– А кстати, где твоя жена? – осведомился Фингел и, увидев, что Фиона разговаривает с Лайамом, изумленно воззрился на них. – Ты оставил ее с этим красавчиком? – Он с ужасом уставился на Эвана. – Иди и приведи ее сюда!

– Не пойду, – сказал Эван. – Она не делает ничего плохого. Просто разговаривает с парнем. Какой от этого вред? – Эван едва сдержал усмешку, когда отец взглянул на него как на умалишенного.

– Какой вред? И чему я тебя только учил! – Сэр Фин­гел вскочил. – Ты слишком доверчив, сын мой, но у меня нет сейчас времени объяснять тебе, как ты ошибаешься. Я должен вызволить девочку из рук этого мальчишки, пока не произошло беды. Не могу поверить, что мой сын на­столько глуп, что не понимает, что нельзя оставлять свою жену один на один с таким смазливым малым, – пробор­мотал он и решительно направился к Фионе.

– А ты молодец, – Прошептал Сигимор, наблюдая за тем, как сэр Фингел, растолкав Лайама и Фиону, уселся между ними.

Не видя причины, почему он должен оправдываться, что не стал удерживать отца, Эван смущенно промолвил:

– Спасибо.

– Если бы Фиона стояла с нами рядом и слушала весь наш разговор, она бы даже не поняла, что ты нарочно подо­слал своего отца к ней с Лайамом. – Сигимор поднял свою кружку в молчаливом приветствии. – Знаешь, Лайам – хо­роший парень.

– Не сомневаюсь в этом. Только было бы лучше, если бы он был и хорошим, и уродливым, – заметил Эван и улыбнулся, когда Сигимор расхохотался.

Фиона хмуро взглянула на сэра Фингела, когда Лайам встал и, ухмыляясь, пошел прочь.

– Я ничего плохого не делала, только разговаривала с ним!

– Ты замужняя женщина, – заявил сэр Фингел, скре­стив руки на груди, – и не должна разговаривать с холос­тыми парнями, да еще такими красавчиками. Почему ты не сидишь рядом со своим мужем и не разговариваешь с ним?

– Потому что он ничего не знает о детях моего брата Дайермота, а Лайам знает. Он некоторое время жил в Клахтроме, до того как уехал с Сигимором в Дейлкладач. В мо­настыре он много чему научился, а когда покинул его, при­ехал к Дайермоту и стал учить его детей.

– Если в Клахтроме он был таким желанным и полез­ным гостем, почему они его отпустили, а? Ха! – злорадно воскликнул сэр Фингел, заметив, что Фиона покраснела. – Я тебе скажу почему, но думаю, ты и сама догадываешься. Твоему брату надоело смотреть на смазливого юнца и захо­телось отослать его подальше от своей жены.

– Какая глупость! Илза и Джиллиан никогда бы не ста­ли изменять своим мужьям и я тоже. Эван по крайней мере это понимает. Он не возражал против того, чтобы я разго­варивала с Лайамом. – Однако в глубине души Фиону не­сколько задело то, что Эван не выказал в отношении нее никакой ревности в отличие от обоих ее братьев, которые ужасно ревновали своих жен, хотя и знали, что те их обожа­ют. – Но хватит о Лайаме. Ты поговорил с Сигимором? – Сэр Фингел хмыкнул, оттого что она так внезапно сменила тему разговора, и Фиона с трудом сдержала улыбку.

– Немного, – буркнул он. – Хороший парень, только немного странный.

Слова сэра Фиигела о том, что кто-то может быть стран­ным, позабавили Фиону, однако она лишь кивнула:

– Это верно. К нему нужно привыкнуть. И тем не ме­нее он будет хорошим союзником.

– Да. Эван прав, союзники нам нужны. И теперь он сможет встретиться лицом к лицу с врагом, зная, что за его спиной стоят два клана. Теперь они станут к нему прислу­шиваться. Может быть, в следующий раз, когда кому-то из моих сыновей понадобится куда-то ехать, он сделает это спокойно, а не будет красться от куста к кусту либо брать с собой полдюжины хорошо вооруженных людей.

И Фиона вдруг поняла: сэр Фингел наконец-то осознал, что его клан уже давно находится в полной изоляции, и это стало его беспокоить. Должно быть, наблюдая за тем, с ка­кой тщательностью люди его клана готовятся к поездкам, когда в таковых возникает нужда, сколько оружия они с собой берут, он в конце концов пришел к выводу, что все это происходит из-за его необдуманных слов и действий. Одни люди с возрастом становятся жестче, а другие – муд­рее. И ей очень хотелось надеяться, что сэр Фингел отно­сится к числу последних.

