Сюзанна Форстер - Бесстыжая

Старинные часы в холле начали бить. Продолжая читать, Мэтт краем сознания насчитал десять ударов. Кроме того, в комнате раздался какой-то странный звук – как будто мышь пробежала. Подняв глаза, он обнаружил, что Шелби оставила дверь в библиотеку открытой, но поводов беспокоиться не было. Никаких признаков карикатурных крохотных существ с острыми зубками не было. Господи, как он ненавидел крыс, мышей и всех прочих зверьков с крохотными глазками-бусинками и торчащими в стороны усами.

Через мгновение он почувствовал, как нечто перелезло через его ботинок и свернулось вокруг лодыжки. «Боже праведный», – выдохнул он, чувствуя, как сильно бьется от ужаса его сердце. В первый момент ему захотелось сделать что-нибудь, не свойственное мужчине, например, завизжать. Инстинкт самосохранения заставил его сдержаться и обратить внимание на другое обстоятельство. Это неизвестное существо ползло по его штанине, быстро, едва касаясь ткани! Мэтт даже вскрикнул от недоумения.,

Интересно, укусит оно, если он пошевельнется? Охваченный ужасом, Мэтт представил себе, как в жизненно важные части его организма впиваются острые зубы неизвестного существа, когда оно захочет выбраться из того тупика, который вскоре образует его штанина, если оно не перестанет подниматься! Надо было что-то предпринимать, но, рискуя остаться без штанов и – в недалеком будущем – без мужского достоинства, он и понятия не имел что.

Прошло несколько бесконечных секунд, пока он набрался решимости отодвинуть стул и посмотреть под стол. И еще некоторое время он соображал, как ему понимать то, что он видит. Это был не грызун, а женщина?! Женщина со сверкающими синими глазами, карандашом в зубах и рукой в его штанах? Его разум, привыкший к порядку и определенности, был не в состоянии правильно оценить эту дикую ситуацию.

– Шелби? – спросил он, обретя наконец дар речи.

Шелби подняла на него глаза и, взмахнув ресницами, вынула изо рта карандаш – желтое произведение канцелярской фабрики, слегка затупившийся, с мягким грифелем.

– Хотите, я поточу его? – спросила она. – По-моему, он давно в этом нуждается.

Она повертела карандаш в руках, затем провела его кончиком по щеке, прямо около губ.

Сердце Мэтта билось с такой силой, что он не понял символического значения ее жеста. Он был не в силах вымолвить ни слова.

– Вы едва не довели меня до сердечного приступа, – пробормотал он.

– Зато я дам вам повод поблагодарить меня. – Шелби засунула карандаш в свои густые волосы и послала ему улыбку, способную растопить сугроб. Когда Мэтт перевел ды хание, она намотала серебряную цепочку на свой изящный пальчик и вытащила из-за шиворота блестящий свисток. – Хотите послушать, как я в него дую?

Глаза Мэтта дико сверкнули. Шелби с любопытством наблюдала за его реакцией. Ее влажные губы были слегка приоткрыты, словно обещая сад земных наслаждений. Не дождавшись ответа, она томным движением поднесла свисток ко рту, опустив надутую нижнюю губку ровно настолько, чтобы открыть ряд белоснежных зубов и розовый язычок.

Это была одна из самых эротичных картинок, которые когда-либо приходилось видеть Мэтту. Наверное, она хотела сказать нечто вроде «возьми меня, я приму тебя», это приглашение она использовала для неохотно идущих на контакт мужчин. Господи, как это действовало! Мэтт почувствовал, как все его мужское естество наливается огнем.

Шелби нежно дунула в свисток, и Мэтт среагировал на это, словно дрессированное животное в цирке. Рот стал влажным, а член ясно заявил о своих правах. «Осторожнее со своими желаниями,» – подумал он, вздыхая от безумного восхищения всей этой ситуацией. Что ж, она его победила.

– Продолжай, – пробормотал он, когда Шелби протянула руку, чтобы расстегнуть молнию, под которой что-то выпячивалось. – Дуй, пока хватит сил.

«БМВ» Мэтта Сэндаски все еще был припаркован около дома, когда лимузин из аэропорта привез Джесси к парадному подъезду. Радуясь тому, что оказалась дома, Джесси и думать не могла о том, чтобы с кем-то общаться – даже с Мэттом. Ей хотелось отправиться прямиком в свою комнату и прийти в себя. После испытания, пережитого в Сан-Франциско, она чувствовала, что ей необходимо оказаться в безопасности. Миссис Уорнек остро нуждалась в убежище.

