Камми нахмурилась и перевела взгляд на озеро, затянутое дымкой вечерних сумерек. На небе появилась луна — осторожно вышла из-за деревьев и, усевшись на их макушки, посеребрила зыбкую водную гладь.

— Почему она так поступила? У кого-нибудь есть хоть какие-то предположения?

— Сказать что-либо определенное трудно, — Уэн пожала плечами. — Джанет не из тех девчонок, вокруг которых крутятся мужчины. Она не пьет и не ездит на пикники. Однако во всей этой истории есть одна загадочная деталь: вечером, накануне ее исчезновения, у Джанет был гость. Мужчина. Так, во всяком случае, утверждает некая вдова, живущая с ней по соседству. Правда, вдова толком ничего не рассмотрела, так как было уже очень темно, но говорит, что приходил мужчина, кто именно — не знает.

— А в доме не заметили следов борьбы?

— Да нет, на это не похоже. Все выглядит так, будто Джанет уехала по собственной инициативе. Некоторые считают, что она сбежала со своим ночным гостем, а наутро кто-то угнал ее машину. Есть еще соображение, что они договорились встретиться за городом, чтобы их не увидели вместе, там поймали такси и отправились в аэропорт. Устроили что-то вроде романтического побега. С другой стороны, нельзя исключить вероятность того, что этот мужик был обыкновенным сексуальным маньяком и бедную девочку скоро отыщут в какой-нибудь траншее или котловане.

Камми молча размышляла над словами кузины. Вполне возможно, это исчезновение Джанет Бейлор никак не связано с тем, что она узнала в суде, но могло ведь быть и наоборот. Если связь все-таки существовала, то об их разговоре необходимо известить шерифа. Камми очень не хотелось, чтобы ее дело получило огласку, но другого выхода не оставалось.

— Джанет приходила ко мне на прошлой неделе, — сказала она и со вздохом поставила свой стакан на пол возле кресла. Откинув волосы, она оперлась подбородком на руку и рассказала Уэн всю историю с документами, о которой ей стало известно от Джанет.

— Это кое-что проясняет, — мрачно проговорила кузина, выслушав рассказ Камми. — Нанси Клеменс, которая работает в канцелярии суда, говорила мне, что пару дней назад кто-то интересовался их регистрационным журналом. Из него были вырваны два листа. Но вот когда их вырвали, никто не может сказать.

— Если это листы, на которых зарегистрировано расторжение брака Лавинии и Хораса, то здесь нет ничего удивительного, — сказала Камми, нахмурив брови. — Но я не могу поверить, что это сделала Джанет. На нее это совсем не похоже.

Уэн цинично фыркнула.

— За определенную сумму, милочка, люди идут и не на такое.

— Но ведь все знали, что она работала с архивом, видели, когда она входила и выходила. Ее сразу бы поймали.

— На человека, который все время вертится перед глазами, обычно меньше всего обращают внимание. Разумеется, это мог быть и кто-нибудь другой, как-то узнавший о том, что раскопала Джанет, и выкрал документы, надеясь на то, что пропажа обнаружится не так скоро. Так бы оно и было, если бы не Нанси Клеменс, буквально помешанная на чистоте и порядке. Она подняла с пола обрывок бумаги и туг же поняла, что он — из старого регистрационного журнала.

— Я должна поехать домой и позвонить Баду, — сказала Камми. В загородном доме не было телефона, никогда не было. И это являлось одним из многих его преимуществ.

— Он, конечно, обрадуется, получив от тебя такие сведения, — заметила Уэн, согласно кивая головой. — Это облегчит ему поиски. Однако, что касается меня… я не уверена, что приду в восторг, если ему удастся напасть на след Джанет и этих документов. Представь, как отреагирует вся наша семья, когда вьшснится, что наша бабка незаконнорожденная, и мы не имеем никаких прав на собственность семейства Гринли.

Камми повернула к ней голову.

— Я все понимаю, и мне очень жаль, но ведь теперь это не имеет никакого значения.

— Естественно, для тебя не имеет. У тебя есть имя, огромный дом… и, может быть, даже фабрика.

В голосе Уэн совершенно отчетливо звучала зависть, несмотря на все старания кузины скрыть ее завесой юмора.

— Но это — всего лишь прихоть судьбы, — возразила Камми. — Я не выбирала себе родителей и не понимаю, в чем меня здесь можно обвинить.

— Замечательно, — пропела Уэн, — но еще более замечательно то, что из-за тебя дерутся мужчины. Нет, я сейчас умру.

— Не говори глупостей, — сказала Камми и потянулась за своим стаканом.