Час спустя Фиона почувствовала, что устала слоняться по большому залу. Спокойно сказав Эвану, что идет отды­хать, она поцеловала его в щеку, а когда Сигимор шутливо заявил ей, что она им пренебрегает, смеясь, поцеловала и его. Она направилась к двери, ощущая на себе пристальный взгляд Эвана. Похоже, скоро ей придется признаваться в том, что она беременна. И не потому, что Эвану не понравилось, что она поцеловала Сигимора, просто она заметила, что не­свойственная ей усталость не укрылась от него.

Войдя в спою комнату, Фиона, тихонько чертыхаясь себе под нос, начала стелить постель. Была еще одна причини, по которой ей не хотелось говорить Эвапу, что он скоро станет отцом. Если он так трясся над ней, когда спас из рук Мензиса, то страшно подумать, как он станет себя вести, когда узнает, что она носит его ребенка. Он будет ходить за ней по пятам, не давая ни минуты покоя.

– Ты бы лучше прекратил целовать мою женуг – бро­сил Эван Сигимору, налипая эля.

Сигимор хмыкнул:

– Да она меня просто клюнула в щеку, а не поцеловала. И потом, девушка должна время от времени чувствовать, что мужчина обращает на нее внимание.

– Не думаю, чтобы Фиона когда-нибудь страдала от отсутствия мужского внимании.

– Еще как страдала, После того как на щеках ее по­явились шрамы. Джиллиан мне об этом рассказывала. Многие мужчины, которые ухаживали за Фионой до того, как лицо ее обезобразили шрамы, нашли себе другие объек­ты для обожания, настоящих красавиц, естественно. На­шлись и такие, которые смотрели на нее с ужасом, словно она прокаженная. Конечно, Фиона не настолько тщеслав­на или глупа, чтобы поверить, когда ей говорят, что она писаная красавица. Однако Джиллиан считает, что Фиона вбила себе а голову, что ее шрамы уродливее, чем они есть на самом деле.

– Какие же мужчины дураки, – пробормотал Эван, и Cигимор кивнул.

Эвану знакома была боль, которую испытываешь, видя, как люди отворачиваются, взглянув на твое обезображен­ное шрамами лицо. И молодой красивой женщине наверняка было в тысячу раз больнее. По правде говоря, он по­дозревал, что отсутствие тщеславия у Фионы лишь услож­няло ее жизнь. Она была вынуждена признавать, что очень немногие люди замечали в ней не внешнюю, а внутрен­нюю красоту. А поскольку была умной женщиной, навер­няка видела, что те немногочисленные комплименты, ко­торыми ее награждали, говорились не от чистого сердца. «Перестанет ли она наконец испытывать эту боль, и хва­тит ли у меня умения и сил помочь ей?» – с грустью поду­мал Эван.

Когда он отправился в постель, то был уже довольно пьян. «Может быть, и к лучшему, что Фиона крепко спит», – мельк­нула в голове у него мысль, когда он улегся с ней рядом, иначе он вполне мог бы опозориться, если бы решил занять­ся с ней любовью. Он притянул ее к себе, теплую, мягкую, и удовлетворенно вздохнул, когда она прошептала во сне его имя.

Все шло настолько хорошо, что Эван даже ощутил смут­ное беспокойство. Отец, похоже, наконец-то превращается из ребенка во взрослого человека. Может быть, злость и боль, которые он носил в себе долгие годы, начали посте­пенно покидать его, после того как он рассказал всю прав­ду о своем прошлом, Эван был уверен, что когда отец уз­нал, что его ребенок не умер, с души его свалился тяжелый груз, о существовании которого Эван даже не подозревал. С тех пор как в замке появилась Фиона, отец очень изме­нился, причем изменился к лучшему, и Эван чувствовал, что после сегодняшнего разговора эти перемены еще более усилятся. Наконец-то отец сможет поставить на своем прош­лом крест.

Воссоединение с Камеронами принесет их клану ог­ромную пользу, хотя к Сигимору не так-то просто будет привыкнуть. Эвана мало радовало, что в Скарглас теперь то и дело будут приезжать крупные, сильные, красивые мужчины, однако он понимал, что прилетел с этим сми­риться. Ecли он хочет иметь союзников. А иметь их Эван очень хотел, если судить по тому, что рассказал ему Сигимор, встреча с Макенроями, которая ему еще предсто­ит, тоже будет непростой равно как и с их многочислен­ными родственниками. Но если Сигимор прав, как толь­ко Джиллиан признает его своим, ее поддержат все Мюрреи, а родни у них полным-полно. Конечно, с Макенроямии Камеронами из Дабхайдленла союз будет крепче, однако приятно сознавать, что в случае необхо­димости можно обратиться за помощью не к одному кла­ну, а к очень многим.