Войдя в дом, она оставила сумки у порога – там, куда их поднес водитель. Надо попросить Роджера доставить их к ней попозже. К ее облегчению, в доме, кажется, никого не было – кроме Мэтта.

Спрашивая себя, куда подевались Джина с Мэл, Джесси стала подниматься по лестнице и остановилась на первой же площадке – достаточно большой, чтобы можно было насладиться раскинувшимся перед ней видом первого этажа. Тихое великолепие двенадцатиметровых потолков особняка и огромный величавый камин, украшенный изящной резьбой в восточном стиле и доходивший почти до застекленной крыши, всегда оказывали на Джесси успокаивающее воздействие.

Куда бы она ни посмотрела, расставленные там и сям столы были украшены свежими цветами. Спасибо Марджи, подумала она. В передней, которая вела в сторону столовой, на большом рояле – «Стейнвее» 1917 года выпуска – стояла хрустальная ваза с бургундскими алыми розами. В окружении тонкого ирландского кружева и антикварного настенного зеркала в золоченой раме все это напоминало натюрморт Сезанна.

Из коридора, который вел в восточное крыло, донесся приглушенный смех. Джесси прислушивалась к нему с минуту, затем любопытство пересилило, и она спустилась вниз, думая, что в библиотеке играет Мэл. Приблизившись к двери, она услышала высокий свист, похожий на тот, что издают свистки полицейских во время пробок. Что они, птицу, что ли, завели?

Ее подмывало объявить о себе, но потом она решила удивить свою дочь.

Действительно, в библиотеке кто-то был, но, к удивлению Джесси, это была не Мэл. За столом сидел Мэтт Сэндаски, погруженный в работу.

– Мэтт, что случилось? Почему ты не в Сан-Франциско?

Пораженный Мэтт резко вскинул голову.

– Джесси? Что ты здесь делаешь? Разве здесь что-то случилось? Почему ты не в Сан-Франциско?

Джесси улыбнулась – они приветствовали друг друга одинаковыми словами, как будто в комнате поселилось эхо.

– Ты плохо себя чувствуешь? – осведомилась она. Мэтт действительно выглядел несколько странно. Его лицо стало ярко-розовым, а голос хриплым.

– Нет, все хорошо, – поспешно заверил ее Мэтт. – Я в порядке. А ты? Вы с Люком решили вернуться пораньше?

– Это долгая история, Мэтт.

– Насколько долгая? – спросил он, прочищая горло. Мэтту явно нужно отдохнуть, подумала Джесси. С самой смерти Саймона он работал, не переставая, и это напряжение, похоже, начинало сказываться. Она никогда еще не видела его в таком состоянии.

– Может быть, поговорим попозже? – спросила Джесси. – Я хочу немного отдохнуть. А ты, по-моему, очень занят.

– Господи, да ты не представляешь себе… Я… гм-м… это то, о чем мы говорили до твоего отъезда.

Джесси сделала несколько шагов и вошла в комнату.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Нет! – Он замахал на нее руками. – Через несколько минут я тут все закончу и освобожусь. А ты… ты иди наверх. Разбирай вещи… или что там тебе надо сделать. А поговорим мы позже. Позже.

– Хорошо… Джесси повернулась к двери, но странный булькающий шум, послышавшийся оттуда, где сидел Мэтт, заставил ее остановиться. Как будто кто-то пытался всосать желе через соломинку.

– Мэтт, что случилось?

– С-случилось? – Голос Мэтта треснул, и он выпрямился, нервно рассмеявшись. Капелька пота стекла со лба на нос и застыла на его кончике. Он даже не пошевелился, чтобы стереть ее.

Джесси изучала его лицо с растущим беспокойством.

– Мэтт, в чем дело? Ты болен? Ее собеседник с некоторым усилием снял пиджак.

– Здесь что-то жарковато… Может быть, если я останусь в рубашке…

Джесси окончательно встревожилась. Мэтт никогда– не потел, и ей не приходилось видеть его таким всклокоченным. Обычно он выглядел подчеркнуто аккуратно, с безупречной прической.

– Давай я тебе что-нибудь принесу. Холодной воды или аспирина?

Мэтт откинулся на стуле и со стоном опустил руку под стол. Лицо его озарила бессмысленная улыбка.

– Аспирин, – выдохнул он. – Даже несколько таблеток. О… Господи. Спасибо, Джесси.

Джесси вытаращила глаза. Может быть, он действительно не может оправиться от стресса, связанного со смертью Саймона.

– Конечно, Мэтт, – мягко сказала она. Все будет хорошо. Через минуту я вернусь с аспирином, ладно?