— Ты что, не знаешь? А мне, между прочим, сообщили, что несколько дней назад в кабинете Кита Рид подрался с твоим мужем. Избил его основательно.

— Что ты такое говоришь?! — резко спросила Камми, так и не успев донести стакан до рта.

— Разбил ему нос в кровь, поставил под глазом синяк, да в придачу сломал два ребра, — пояснила Уэн.

— Рид не мог… — начала Камми и тут же замолчала. Он упоминал что-то о разговоре с Китом. Может быть, во время этой беседы они слегка погорячились. — Кто распространяет эти слухи? Кто-то из фабричных секретарей? — с сомнением спросила она.

— Насколько мне известно, это Вона Хаттон. Гордон в тот день явился домой разъяренным, а бедная Вона и попалась ему под горячую руку. Естественно, ей захотелось с кем-нибудь поделиться своими обидами, чтобы облегчить душу. А ее как раз пригласили украсить баптистскую церковь. Вот отсюда все и пошло.

Если все действительно так и было, то в достоверности сведений сомневаться не приходилось. И все же Камми нахмурилась. Вся эта история никак не вязалась с тем, что ей было известно о железном самообладании Рида. Хотя не исключен и такой вариант, что он намеренно не стал себя контролировать.

Уэн не спеша допивала свой бурбон. Становилось все темнее, огни в клубе гасли. Еще раз обсудив новость с кузиной, Камми подумала, что Уэн хотелось бы поглубже раскопать подноготную этого дела. Но что-то сдерживало эту женщину, и вряд ли это можно было назвать благоразумием.

Опорожнив свой стакан, Уэн поднялась. Камми проводила ее до пристани. Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Уэн, спустившись в свою лодку, принялась заводить мотор. Камми отвязала веревку и бросила ее на корму. Прежде чем включить передачу, кузина повернулась к ней.

— А что ты собираешься делать, если документы не обнаружатся и не будет никаких доказательств того, что владелицей фабрики являешься ты?

— Я не знаю. Признаться, этот вопрос не так уж занимает меня.

Расстояние между деревянной пристанью и лодкой медленно увеличивалось. Тихо жужжал работавший на холостых оборотах мотор. Уэн повысила голос:

— Ну что ж. Смотри, не забывай о тех людях, которых, кстати, немало, отнюдь не заинтересованных в том, чтобы нашлись какие-нибудь свидетельства, в результате чего ты помешала бы расширению фабрики. И о таких людях, как я, которые не желают, чтобы их генеалогическое древо было срублено и отправлено в печку. Так что поостерегись. Ты меня слышишь?

Камми подняла руку, ничего не ответив. Приглушенный рокот мотора перерос в жалобный вой, Уэн развернула лодку, описав широкий круг, и понеслась к противоположному берегу, на котором засыпал притихший клуб.

Камми проводила глазами моторку, пока та совсем не скрылась в темноте. Ей показалось, что она услышала, как лодка стукнулась носом о причал и как облегченно вздохнул ее угомонившийся мотор. Камми все не уходила с пристани, снова и снова перебирая в памяти слова Уэн.

Неужели Джанет Бейлор действительно пострадала из-за своей осведомленности? Но если Джанет Бейлор представляла для кого-то такую серьезную угрозу, то что говорить о ней самой.

Камми вдруг ощутила острую тоску по «Вечнозеленому». Как бы ей хотелось оказаться там сейчас. После отъезда кузины она почувствовала себя здесь словно в западне. Страшно было даже подумать, что придется провести ночь в этом доме. Она не могла отделаться от мысли, что кто-то прячется в его темных коридорах, поджидая ее возвращения. Теперь старик «Вечнозеленый» казался спасительным убежищем.

Луна вскарабкалась еще выше и осветила ночное небо своим бледным светом. С озера примчался легкий ветерок и обдал берег прохладой сырого дыхания. Он принес запах воды, отдававшей рыбой, водорослями и еще какой-то гнилью. Недалеко от пристани стоял голый кипарис, вознесший в немой мольбе к небесам обросшие мхом костлявые руки. Откуда-то издалека донесся крик ночной птицы, добавившей свою печальную ноту в хор охающих лягушек и визгливых комаров.