Подобные перемены открывают большие перспективы и для его братьев. Конечно, жизнь в Скаргласе неплоха и станет еще лучше, когда враги поостерегутся на них напа­дать, зная, что у них столько надежных союзников. Теперь братья смогут без опаски выезжать из замка, а это открыва­ет для них новые возможности. Может быть, некоторые из них даже найдут себе богатых невест, которые в качестве приданого принесут в семью земли и деньги либо укрепят союз Макфингелов с другими кланами.

Никогда еще жизнь не сулила таких благ. Даже не ве­рится, что его ожидает столько перемен к лучшему. Он кос­нулся щекой мягких волос Фионы и приказал себе не бу­дить лиха, пока спит тихо. У него красивая, страстная жена, отец становится мягче и терпимее, две половинки семьи Камеронов воссоединились, у него появились союзники, о которых он всегда мечтал. Жизнь прекрасна. Остается лишь наслаждаться ею. Эван закрыл глаза, притянул к себе Фиону еще ближе и, заставив себя не думать о плохом, попы­тался заснуть.

Глава 17

Напрасно Эван заставлял себя не думать о плохом, в десятый раз перечитывая безграмотно написанную запис­ку, которую держал в руке. Неужели вчера вечером он счи­тал, что жизнь прекрасна и сулит ему лишь блага? Кажется, с тех пор прошла целая вечность. А сегодня зловещий при­зрак прошлого, подкравшись незаметно, уже протянул руки, грозя отобрать его счастье.

Хелена родила ему ребенка, по крайней мере так утверж­далось в записке. И этот ребенок живет сейчас с пожилой парой в одном из маленьких домишек, в изобилии разбро­санных по его, Эвана, землям. Удивляло не то, что Хелена бросила их ребенка, а то, что она сделала это спустя столько лет.

Выйдя из комнаты, в которой обычно работал над гросс­бухом, Эван отправился на поиски Грегора. Это внезапное появление ребенка, о существовании которого он и не до­гадывался, было крайне подозрительно. Хелена принадле­жала к клану Греев и однажды уже предала его. Вполне вероятно, что никакого ребенка она не родила – по край­ней мере от него, – а ложь эта ей нужна, чтобы заманить его в ловушку.

Грегора он обнаружил в его спальне с молоденькой слу­жанкой, с которой братец явно намеревался поразвлечься. Отослав девушку, Эван укоризненно взглянул на Грегора и покачал годовой. «Похоже, пора уже изыскать способ убе­речь женшин, работающих в замке, от посягательств Грего­ра и других мужчин, – решил он, – иначе ни о чем, кроме развлечений, эти олухи и думать не будут».

– Не смотри на меня так сурово, – проговорил Грегор и улыбнулся. – Она и сама была не прочь.

– Не сомневаюсь, – ответил Эван. – Мейзи любит одаривать мужчин своей благосклонностью. Поэтому у нее уже трое детей. Ты собрался сделать ей еще одного неза­коннорожденного? – Грегор удивленно взглянул на него, и Эван понял, что злость и беспокойство, вызванные соб­ственными проблемами, заставили его повысить на брата голос. – Я только что получил послание, которое испор­тило мне настроение. Оно как раз касается незаконнорож­денных детей.

Прочитав записку, Грегор выругался:

– И ты этому веришь?

– И да, и нет. Очень может быть, что она и в самом деле родила от меня ребенка, хотя я старался сделать нее возможное, чтобы этого не случилось. Но сам понимаешь, всякое бывает.

– Тогда почему она тебе никогда об этом не говорила? Почему не привезла его сюда? Быть того не может, чтобы Грей захотели оставить у себя твоего ребенка.

– Я тоже так считаю. Но если это правда и если этот ребенок провел семь лет среди моих врагов, можно только догадываться, какой тяжелой была его жизнь. По правде говоря, меня удивляет, почему его не убили, как только он родился. Грей считают, что всех Макфингелов следует унич­тожить. Сомневаюсь, что они пощадили бы ребенка, даже если в его жилах текла кровь Хелены.

– Значит, это ложь и ловушка.

Подойдя к окну спальни Грегора, Эван уставился в него отсутствующим взглядом.

– Боюсь, что да, но я должен в этом убедиться, верно? Что, если и том доме и в самом деле живет мой сын? Не могу же я его там бросить теперь, когда узнал о его суще­ствовании.

– Тогда пошли туда несколько человек и прикажи им забрать мальчика и привезти сюда, – предложил Грегор.

– И познакомить его с Фноной? Грегор вновь чертыхнулся.

– Не думаю, что она будет к нему чересчур сурова, ведь он не виноват в том, что родился на свет. И потом, она же знает, что с Хеленой ты встречался целых восемь лет назад.