком поздно. Райна уехала, оставив его утратившим уважение к себе.

Патрику снился эротический сон, и проснулся он, ощущая потребность в близости с женщиной. Вдовец пятидесяти восьми лет не должен иметь таких желаний, размышлял он, глядя на одеяло, образовавшее нечто вроде шатра над его восставшей плотью.

Он воображал, что похоронил эти желания вместе с Илке. Однако, к немалому его смущению, определенная часть его тела властно проснулась и требовала удовлетворения.

Он видел боль в глазах Шарлотты, когда накануне вечером он извинился и рано ушел спать. Но у него не было выбора. Человек его возраста едва ли мог вальсировать с дамой в состоянии сильной эрекции.

Он чувствовал, что предает память Илке, предает память о жизни, которую они прожили вместе. Он попытался покончить с этим состоянием, пожелав, чтобы оно прошло, и осознал, что это ему удается не больше, чем в юности.

Он чувствовал себя потерянным вдали от своего ранчо. Он закрыл глаза и начал думать о том, что происходит там в его отсутствие. Эти размышления избавили его от непрошеных желаний.

Здравый смысл говорил ему, что все идет нормально. Никогда будущее не казалось ему счастливее. Зимний падеж скота у других фермеров должен был вызвать взлет цен. Он мог рассчитывать на хорошую прибыль, когда дело дойдет до рынка. Новое крыло дома приобретало такой вид, что хоть в" музее показывай. И Улисс, у которого был ошарашенный вид влюбленного, несомненно, в ближайшем будущем должен был попросить руки Алиции.

У Патрика не было причин жаловаться на жизнь. Он сел, перекинул свои длинные ноги через край кровати и заметил телеграмму на полу. Он поднял бумажку и пробежал глазами. Боже милостивый! Рио при смерти. Пока он тут измышлял всевозможные несуществующие несчастья, судьба преподнесла ему горькую чашу.

Одеваясь, Патрик мысленно соображал, что он должен сделать. Чуть позже он должен был разбудить Райну. Возможно, это была последняя спокойная ночь. Но прежде он должен был поговорить с Улиссом. Патрик спустился на лифте в холл и спросил швейцара, как добраться до Миллетт Мэншн.

К удивлению Патрика, Улисс сидел ссутулившись в кресле-качалке на крыльце и курил сигару, вытянув перед собой длинные ноги. На нем все еще была вчерашняя вечерняя сорочка и бальные туфли. Одежда выглядела ужасно потрепанной, как и ее владелец.

Улисс напомнил Патрику лошадь, которую вымотали до предела.

– Должно быть, прошлой ночью ты здорово потрудился, – сказал Патрик со снисходительной улыбкой.

– Я так и думал, что ты это скажешь. Да, у меня была чертовски тяжелая ночь. Что-нибудь серьезное привело тебя сюда сегодня так рано? Или ты просто вышел на прогулку?

– У меня скверные новости. Рио очень болен. Надо немедленно отправляться домой, мне понадобится твоя помощь.

Улисс так быстро вскочил на ноги, что качалка перевернулась.

– Болен? Я-то думал, что Райна солгала, придумав предлог для своего отъезда.

– Ты говоришь, Райна уехала? Я думал, что вы были вместе.

– Райна уехала прошлой ночью на товарном поезде.

– Черт возьми, сынок, ты должен был поехать с ней.

– Поверь, отец, я и сам бы этого хотел.

– Еще не поздно. Ты можешь поехать со мной сегодня утром первым поездом.

Отчаяние в глазах Улисса теперь казалось безмерным.

– Боюсь, я не смогу этого сделать.

– Не сможешь? Рио не просто наш десятник, он член семьи. Что может быть важнее?

– В комитете обсуждается законопроект о железных дорогах. Он будет поставлен на голосование. Если меня там не будет, закон может не пройти. Кроме того, я сомневаюсь, что де Варгасы захотят видеть меня у постели Рио.

Патрик внимательно изучал измученное лицо сына и увидел в нем такое раскаяние и огорчение, что не стал настаивать.

– Делай то, что должен делать.

– Скажи Рио, что я желаю ему скорейшего выздоровления. И скажи Райне… – Голос Улисса прервался. Он прикусил нижнюю губу, как делал в юности, если бывал огорчен. – О Господи, скажи ей, я очень сожалею обо всем, что случилось. Обо всем.

Что он, собственно, хотел сказать этим? У Патрика было ощущение, что Улисс что-то скрывает, чего-то недоговаривает, утаивает что-то очень важное. Но у него не было времени докапываться до истины.

– Я оставляю здесь Шарлотту и Алицию. Они быстро не соберутся, а Шарлотте надо еще купить кое-что для нового крыла. Я бы был тебе признателен, если бы ты позавтракал с нами.

Улисс кивнул:

– Мне надо переодеться. Через полчаса я буду в отеле. Он направился к двери, потом повернул назад:

– Отец, я прошу тебя пообещать мне кое-что.

– Если я смогу, сынок.

– Позаботься о Райне. Присмотри за ней. Если что-нибудь случится с Рио, она будет нуждаться в тебе.