Камми перевела взгляд на лунную дорожку, серебристо сверкавшую на фоне темной воды, которая подбегала к самому берегу, туда, где озеро ласково касалось деревянных свай, поддерживавших настил пристани. А вон там, да-да, вон там, в пяти-шести футах от пристани, в тот памятный день, бог знает сколько лет назад, рядом с ней вынырнул Рид. Вероятно, эти воспоминания и явились не вполне осознанной причиной, из-за которой она приехала сегодня на озеро. Время от времени назойливая память снова возвращала ее в то далекое лето и принималась бередить старую, но все еще не затянувшуюся рану. И Камми не могла избавиться от какой-то странной растерянности, будто бы она что-то потеряла или чего-то не поняла. Но как она ни старалась, не могла разобраться в себе и поймать постоянно ускользавшее от нее неясное ощущение. В раздражении отвернувшись от озера, Камми медленно побрела к дому.

Неожиданно возле угла приземистого здания мелькнула какая-то тень. Камми остановилась как вкопанная, напряженно вглядываясь в темноту. Все было тихо и неподвижно. Возможно, это просто шевельнулся куст, задетый сбившимся с пути ветерком. А может быть, это прокралась какая-нибудь кошка или собака, встревоженная присутствием человека.

Может быть, может быть… Однако это было не так. Камми ничуть не сомневалась в этом.

Страх, едкой кислотой пробежавший по ее жилам, охватил все тело жгучей болью, заставил сердце биться быстрее, и оно судорожно задергалось, словно кто-то пытался вырвать его из груди. В ушах Камми забились горячие волны приливающей к голове крови.

Желание подхватить юбку и стремглав броситься к заднему крыльцу, как бывало в детстве, когда она чего-то боялась, было настолько сильным, что, подавив его, Камми содрогнулась. Через открытую дверь дома на крыльцо падала золотая полоска света, горевшего на кухне, но этот маяк только сгущал вокруг себя темноту. Камми даже в голову не пришло запереть или хотя бы просто прикрыть дверь, когда она пошла провожать Уэн. В этом, казалось, не было никакой необходимости.

А может быть, промелькнувшей тенью был Рид? Вполне вероятно. Камми почувствовала, как от этой мысли в ней стало быстро нарастать негодование. Злость придала сил, и она снова двинулась вперед, осторожно делая шаг за шагом. Если он снова украдкой следит за ней и осмелится показаться ей на глаза после того, как чуть ли не до смерти напугал ее, она убьет его. Обязательно убьет… или бросится ему на шею и никогда больше не отпустит от себя.

Либо то, либо другое, но скорее всего она бросится от него удирать.

Человеком, которому выгоднее всего было уничтожить судебные документы, а в придачу к ним и женщину, обнаружившую их, был Рид Сейерз. В течение всего предыдущего часа Камми пыталась отогнать от себя эту мысль. Но не очень-то получалось.

Узкая каменистая тропинка, давным-давно протоптанная множеством ног, ходивших от дома к озеру и от озера к дому, казалось, никогда не кончится. Каждый ее шаг сопровождался громким хрустом гравия, острые иголки молодой травы, мокрой от росы, щекотали щиколотки. Сквозь ветви деревьев пробивался слабый свет, падавший из окон соседнего дома, но дом этот находился слишком далеко, чтобы помышлять о бегстве туда, если придется звать на помощь.

Треугольная, неправильной формы тень, которую отбрасывала крыша, приблизилась к Камми вплотную и накрыла ее. Еще несколько шагов, — и вот перед ней крыльцо. Затаив дыхание, Камми впорхнула на него, стараясь двигаться как можно тише. Похоже, здесь никого не было.

Собрав все свое мужество, она подошла к мрачной черной стене и нажала выключатель. Действительно, никого. Можно было войти в дом. Камми на цыпочках переступила порог. В комнате все было как обычно: деревянные кресла-качалки с накинутыми на них стегаными покрывалами, два низких журнальных столика, заваленные книгами, примостившаяся между ними кушетка — все находилось на своих местах.

Камми перевела дыхание. Никого и ничего. Повернувшись к двери, она резко захлопнула ее и задвинула тяжелую щеколду. Потом прислонилась головой к прочной деревянной стене и облегченно вздохнула. Когда она выпрямилась, руки все еще дрожали. Черт возьми, на крыльце остались стаканы — ее и Уэн, — но они могли подождать и до утра. Ничего с ними не случится. Камми повернулась лицом к спальне. Горячая ванна, чтобы расслабить напряженные мышцы и выгнать из тела колотивший ее озноб — вот что ей сейчас было нужно.

Ванна помогла. Ничего лучшего, чтобы согреться и успокоиться, нельзя было и придумать. Завернувшись в большое банное полотенце, Камми обсушила кожу, потом подошла к зеркалу и принялась накладывать на лицо увлажняющий крем. Закончив эту процедуру, она взяла расческу и провела ею по влажным волосам, давая себе время немного остыть, прежде чем натянуть на себя батистовую ночную рубашку, белую с белой вышивкой.