– Поскорее, – умоляюще произнес Мэтт. Джесси отступила к двери. Мэтт махал ей рукой, чтобы она поскорее ушла, но он совершенно явно нуждался в помощи. Может быть, он просто смущен. Мужчины, как правило, стесняются своих болезней. Они терпеть не могут быть беспомощными. Комплекс мачо, ничего более.

– Все будет хорошо, – повторил он, обливаясь потом. – Иди за аспирином, пожалуйста!

– Хорошо. Я вернусь и… – Джесси уже поворачивалась к двери, когда какой-то предмет телесного цвета привлек ее внимание. Из-под стола высовывалось нечто. Джесси моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд. Спустя мгновения она разглядывала предмет, не веря своим глазам. Этого не может быть! Ноги?

– Аспирин, Джесси, – слабым голосом взмолился Мэтт.

Но Джесси его не слушала. Ножки приковали ее внимание. Маленькие, босые, вверх пятками. Вне всякого сомнения, это были ноги женщины. Женщины, стоявшей на коленях.

– Джесси, не могла бы ты…

– Конечно, Мэтт, – лукаво ответила она. – Аспирин будет через минуту. – Несколько секунд она разглядывала его залитое потом лицо, а потом намеренно опустила глаза. – А ты, Шелби? Тебе что-нибудь нужно?

Из-под стола послышались какие-то невнятные слова.

– Мою сестру явно никто не учил хорошим манерам, – отчеканила Джесси саркастическим тоном, глядя Мэтту прямо в глаза. – Я-то думала, она знает, что нельзя разговаривать с набитым ртом.

С этими словами Джесси повернулась и вышла, переполняемая отвращением. Бедный Мэтт вспотел так, что она не удивилась бы, если бы он умер от нарушения электролитического равновесия после того, как Шелби закончит свой сеанс. Интересно, есть ли в этом чертовом мире хоть один мужчина, который способен устоять перед ее сестрой?

Через несколько дней окончательно пришла весна во всей своей цветущей красоте. Над окрестностями шумели дожди, пропитывая влагой холмы и долины; потом в небе возникала радуга такой яркости, что на нее было больно смотреть. Лепестки роз покрылись капельками, став похожими на яркие, сверкающие драгоценные камни, освещаемые солнцем. Нежная зеленая трава выскочила из-под земли в одночасье, там и сям расцветали дикие растения, привлекая стаи пчел и бабочек.

Но, если мир вокруг «Эха», казалось, купался в непривычном тепле, климат в доме был далек от совершенства. Джесси снова стала носить черное и не общалась ни с кем, кроме Мэл. Казалось, после возвращения из Сан-Франциско ее жизнь остановилась; она замкнула себя в стыде, страхе и гневе. Нужно было принимать какие-то решения по поводу ее удивительного брака, аморальной сестры и находившейся в опасности компании, которую она унаследовала, но Джесси была не в состоянии сосредоточиться на этом. Оскорбление, которое было ей нанесено, заняло все ее мысли. Это происшествие прокручивалось в ее сознании, как видеокассета, снова и снова, то во сне, на большой скорости, то – когда она просыпалась по утрам – медленно, со всеми унизительными подробностями. Наверное, это была своего рода запоздалая реакция на стресс.

Ей было совершенно ясно, что кто-то покушался на нее, возможно, даже хотел убить. Но кто? И зачем? У Люка могли быть мотивы, но Джесси не могла поверить в то, что жажда мести толкнула его – на попытку убить ее с целью завладеть компанией. При всех своих недостатках он не был хладнокровным убийцей, что бы про него ни говорил Мэтт Сэндаски. Джесси была уверена в этом, однако события медового месяца не выходили у нее из памяти – в том числе и ночь, когда она проснулась и обнаружила в своей комнате постороннего…

Резкая боль пронзила ее затылок при воспоминании об этом.

Джесси нужно было обсудить все это, поделиться своими страхами и заботами с кем-то, кому она доверяла, но теперь ей совершенно не к кому было обратиться. Больше всего ей не хотелось говорить об этом с Мэттом, хотя в телефонном разговоре накануне ее возвращения домой Джесси призналась ему, что на нее напали. Мэтт словно взорвался в ответ на это сообщение. Он постоянно звонил ей и теперь, несмотря на ее отказ говорить с ним и уверения – через Джину, – что она совершенно здорова.

По крайней мере, Мэтт хотя бы проявлял о ней некоторую заботу, думала Джесси, раскладывая вместе с Мэл мозаику. Молчание Люка с каждым днем становилось все более зловещим. Он даже не поинтересовался тем, как она себя чувствует после возвращения домой, даже не позвонил, чтобы узнать, как она добралась.