– Хорошо, сынок, обещаю. Я люблю эту девушку.

– Я тоже, – сказал Улисс едва слышно, прежде чем уйти.

В течение нескольких часов Патрик был слишком занят, чтобы задуматься над словами Улисса. Но когда поезд, увозивший его в Керрвилл, тронулся, они всплыли в памяти Патрика.

О какой любви толковал его сын? О любви к девушке, которую знает всю жизнь, или к женщине, на которой собирается жениться? А как же тогда Алиция?

Райна приехала в Керрвилл на рассвете и добралась домой с попутным гуртовщиком. Дом выглядел, как всегда: из трубы поднимался дым, весенние цветы покачивались на легком ветерке, и она подумала, что ничего страшного не случилось.

Когда Райна вошла в кухню, запах кофе еще больше укрепил ее уверенность в том, что все обстоит благополучно. Первое, что всегда делал Рио утром, это варил кофе. Она ждала, что вот сейчас он появится и предложит ей чашку.

– Папочка! – позвала она тихонько.

– Это ты, Райна? – откликнулась мать из холла. Всклокоченные волосы Велвет и ее неряшливый вид тотчас же рассеяли надежды Райны. Плечи Велвет были опущены, волосы и одежда в беспорядке, под глазами залегли черные тени.

– Я не ожидала, что ты приедешь так рано, – сказала Велвет, сжимая Райну в объятиях. – Как ты добралась сюда?

– Это долгая история.

Велвет отступила назад и оглядела Райну с головы до ног.

– Я так рада, что ты дома, солнышко.

– Я приехала, как только получила твою телеграмму. Велвет посмотрела куда-то через плечо Райны:

– А где же Патрик? Он не приехал с тобой? Я и ему отправила телеграмму.

Райна с трудом сдерживала волнение.

– Я ничего не знаю о Патрике. Что с папой? – У него пневмония, солнышко.

Райна испытала прилив облегчения. Она боялась, что у Рио сдало сердце.

– Папа здоров как бык. Он выкарабкается. Глаза Велвет влажно заблестели.

– Хотела бы успокоить тебя, но не хочу вселять ложную надежду. Твой отец умирает.

Колени Райны подогнулись. Она ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Ее мать не стала бы зря волновать ее и преувеличивать опасность.

– Не понимаю. Когда десять дней назад я уезжала, он выздоравливал. Он не может умереть.

– Доктор Фосбейн сказал, что грипп ослабил твоего отца и дал осложнение на легкие. Когда началась пневмония, у него не осталось сил, чтобы бороться с ней.

– Когда я уезжала, папа был болен?

– Мы оба думали, что у него только простуда. Райна почувствовала, как ее пронзило острое чувство вины. Она гонялась за удовольствиями в Остине, в то время как…

– Ты должна была мне сказать. Я бы осталась.

– Солнышко, твой папа и я обсудили это. К тому времени ты много денег потратила на наряды. Ты много работала, и мы хотели, чтобы ты немного развлеклась. Ты получила удовольствие или нет? Эта открытка, которую ты прислала, ну, та, с видом отеля Дрескилла… Я почувствовала, что тебе там так хорошо.

Райна поняла, что никогда не расскажет родителям, что произошло на самом деле. Пусть у них останется доброе мнение об Улиссе.

– Я прекрасно провела время. И все же я предпочла бы быть здесь, когда вы нуждались во мне.

– Ну, теперь ты здесь, и это главное.

– Могу я видеть папу?

– Конечно, – ответила Велвет и повела ее в спальню. Райна остановилась на пороге, чуть не задохнувшись от застоявшегося кислого запаха – запаха болезни. Дыхание отца было жестким и тяжелым. Казалось, он спит.

Райна на цыпочках подошла к постели и посмотрела на Рио. Сморщенная бронзовая кожа теперь имела зеленоватый оттенок, линии лица обострились. Она никогда не видела его таким. Когда же это произошло? Когда он успел так состариться?

В этот момент Рио открыл глаза, в них было страдальческое выражение. Он кашлянул с такой силой, что задрожала вся кровать.

– Я рад, что ты здесь, солнышко, – сказал он, когда приступ кашля прошел. – Твоя мать будет очень нуждаться в тебе, когда меня не станет.

Райне хотелось броситься к отцу, обхватить его тело руками, защитить. Но его слабость удержала ее от этого порыва.

– Ты нужен нам обеим, папочка, и ты всегда должен быть с нами.

– Да, моя дорогая. – Он улыбнулся. – Но все же есть одно путешествие, которое каждый совершает в одиночку.

– Не говори так, папочка!

– Возможно, это наша последняя встреча.

– Не говори так. Даже не смей думать. Ты должен бороться ради нас. – Райна посмотрела на мать, ища поддержки. Конечно же, Велвет не могла принять смерть Рио как нечто неизбежное.

– Дай отцу сказать, – вмешалась Велвет.

Рио слегка похлопал рукой по краю постели, приглашая Райну сесть рядом.

– Мне надо сказать тебе о своем завещании.

– Нет, не надо… Казалось, Рио не слышал ее.